Милли Крисуэлл - Беда с этой Мэри
Теперь всем стало ясно, почему София питала такую неприязнь к свекрови.
Но почему же бабушка так сильно не желала брака их родителей? Похоже, они прекрасно поладили. Фрэнк любил поесть, а София — готовить. У Фрэнка было терпение Иова, у Софии — темперамент торговки рыбой. Этот брак удостоился благословения небес. Во всяком случае, так считала Мэри. Исчерпав все аргументы, мать Мэри и Конни сменила курс и легла на другой галс.
— Энни Голдман вбивает безумные идеи в голову Мэри.
Эта девочка всегда была дикой и неуправляемой. Какое горькое испытание для бедной миссис Голдман! Эту женщину можно причислить к Лику святых за все то, что она вытерпела от дочери, а она все еще мирится с ее причудами. — София сложила пять пальцев щепотью и тряхнула рукой. — Попомните мои слова: ее ожидает печальный конец.
София пророчила Энни горькую судьбу бесчисленное количество раз, начиная с первого класса, и особенно после одной их шальной ночи, когда девочки еще учились в средней школе. Но пока что ее прогнозы не оправдались.
— Оставь Энни в покое, мама. — Мэри метнула на мать суровый взгляд. — Она не имеет никакого отношения к моему решению перестать встречаться с Лу. Если Энни может жить своим умом, то и я могу. Оставь ее в покое, хорошо?
Попивая мелкими глотками кофе, София задумчиво изучала дочь в течение нескольких минут. Потом поставила чашку на стол, сделав это очень осторожно, чтобы чашка встала точно на середину блюдца. Все это время она искала нужные слова, чтобы выразить то, что ее беспокоило в последнее время.
— Ты изменилась, Мэри, с тех пор как открыла ресторан. Ты уверена, что не принимаешь наркотики?
Конни, слушавшая вполуха эту поучительную беседу, в то же время предаваясь своим размышлениям, бросила взгляд на сестру через разделявшее их узкое пространство гостиной и разразилась смехом.
— Мэри и наркотики? Ха-ха-ха! Да она и от аспирина заболевает. Но я тоже заметила в Мэри перемены. Она сияет — то ли оттого, что пользуется другой косметикой, то ли оттого, что у нее с кем-то знойный роман, но только не с сыном мясника.
Задохнувшись от мысли, что ее дитя может заниматься сексом вне брака — а это было для нее хуже смерти, — София с осуждением посмотрела на младшую дочь:
— Тебе никогда не нравился Лу!
— Мама, он живет с матерью, — заметила Конни, бессильно воздев руки к потолку. — Даже если бы он привел домой женщину, то что бы он стал с ней делать? Учить ее фаршировать свиную вырезку?
Мэри не смогла удержаться от смеха, хотя мать смотрела на нее так, будто хотела вонзить в нее дюжину кинжалов.
Слава Богу, что у нее есть Конни и бабушка Флора! Не будь их, София доконала бы ее и Мэри стала бы миссис Сын Мясника раньше, чем научилась фаршировать свиную вырезку или готовить вафли.
— Мама, я не принимаю наркотиков. — «Пока еще». — И я вовсе не так уж сильно жажду выйти замуж. Знаю, что тебе этого не понять, но я довольна тем, что есть. Во всяком случае, пока довольна. Я радуюсь свободе и наслаждаюсь своей жизнью одинокой, незамужней, независимой женщины.
— Женщине нужен мужчина, чтобы она ощущала полноту жизни. Женское одиночество — неестественное состояние.
Разве не так, Флора?
София снова обратилась за поддержкой к свекрови, но та не удостоила ее ответом, без конца поправляя плотный эластичный медицинский чулок, поддерживаемый синей эластичной подвязкой. Мэри уже не впервые удивлялась, почему это бабушка Флора не перестанет носить круглые эластичные подвязки, нарушающие циркуляцию крови. К тому же она находила в этих подвязках нечто комичное, потому что они покоились где-то возле колен и всякий раз, когда старушка садилась, выглядывали из-под подола. По-видимому, мода для бабушки имела не большее значение, чем для нее самой.
Заметив, что ее мать все еще ждет ответа, Мэри тяжело вздохнула и наконец сказала:
— Я ощущаю полноту жизни и без мужчины. Мужчина мне не нужен. — «Разве что только для секса». — И давай прекратим этот разговор, мама.
Возможно, наступит день, когда Мэри захочется выйти замуж, но пока что у нее не было ни малейшего желания вступать в брак. Когда же она будет готова к такому ответственному шагу, когда сможет полагаться на свое суждение и будет уверена в том, что не делает ошибки, когда будет доверять мужчине настолько, что согласится вручить ему себя, разделив с ним свои мысли и желания, — тогда и только тогда она выйдет замуж. И то если будет совершенно уверена, что не делает ошибки и что брак ее не обернется поражением. Прежний опыт делал Мэри осмотрительной.
София, достаточно умная, чтобы понять, что на этом этапе она едва ли добьется успеха, тотчас ухватилась за другую тему.
— Ваш отец недавно чуть не сжег меня заживо. У меня до сих пор волдыри на мягком месте.
Она приподнялась со стула, чтобы продемонстрировать свои увечья.
— Да ты теперь стала выглядеть просто чудесно! — Конни подмигнула сестре, подавившей улыбку.
Однако их мать не находила ничего смешного в этом происшествии.
— О Мадонна! Он изобрел какой-то унитаз с подогревом. Я села и чуть не поджарилась до смерти. — Она фыркнула. -
Тоже мне электрик! У него старческий маразм!
— Мой Фрэнк — умный человек, — сказала Флора, но предпочла не развивать этой темы, и все же Мэри показалось, что глаза ее лукаво блеснули.
— Да? Если он так умен, то как случилось, что у меня вся задница в волдырях? Ответь мне, старуха!
— Ладно, хватит. Кто хочет заварного крема? — Мэри решила вмешаться, прежде чем атмосфера накалилась добела.
Еще одно слово — и почтенным леди грозило бы разлитие желчи или несварение желудка. — Этот заварной крем очень легкий и приятный на вкус. Как раз подходящий десерт после такого сытного обеда.
— Я не должна этого есть. Я боюсь растолстеть.
— Пожалуйста, Конни, — обратилась к ней мать, качая головой. — Ты ешь как птичка. Мужчины не любят костлявых.
Удовлетворенная тем, что теперь все вернулось на исходные позиции, Мэри подала десерт.
К тому времени когда Мэри оставила свой надежный, но уродливый коричневый «форд-эскорт» выпуска 1991 года на соседней с редакцией «Балтимор сан» парковочной площадке и поспешила в здание, где помещалась редакция газеты, пошел мелкий дождик.
Это внушительное строение разместилось на углу Калверт-стрит и Сентер-стрит и уже в течение нескольких десятилетий было составной частью урбанистического ландшафта. Ее отец много раз говорил, что оно прочно построено в пятидесятые и выдержит любые испытания временем.
Конечно, Фрэнк считал его чудом архитектуры, как и все, построенное в пятидесятые годы, как все, созданное в послевоенное время, включая любой кирпичный дом о трех спальнях. По его мнению, медные трубы, даже тронутые коррозией, вне всякого сомнения, были самым лучшим изобретением после того, как появились изделия из стекла.
