Ольга Дрёмова - Дар божий. Соперницы

— Меня зовут Неверов Станислав Анатольевич, и звоню я вам из Москвы.

— Неверов? Как вы нашли меня, Неверов, и что вам от меня нужно? — напряглась она.

— Не стоит беспокоиться, Ирина, по пустякам. Мы оба знаем, что деньги могут многое, а большие деньги — почти всё.

— Но моего телефона в Оттаве не знает в России ни одна живая душа, — достаточно резко проговорила она.

— Зачем вам ненужная информация? Я звоню действительно по делу, которое, как я считаю, интересно не только мне, но и вам.

— И что же это за дело? — уже с некоторой заинтересованностью проговорила она.

— Не мне вам рассказывать, что я родной отец мальчиков, которые сейчас находятся у вашего злейшего врага, Вороновского. Суть дела заключается в том, что я нашёл их, мало того, один из братьев настолько привязался ко мне, что забрать его от Вороновских проблем не составит.

— А второй?

— Где один, там скоро и второй будет, они друг без друга не смогут.

— Зачем это вам?

— Знаете, это моя жизнь, и у каждого своя, правда? Я же не спрашиваю вас, зачем, выйдя из-за решётки, вы сразу побежали мстить. Это было ваше право. Я считаю, что и у меня есть права на этих детей. Вырастить их мужчинами, а не тряпками у меня получится намного лучше, чем у сердобольного профессора.

— Стас, а зачем это мне? Почему вы решили, что мне интересна ваша идея? Прошло столько лет, многое изменилось.

— Я понимаю, что вы не станете вот так, с бухты-барахты, разговаривать по душам с первым встречным, и потом, насколько я осведомлён, вы уже дважды сломали зубы об этого докторишку, или я что-то не так понимаю?

— Несомненно, разговор мне интересен, — не стала отрицать Беркутова. — И я была бы не против, если бы получилось так, что Вороновский расплатился за всё то, что он совершил по отношению ко мне. Ведь это по его милости мне организовали шестилетний курорт за решёткой. Но, честно признаться, я уже дважды обожглась и рисковать ещё раз мне просто не хочется. Потом, какую роль во всём этом должна, по-вашему, сыграть я?

— О, роль самая что ни на есть безобидная, — успокоил её Стас. — Когда я буду готов вывезти мальчиков или одного из них за границу, помимо документов, мне понадобится приглашение из какой-нибудь страны. С документами вопрос я уже решил, это просто дело времени, а вот приглашение из Канады было бы для меня совсем не лишним.

— В качестве кого я приглашу вас?

— Какая разница? Допустим, в качестве будущего мужа.

— Какая прелесть! — засмеялась Беркутова. — И сколько же вам лет, будущий муж?

— Двадцать семь, так что паспорт уже на руках, — хохотнул в ответ он.

— А что вы станете делать, когда приглашение закончится? И где всё это время вы собираетесь жить?

— Ирочка, Бога ради, не забивайте голову лишними заботами. Сейчас главное — вывезти мальчиков, на этот счёт соображения у меня имеются. Для вас лучше не касаться этих вещей, так будет больше гарантий, что вы останетесь в случае неудачи в стороне.

— Стас, вы, судя по всему, неглупый мальчик.

— Спасибо.

— На здоровье, — ответила она и продолжила: — Вы же не можете не понимать, что детей станут искать, Вороновский поднимет на ноги всех, кого будет можно, а я снова окажусь в этой истории крайней. Ну уж нет, такого финала мне не нужно.

— Ира, Вороновский о вас ничего не узнает, я обещаю. Документы будут на другого человека, концы паровоза в Канаду привести их не смогут, я продумал всё до мелочей. И потом, я увезу ребёнка только тогда, когда он захочет этого сам, так что никакой статьи о похищении не будет. Пожалуйста, Ирочка, мне нужно только приглашение, и больше ничего. Ведь это так просто! Всё остальное я сделаю сам. Вам останется только сладкое пирожное — любоваться на то, что произойдёт с вашим врагом. Вы никогда с ним больше не увидитесь. Вы в другой стране, у вас другие законы. Обещаю, что ещё до истечения срока приглашения в Канаде меня уже не будет.

Стас замолчал, ожидая ответа.

— Дайте ваш телефон, я подумаю, — проговорила Ира и, записав номер, положила трубку.

Весть о пожаре в квартире бывшего завуча по школе разнеслась мгновенно. Разговоры об этом несчастье можно было услышать повсюду: и в буфете, и в учительской, и даже в маленьком закутке перед входными дверями на первом этаже, месте, где родители прятались зимой от мороза, встречая своих ненаглядных чад.

Говорили разное, хотя отчего в действительности начался пожар, сказать не мог никто. Одни грешили на неисправность проводки, костеря местные ЖЭКи на все лады, другие утверждали, что пожар произошёл из-за неаккуратности и забывчивости самой Евдокимовой: надо же было догадаться пойти в гости к соседке, оставив включённую конфорку с кастрюлькой на огне. Другие и вовсе хватили через край, обвиняя пожилую женщину в том, что она забыла в пепельнице непогашенную сигарету. Предположениям не было конца, но, выдвигая различные, а частенько и совершенно противоположные версии, все сходились в одном: человек попал в беду, а значит, ему нужна помощь. Придя к такому решению, школа загудела словно муравейник.

От родительского комитета в каждом классе были выделены определённые средства, которые могли помочь хотя бы в первые дни после выхода Натальи Эдуардовны из больницы, где она оказалась в результате нервного срыва. Одновременно с этим, немедленно связавшись с сыном Евдокимовой, директор школы предложила помощь в ремонте квартиры силами тех же самых школьных родителей, имеющих хоть какое-то отношение к строительству. Буквально за несколько дней собственными силами школа покрасила и переклеила выгоревшее помещение. Конечно, евроремонтом это было назвать нельзя, но комнатки сияли чистотой, а окна снова глядели в мир радостно и приветливо. Только тёмные разводы на внешнем фасаде здания всё ещё напоминали о случившейся недавно трагедии.

Сын Евдокимовой, Леонид, вместе с женой Ритой изо всех сил помогали добровольным малярам и штукатурам, направленным школой в дом. Взяв отпуск, Леонид и Рита целыми днями висели на стремянках, стараясь ровнее приложить куски не желавших стыковаться в рисунке обоев. В квартире пахло краской, извёсткой и клеем, целыми днями работали дрели и молотки, стараясь успеть окончить ремонтные работы к выписке хозяйки. Внучка Катеринка была искренне расстроена тем, что ей приходилось высиживать долгие уроки в школе, вместо того чтобы вместе с родителями помогать бабушке.

Когда всё было закончено, квартирку было не узнать. Под заново выбеленным потолком крепилась новая пятирожковая современная люстра, отбрасывая мягкий кремовый отсвет на изящные обои с абстрактным рисунком. Свежие деревянные рамы, выкрашенные в белый цвет, довольно лоснились на массивных подоконниках, заставленных зеленью в цветочных горшках. Отбрасывая блестящие лучики, самодовольно поблёскивали никелированные краники на кухне и в ванной. Всё было светлым, новым, чистым, хранящим тепло человеческих рук.