Элен Вольф - Стань единственной
«Это было до тебя, — говорила она себе. — Пусть за один день, за два, или даже за несколько часов, но ДО тебя». Он был свободен, она же сама бросила его! Лиззи несколько раз вздохнула глубоко и постаралась успокоиться. «Даже не пытайся сбежать от меня снова!», «Я люблю тебя», «Я так скучал по тебе»... Воспоминания помогли немного прийти в себя.
«Если ты сейчас уйдешь от него, — сказала себе она, — ты будешь всю жизнь жалеть об этом! Если ты сейчас снова бросишь его перед свадьбой, ты навсегда закроешь эту дверь, и больше никогда он не примет тебя. Вдох-выдох. Раз, два, три, четыре...»
Она дышала глубоко, закрыв глаза, до тех пор, пока не досчитала до двадцати. Дэвид любит ее. Лиззи была уверена в этом на сто процентов. Дэвид счастлив с ней! Все, что было ДО — ее не касается. Сейчас Дэвид принадлежал ей, и она ни за что не откажется от него. Ни сегодня, ни завтра, никогда.
Лиззи взяла телефон, абсолютно спокойно удалила информацию о входящем вызове от «Элис» и положила его на тумбочку.
Ее жених вышел из ванной через минуту. Он был одет лишь в полотенце, обернутое вокруг бедер. Несколько капелек воды стекало по рельефному торсу, и ей захотелось слизнуть их. Дэвид взъерошил свои влажные волосы и улыбнулся.
— Доброе утро, детка.
— Доброе утро.
Он забрался в постель, не заботясь о том, что потерял полотенце по дороге, и поцеловал ее. Лиззи смутилась и отвела глаза, чем заставила его усмехнуться.
— Как спалось?
— Нормально.
— Ты какая-то бледная. — Дэвид с тревогой всмотрелся ей в лицо, и от его заботливости захотелось расплакаться. — Плохо себя чувствуешь?
— Нет. Просто немного не по себе. Сегодня особенный день.
— Волнуешься? — Он погладил ее по щеке.
— Да, есть немного.
— А я счастлив! Через пару часов ты станешь миссис Сандерс, и будешь принадлежать только мне!
Его глаза светились искренней радостью, и только ради одного такого взгляда можно было простить ему всех Элис вместе взятых. Нет, ну не всех, тут она перегнула палку, а одну конкретную — ту, что была ДО.
— Что хочешь на завтрак?
— Не знаю. — Лиззи пожала плечами. — Наверное, кукурузных хлопьев будет достаточно.
— Тогда я пошел готовить завтрак. — Дэвид чмокнул ее в нос.
Не мужчина, а просто мечта какая-то! И стерве Элис он не достанется! Это ее мужчина, отец ее ребенка, ее муж! Да она выцарапает глаза любой сучке, посмевшей посягать на ее счастье! Сэм бы ее поддержала, решила Лиззи, направляясь в душ.
В ванной комнате приятно пахло его шампунем. Лиззи с удовольствием втянула влажный воздух и постояла так несколько секунд, прежде чем раздеться и зайти в душевую кабину. Каждый раз, принимая душ, она вспоминала их первую близость и то, как они вместе стояли под дождем теплой воды. Она была так смущена тогда, но он не позволил ей закрываться в своей раковине и дал понять, что ему нравится ее тело. Сейчас она уже преодолела барьер стеснения и могла спокойно заниматься с ним любовью при свете дня. Они делали это в постели, на диване, в душе, и даже на кухонном столе — ей нравилось везде, как и ему. Лежа, стоя, сидя, быстро, медленно, страстно, нежно, грубо — ей даже было страшно представить, что он делал это еще с кем-то, кроме нее. А он делал...
Лиззи понизила температуру воды, чтобы прочистить мозги. Сегодня Дэвид станет ее мужем, и будет принадлежать только ей. Ей одной.
Глава 16
«Орган — музыка для души», — подумала Лиззи, смахивая слезинку с щеки. Ничего прекраснее она в жизни не слышала. Полчаса назад, когда они приехали в Нотр-Дам, она и подумать не могла, что попадет на вечернюю службу. Совсем забыла, что сегодня воскресенье. Огромная толпа народа, снующего туда-сюда, не останавливалась ни на минуту, но даже равнодушные туристы прекратили свою болтовню, стараясь передвигаться тихо и не мешать прихожанам, поющим вместе с хором. Голоса хористов звучно переливались, накладываясь друг на друга, и уносились ввысь, согревая сердца.
— Это чудесно, — прошептала Лиззи.
— Я знал, что тебе понравится, — тихо сказал Дэвид.
Закатное солнце пропускало свои лучи сквозь разноцветные витражи, некоторые из которых до сих пор сохранили часть оригинального стекла. Несколько сотен лет. Подумать только. Она с благоговением взглянула на Западную розетку и в очередной раз восхитилась ее красотой.
— Спасибо, что показал мне это, — сказала она, когда они покинули Собор Парижской Богоматери и медленно побрели в сторону моста, пересекающего Сену.
Вот уже несколько дней они наслаждались красотами Парижа, бродя по узким улочкам, посещая достопримечательности и заглядывая в магазины. Лиззи впечатляло все! Но больше всего поразил Лувр. Она готова была часами стоять перед картинами Леонардо да Винчи, Тициана, Рафаэля и других, не менее прекрасных художников, впитывая в себя гениальность каждого мазка, и лишь усталость Дэвида, который еле держался на ногах после четырехчасового похода по залам музея, заставила ее прервать свое занятие.
Эйфелева башня, Триумфальная арка, знаменитая своим призраком Опера, музей современного искусства, поражавший воображение экспонатами на любой вкус, плавание на пароходах по Сене, прогулки по Елисейским полям с их умопомрачительными магазинами, церкви, соборы, замки и узкие улочки— Париж умел кружить головы и покорять сердца. Как будто погружаешься в средневековье, наполненное яркими красками, дорогими ароматами, модными вещами от именитых кутюрье. Не удивительно, что Миа так полюбила этот город. Здесь было все, чтобы разбудить фантазию, вдохновить талант, наполнить душу. Они увидели не так много из того, что предлагал Париж, но Лиззи уже была счастлива. Еще никогда в жизни она не чувствовала себя такой живой, такой наполненной до краев эмоциями. Когда-то в детстве она уже бывала здесь с родителями, но ей запомнился только Диснейленд. Тогда они были счастливы, и папа был рядом. Лиззи грустно вздохнула.
Каждую ночь она наслаждалась ласками Дэвида, отдаваясь во власть страсти, испытывая оргазм за оргазмом, изучая его тело, раскрывая свое. Она по-настоящему чувствовала себя любимой, желанной, прекрасной в его глазах, и это было все, что ей требовалось на тот момент. Дэвид заботился о ней, открывал ей новые миры, дарил свою любовь. Разве нужно что-то еще?
— Что если мы завтра утром позвоним моей сестре? — спросил Дэвид, поигрывая ее локонами, когда они лежали в постели перед сном.
— Да. Я думаю, уже пора сказать им.
— Миа придет в ярость, — рассмеялся он. — Опять будет трещать без остановки.
— Как думаешь, — осторожно начала она. — Она сильно зла на меня?
— Нет. Миа не из тех, кто испытывает к людям ненависть или злость. Она умеет прощать. Тогда она жутко расстроилась, что потеряла подругу в твоем лице.
— Правда?
— Серьезно! Она даже посчитала это более важной проблемой, чем наш разрыв, пока ей тактично не напомнили, что я являюсь главной жертвой.
Он горько усмехнулся.
— Прости меня.
— Тебе не за что извиняться. Я хочу забыть об этом, и все.
— А твоя мать?
Они впервые коснулись этой темы, и Лиззи была слегка напряжена, боясь задеть больные места, но ей очень хотелось расставить все точки над и, чтобы, наконец, избавиться от всех призраков прошлого, нависающих над ними.
— Кристина была в шоке, узнав, что ты дочь Дэниела Стюарта. Она ничего не знала о вашей с Самантой судьбе.
— Разве мой отец не говорил ей?
— Он искал вас, Лиз. Искал, но не мог найти. Так она сказала.
Она вздохнула, теснее прижимаясь к его груди, но не сказала ни слова. Вспоминать прошлое было трудно, и ей уже хотелось пожалеть о том, что завела столь опасную тему. Лучше забыть обо всем. Пора было зачеркнуть прошлое.
***
— Это здорово! Давно ты прилетел? — Миа не скрывала радости.
— Я здесь уже почти неделю.
— Что? — возмущенно завопила она в трубку. — Дэвид Сандерс, ты самый худший брат на Земле! Если это правда, то, клянусь, я прикончу тебя собственными руками! Неделю в Париже и даже ни разу не позвонить! Уму не постижимо!
Дэвид усмехнулся, слушая грозный монолог сестры, щедро сдобренный французскими ругательствами, и прислонил мобильный к уху Лиззи, чем вызвал ее беззвучный смех. Они корчились еще минуту, лежа в постели, прежде чем Миа выговорилась.
— У меня есть смягчающие обстоятельства! — наконец, сумел вставить Дэвид, предрекая новую волну возмущения.
— Обстоятельства? Да я приму твои обстоятельства, только если ты лежал в коме всю неделю со сломанными руками и ногами, или у тебя был ушиб мозга, вследствие которого ты потерял память и... — она сделала паузу. — Дэвид! Ты что там смеешься надо мной?
— Совсем нет, сестричка, — соврал он.
— Если ты смеешься, я точно тебя прибью!
