Лейла Аттэр - Бумажный лебедь (ЛП)
Дорога от дома Фернандо до Паза-дель-Мар, в Каса Палома, занимала тридцать минут. Эстебан бежал всю дорогу, его ступни все были в порезах от маленьких зазубренных камней, которыми была усыпана дорога сквозь джунгли, но его вела надежда. Он бежал сквозь густую листву, прикрывая лицо руками от хлещущих веток, пока деревья, наконец, не расступились, и Эстебан не увидел перед собой ворота Каса Палома.
Он застал Уоррена и Скай садящимися в их серебристый Пежо. Водитель выезжал с объездной дороги. Когда появился Эстебан, только-только открылись кованые железные ворота.
— Подождите! — он побежал за автомобилем, по грязной дороге, которая вела из Каса Палома. Колеса оставляли облака пыли позади. Легкие Эстебана наполнились сухой мелкой пылью.
— Скай! — закричал он.
Она обернулась и посмотрела на него сквозь облако песка и пыли.
— Стойте! Скай! — он замахал, остановившись от острой боли, резанувшей его в бок. Он согнулся, чтобы облегчить ее хоть немного.
Скай отвернулась, и машина поехала дальше по дороге.
— Скай, — прохрипел он, падая на колени.
Капли пота падали с его бровей и смешивались с землей.
Эстебан не понимал, почему Скай не попросила своего отца остановиться. Он не видел ее с той ночи, когда МаМаЛу забрали. Спрашивала ли она, где он? Скучала ли она по нему?
У Скай должна была быть причина, и когда они вернутся, она расскажет ему. Эстебан решил подождать. Чем раньше он поговорит с Уорреном о МаМаЛу, тем раньше он заберет ее.
Эстебан вернулся обратно к воротам. Он видел, как Виктор закрывал их цепями и замком. Виктор.
Он ответственен за это. Он отправил МаМаЛу в тюрьму. Гнев и ненависть Эстебана закипели с двойной силой. Он забыл, что он всего лишь двенадцатилетний мальчик, и идет против наемного охранника. Он забыл, что даже Блонди и Брюс Ли не связывались с такими мешками дерьма. Он забыл все, кроме того, что Виктор был причиной тому, что МаМаЛу сейчас в Вальдеморо.
— Виктор! — у Эстебана было преимущество в неожиданном нападении, и он практиковал высокие удары ногами и руками в течение нескольких месяцев. Он нацелился прямо в торс Виктора.
— Гребаный выродок, ты спятил? — Виктор отшатнулся, и цепь лязгнула по створке ворот. — Я думал, что тебе велено оставаться у Фернандо. Ты должен научиться слушать! — он обошел Эстебана.
Борьба была недолгой. Эстебан закрыл глаза, когда почувствовал удары по спине и груди. Когда он упал на землю, Виктор пнул его в живот.
— Иди домой, маленькое дерьмо, — сказал он.
Но Эстебан покачал головой, прижимая к животу руки.
— Я не уйду, пока не поговорю с сеньором Седжвиком.
— Ты думаешь, ему не насрать на тебя? Ты думаешь, что он вернет МаМаЛу обратно? — Виктор засмеялся. — Жалкий, наивный бастард. Ты нужен этим богатым гринго, как вчерашняя газета.
— Неправда! — лицо Эстебана было покрыто грязь, и когда он вытирал слезы, они оставляли коричневые следы у него на щеках. — Скай мой друг.
— Действительно? — Виктор покачал головой в притворном сожалении. — Скажи мне, твой друг попрощался с тобой? Сказала ли она, что уезжает и никогда не вернется?
— Ты врешь. Ты грязный, подлый лжец!
— Жди тогда. Жди, и твой «друг» и ее отец вернутся, чтобы спасти тебя.
Эстебан очень устал, и у него слишком болело тело, чтобы драться, когда Виктор пошел прочь. Он был в синяках и побоях снаружи и кипел от гнева и стыда внутри. Он ощущал себя слабым, беспомощным, убитым. Он лежал, скорчившись, у закрытых ворот, под палящим солнцем.
Прошло уже много часов, но Эстебан ждал. Было тихо. Слишком тихо. Никто не помог ему, никто не открыл ворота. Где охрана? Где садовник? Эстебан отказывался верить в то, что они все ушли. Он знал, что Скай не уйдет не сказав «прощай». Он знал.
Когда звезды сменили солнце, Эстебан похромал к входу и заглянул через ворота. Огни не освещали путь к крылу прислуги, он оставалось в темноте. Эстебан перелез через забор, поднялся по дереву к окну Скай и попытался открыть его — как оказалось, оно все еще было не заперто.
Эстебан включил свет и огляделся. Странное ощущение — быть в комнате Скай без нее самой. Он чувствовал себя не в своей тарелке. Ее кровать была заправлена, но шкаф выглядел так, словно кто-то собирался в спешке. Все ее любимые книги и одежда пропали. Он посмотрел на пол и обнаружил, что он был завален бумажками — магическими, мифическими существами, которые он создавал из самых ярких бумажек, какие только мог найти. Они были небрежно разбросаны. Некоторые из них были растоптаны, разорваны на уродливые бесформенные куски.
Эстебан поднял оригами скорпиона. Ему потребовалось много времени, чтобы сделать все сгибы правильно. Тело было плоским, но жало смотрело вверх. Он думал о том, что сказал Виктор. Возможно, он был прав. Возможно, Уоррену плевать на них с МаМаЛу. Так же, как и Скай. Видимо, он и МаМаЛу были как эти бумажки — правильные и нужные до определенного момента, а потом растоптанные по пути к новому.
Эстебан отбросил скорпиона прочь, морщась от боли в тех местах, на которые пришлись удары Виктора. Он выглянул в окно и увидел молодую луну, отражавшуюся в зеркальной глади пруда. Он вспомнил, как Скай ворочалась в кровати и МаМаЛу рассказала им историю о загадочном лебеде, который скрывался в прудах Каса Палома. Лебеде, который появляется только однажды, во время растущей фазы луны.
«Если ты увидишь его хотя бы мельком, ты вскоре отыщешь величайшее сокровище», — сказала она.
Эстебан не верил ей тогда и не верил и сейчас. Это все было придумано ― вся магия, все ее истории, все счастливые концы. Они все были пустышками, бессмысленными и лживыми. Его отец не был отличным рыбаком. Он никогда не любил МаМаЛу. МаМаЛу врала. Скай никогда не была его другом.
Ты думаешь, Уоррену Седжвику не насрать на тебя? Ты думаешь, он освободит МаМаЛу? Ты нужен этим богатеньким гринго, как вчерашняя газета.
Это была холодная, жестокая правда.
Эстебан выключил свет и постоял один в кромешной темноте. Вылезая их окна комнаты Скай в ту ночь, он оставил кое-что в ее спальне — свое детство, свою невинность, свои яркие наивные идеалы — все они были отброшены им как те бумажки на полу, как разорванные бумажные мечты.
Глава 15
Эстебан сидел на бетонной лестнице «Ла Сомбра», одного из маленьких ресторанчиков в Паза-дель-Мар. Жестяная крыша защищала его от проливного дождя. Он смотрел на воду, бегущую ручьями вниз по грязной улице. В ней отражались желтые огоньки керосиновых ламп, которые освещали вывески еще закрытых магазинов. В колонках звучала мелодия Луиса Мигеля « La Bikina», о красивой, женщине со шрамом, чья боль была настолько глубокой, что вызывала ручьи слез.
