Аманда Браун - Секреты удачи
— Как это трогательно, Вуди.
— Так что с «мазерати»?
— Сверни в трубочку и засунь себе в задницу. — Пиппа резким движением захлопнула телефон. Вуди хочет ей помочь? Это все равно что Генрих Восьмой предлагает Анне Болейн пришить голову обратно.
В окошко поскреблась Кэрри-Джо:
— Не одолжишь мне три бакса на обед?
Пиппа заглянула в бумажник. Все, что есть, это пара стодолларовых банкнот.
— Я пойду с тобой, — вздохнула она.
Они вошли в сырой, воняющий плесенью кафетерий. Пиппа взяла чашку кофе, который, судя по вкусу, кипел со Дня святого Патрика. Расплачиваясь за кофе и обед Кэрри-Джо, она случайно глянула на экран телевизора, висевшего над кассой, и ахнула, увидев Тейн, отца и еще одну даму, выходящих из лимузина. Они шли за катафалком, запряженным лошадьми, и черная вуаль Тейн струилась на ветру. Пиппа узнавала надгробия на семейном участке Уокеров техасского кладбища Крокет. Она узнала и Скемпа, любимого коня Энсона. А этот длинный ящик на повозке, должно быть, гроб. На крышке гроба стояли ботинки из кожи аллигатора, с шестидюймовыми шпорами. Энсон утверждал, что эти шпоры всегда начинают вращаться, стоит ему оказаться над нефтяным месторождением.
Отец Пиппы, вернувшийся из Марокко, выглядел так, словно наглотался дерна. Тейн казалась изможденной и едва стояла на ногах — возможно, из-за того, что туфли от Гуччи на шпильках не самый удачный выбор для хождения по траве.
На экране возник репортер и произнес, словно вел передачу для абсолютно слепых:
— Это печальный день для семьи Уокер.
Словно прикованная к месту, Пиппа смотрела прямой репортаж о похоронах Энсона. Преподобный Элкотт, вновь востребованный, читал семейную Библию. И организатор свадьбы Седрик был там же, в клетчатом килте и зеркальных солнечных очках. Пиппа с удивлением заметила Кимберли, бывшую некогда подружкой невесты, — она стояла у могилы в черном платье с открытыми плечами и цилиндре Шляпного Болванщика, обновленном для второго явления прессе. На радость папарацци, Кимберли через равные промежутки времени прикладывала носовой платок к абсолютно сухим глазам. Рука об руку с Тейн стояла смутно знакомая дама в черной широкополой шляпе. Пиппа все же узнала скрытое очками лицо Дюси Деймон, маминой подруги по колледжу. Дюси не смогла быть на свадьбе, потому что делала себе пластическую операцию в Рангуне. Сейчас же, достаточно оправившись, чтобы появиться на публике, Дюси явилась в коротком облегающем черном платье, черных перчатках три четверти, завершив ансамбль рубиновым ожерельем. Всякий раз, как Кимберли доставала платочек, Дюси бросала на нее ледяной взгляд. Пиппа узнала еще нескольких дальних родственников из церкви Тела Христова, разжиревших больше прежнего. Вокруг было столько платков и вуалей, что при каждом порыве ветра похоронная процессия, казалось, поднимала паруса.
В финале церемонии Тейн склонилась над гробом и бросила ботинки Энсона в разверстую могилу. Пиппа до крови закусила губу: Энсон обещал эти шпоры ей! Неужели сейчас его талисман нефтепромышленника будет похоронен вместе с ним? Она в ужасе смотрела, как мать швырнула горсть земли поверх ботинок. Отец добавил еще пару горстей. Дюси, зачерпнув пригоршню пыли, промахнулась, осыпав Кимберли, которая как раз в этот момент делала вид, что утирает слезы. Пиппа, зачарованная, наблюдала, как Дюси провожает родителей обратно к лимузину.
— Энсон Уокер обрел нефтяные месторождения на небесах, — выдал репортер. Следующая попытка поэтического высказывания была прервана рекламой собачьего корма.
— Из праха в прах, — подытожила маленькая старушка за кассой.
Осознав вдруг, что она таращится в телевизор уже добрых полчаса, Пиппа вышла в коридор.
— Эй! Ты из автошколы? Тебе не туда. — Кассирша выскочила следом. Прежде чем Пиппа сумела возразить, она потащила ее обратно в класс.
Шторы были опущены. Пирс сидел у проектора, демонстрируя геометрические фигуры на стене и отрывисто комментируя:
— Восьмиугольник: знак «Стоп». Треугольник: предписывающие знаки. Круг: запрещающие знаки. Пятиугольник: «Школа». — Он прервался. — Да, Миллисент?
— Вот эта пыталась сбежать, — доложила кассирша. — Она смотрела похороны.
— Не стой там, Пакита. Присоединяйся.
— Эй, а она что, не считается автоматически провалившейся на экзамене? — проскулил голос из темноты, когда Пиппа заняла свое место в первом ряду. — Вы сказали, что мы всегда должны быть на занятии вовремя.
— Прошу прощения, — ответил Пирс. — Разве я забыл упомянуть, что всякий раз, опаздывая, вы должны будете набирать на пять баллов больше во всех четырех тестах? Для вас, Пакита, это означает семьдесят пять.
Смотрела похороны? Забавное извращение.
— Итак, давайте повторим цвета, для опоздавших. Красный означает «Стоп». Желтый — предупреждение. Оранжевый — строительные работы. Коричневый — зона отдыха.
— Это слишком сложно, парень, — пробормотал Сеймур. — В книжке больше сотни знаков.
— Вы ведь городской художник, верно? Предполагается, что прекрасно разбираетесь в цветах и формах. — Пирс выключил проектор и заставил класс прочесть вслух следующие пять глав учебника. — Домашнее задание: дорожные знаки! Завтра будет тест.
— На оценку? — простонал Билли-фермер.
— Безусловно. — Пирс потянул веревку, поднимая жалюзи, и за окно посыпались тучки мертвых жучков, налипших снаружи. — Все свободны. Пакита, — позвал он, когда та уже взялась за ручку двери. — Минутку.
Она застыла на месте, пока одноклассники просачивались мимо. Пирс заметил, что девушка побледнела и едва не дрожит. Может, она решила, что ее собираются отчитывать? И мягко спросил:
— Вы действительно смотрели похороны?
— Мой дедушка… — всхлипнула она.
Бедное дитя явно не в себе. В это время дня транслируют только «мыльные оперы».
— Тот, кто собирался увеличить ваше содержание, если успешно сдадите экзамены?
— Да.
Пирс потянулся за бумажником:
— О какой сумме идет речь?
— Миллиард долларов, — спокойно ответила она.
— Вас не устроят десять баксов сегодня и десять завтра?
К его удивлению, она не стала выхватывать деньги из его руки. Лишь ахнула и выбежала из класса.
Вся в слезах, подвывая, Пиппа вырулила с парковки. Пирс, без сомнения, не имел в виду ничего дурного, но то, что ее приняли за нищую содержанку, было невероятно унизительно. Так же чудовищно, как и телевизионное присутствие на похоронах собственного деда. И пока она выносит эти незаслуженные горести, Лэнс в Бразилии совершенствует свой загар!
Что ж, пришла пора разделить страдания. Хьюстон всего в четырех часах езды к югу от Далласа. Если пуститься в путь сейчас, к закату она уже будет стучать в дверь Розамунд. План казался неглупым, и Пиппа свернула на шоссе 45, не забыв включить контроль скорости, дабы не нарушать правила. Сквозь слезы она внимательно рассматривала форму и цвет всех дорожных знаков: домашнее задание. Она продумала, что именно собирается сказать, и представила выражение лица Розамунд, когда та услышит правду об идеальном сыночке, разрушившем ее жизнь.
Спустя час мстительной нирваны Пиппа обнаружила, что проезжает мимо зеленого указателя на Крокет, где всего несколько часов назад был похоронен ее дед. Она стремительно, через три полосы, рванула к повороту: Розамунд может подождать.
Через тридцать минут Пиппа была на кладбище — здесь покоился ее прапрадед Кугар Уокер с женой и еще четыре поколения его потомков. В середине дня на кладбище было пустынно. Сто десять градусов по Фаренгейту существенно сокращали продолжительность выражения горя. Пиппа остановила джип у свежего холмика на семейном участке. Она почти убедила себя, что похороны были всего лишь искусной мистификацией, когда разглядела крошечные ямки на траве, где стояла Тейн. Такие следы могли оставить только шпильки от Гуччи.
Это действительно произошло.
Пиппа села на траву и разрыдалась. Когда она вновь смогла различить окружающее, то принялась читать имена на могильных плитах вокруг. Она прекрасно знала все их истории: дядюшка Лэндон упал в цистерну с сырой нефтью, потерял зубные протезы и следующие пятьдесят лет доживал без зубов. Несмотря на то что ее дважды ударяла молния, тетушка Элиза пережила трех мужей. Прабабушка Пэтси, так и не закончившая восемь классов, утроила семейное состояние, пока ее муж воевал с японцами. Кузен Джеб в возрасте семи лет пристрелил вора, удиравшего с одним из знаменитых пирогов его мамочки. История за историей: все Уокеры были гордыми, умными, сильными. Поколение за поколением доказывали, что дело вовсе не в деньгах, дело в отношении к жизни. Пиппа почти видела, как предки качают головами, недоумевая, как их гены могли породить такое ничтожество. Она словно услышала голос Энсона: получи диплом. И голос прабабушки Пэтси: не профукай миллиард, дорогуша. И даже голос полицейского Пирса: вы не жертва.
