Отблеск миражей в твоих глазах (СИ) - De Ojos Verdes
Правда в том, что моя ошибка сказалась на нас обоих. Очень жёстко сказалась.
— А ты все свои поступки можешь объяснить внятно? — смотрю перед собой, задавая тихий вопрос.
— Само собой, у всех сбоит плафон, — отвечает без раздумий. — Но ты, мать твою, отличаешься особым талантом. От тебя мне распиливает чердак каждый раз, когда понять силюсь, ныряя в размышления.
— Я облегчу тебе задачу. Мое поведение — не твоя зона ответственности, поэтому просто забудь всё. И разойдемся.
— Нет.
Да чтоб тебя!
— Барс, ты дурак? Не видишь, что у нас даже говорить нормально не получается. Я не воспринимаю тебя, а ты не воспринимаешь меня. Мы хороши только в обоюдном стебе. В остальном — несовместимы. Никаких сделок у нас не получится, практика показала.
— Это не тебе одной решать.
Развожу руками и затыкаюсь. Бесполезно.
— Как ты хотела устроить фиктивный брак? — повторяет упрямо эта сволочь.
— Очень просто! — огрызаюсь на нервах. — Уехала бы с тобой, некоторое время ютилась бы у тебя с царского позволения, пока не нашла бы работу, а потом съехала бы. Объяснилась бы с родными, мол, не вышло, не сошлись характерами.
— Ага. И специальность ты поменяла на почве «не сошлись характерами», психанув? И в Москве остаешься с горя? — издевается, хмыкая. — Хреновый план. Это не фиктивный брак, а сомнительный трамплин.
— Ну прости, куда мне до твоей смекалки! Это же ты прохаванный, знаешь все махинации, чтобы в конце еще и при деньгах остаться.
— Не зарывайся, чучундра. Я пытаюсь строить с тобой диалог. Успокойся. И выслушай моё встречное предложение.
За всеми этими напряженными разговорами, построенными на обоюдных обвинениях, не замечаю, как доезжаем. Барс останавливается в нескольких домах от нашего, выключает зажигание и поворачивается ко мне.
Где-то на заднем фоне вибрирует лай соседских собак, учуявших чужаков. Свет фонарей проникает в салон, подсвечивая лицо моего визави. Очень красивое, мрачное и крайне сосредоточенное.
От жгучего взгляда мурашки расползаются врассыпную по коже.
Сцена попахивает мистичностью. Аж не по себе.
Механически тянусь за бутылкой, пока Таривердиев собирается с мыслями. Я уже заранее против всего, что он скажет. Устала. Мы два идиота, загнавших друг друга в тупик. Мне тяжело в этом тандеме. Я переоценила свои силы.
Делаю пару глотков, не меняя позы. Смотрю ему прямо в глаза. Зрительный контакт набирает обороты. Край капюшона, когда запрокидываю голову, чтобы допить воду, съезжает на веки, немного притупляя видимость.
И я упускаю момент, как оказываюсь в руках этого придурка. Он резко тянет меня на себя, пустая бутылка вылетает из ладони, совершая инерционный полет в лобовое стекло, откуда с глухим стуком падает на панель и скатывается на коврик.
Барс прижимается к моему влажному рту и несколько секунд просто давит, словно привыкая. Я в ужасе застываю неподвижно, испуганная такой прытью. Брезгливый красавчик меня целует? Сам? Мир сошел с ума?
Брыкаюсь. Бью его в грудную клетку, дышу на разрыв. Что он делает?! Мне страшно!
Гад блокирует мои руки, сцапывая их одной лапищей и устраивая на своем каменном бедре, а второй — хватает за шею, придвигая ближе и окончательно лишая кислорода.
Пряди парика вываливаются, падая мне на лицо, щекоча подбородок и щеки. А Барс… вдруг нежно прикусывает мою нижнюю губу, парализуя своим действием нервную систему. Осторожно пленяет, слегка вбирает в себя. Примеряется. Ведет языком. Присасывается. Отпускает немного. Чтобы сразу повторить манипуляции по кругу. Целует аккуратно, постепенно добиваясь моего ответа.
Я внезапно расслабляюсь, не получая привычной агрессии с его стороны. Моему мозгу, остро нуждающемуся в передышке от роя убийственных мыслей, нравится эта заминка. Сознание пускает импульсы удовольствия, и я уже не понимаю, как оказываюсь на коленях Таривердиева, успев перекочевать на водительское сидение со своего места.
Обнимаю его за шею, он — меня за талию. Примагничиваемся друг к другу, всего на секунду оторвавшись и взглянув в одинаково шальные глаза.
Целуемся. Привыкаем ко вкусам. Дышим с большими интервалами. Впускаю его язык в себя, когда просит беззвучно, ударяя упругим кончиком по зубам.
И сразу — густо, глубоко, крышесносно.
Сумасшедшие. Психи просто. Как так? Куда нас ведёт?..
Не думается о чем-то правильном. Мне впервые за столько времени болезненно хорошо и уютно. В чужих объятиях. В первом и вот теперь по-настоящему взрослом поцелуе. Островок мнимой безопасности среди творящегося в жизни хаоса.
Барс такой вкусный, у меня голова кружится от его запаха. Дурею от новых ощущений, инстинктивно прижимаюсь к нему сильнее. Пальцы ползут вверх и теряются в жестких волосах. Слегка оттягиваю их и получаю свирепую атаку, он будто с катушек слетает и начинает пожирать меня, пошло вбиваясь языком в рот, сплетаясь с моим языком намертво.
Дрожу от обрушившихся эмоций. Это аварийное крушение.
Мы терзаем друг друга без остановки. Долго. Качественно.
Всё вокруг теряет очертания и смысл. Здесь и сейчас я забываюсь в этом человеке, которого ненавидела всей душой.
У него мягкие губы, безумно чувственные, гладкие наощупь. Не могу напиться ими. Помутнение.
А уж что творит со мной он…
И неожиданно меня подбрасывает, словно от удара током.
Откидываюсь назад, ударяясь спиной о руль, и тут же тишину ночи разрывает гудком клаксона.
Убираю ладонь Барса со своей груди. Именно это отрезвило меня, стоило только ощутить прикосновение к голой коже под худи. Стремительно перелезаю обратно и закрываю лицо руками.
Охренеть. Охренеть. Охренеть.
— Я просто хотел кое-что проверить, — хрипит смазливый, с трудом дыша. — Прости.
— Да пошел ты, Барс, — выдаю с отчаянием.
— Не грузись. Не повторится.
Вот ублюдок.
Сцепляю зубы.
Как же он всё усложняет, скотина! А потом нивелирует тут же, будто норма.
Зачем было это делать?!
— В общем, слушай. Нам обоим выгоден этот брак. Сначала взбрыкнули, пободались, но рассуждать надо трезво. Лучшего шанса сбежать в Москву и учиться там, где хочешь, ты не получишь. Не отвечай сейчас, ладно? Всё равно ничего хорошего не скажешь на нервяке. Я уезжаю в выходные, перед этим окончательно поговорим.
— А ты? — шиплю, выпрямляясь и заглядывая ему в лицо. — Что получаешь ты? Мне надоело, что я о тебе ничего не знаю, при этом сама всё о себе рассказываю.
— Знаешь, — возражает ровно. — Всё ты знаешь. Съемная квартира, учеба, машина — дед финансирует, держа меня под колпаком. Уверен, что пойду по наклонной, как только получу свободу. Он человек старой закалки и считает, что женитьба меняет мужчину, запуская новые химические процессы, типа, ты добытчик, пора завязывать с детством.
— Ты не договариваешь, — бросаю твердо. — Так все взрослые думают о своих детях и внуках. Есть другие причины. Ты же не просто так передумал.
— Тебе достаточно знать и этого минимума, окей?
— Тебе достаточно пойти в задницу, окей?
Барс вдруг смеется. Залипаю. Обескуражена.
Подмигивает мне, ероша волосы, чем выдает истинное состояние, внутреннюю растерянность, которая идет вразрез с внешней расхлябанностью.
— Значит, сработаемся, чекануш. Ты слишком горишь мечтой, чтобы на полном серьезе отказываться от легальной дорожки к ней. Детали обсудим, когда будем готовы к мирному диалогу. А сейчас иди.
— Мирному диалогу? — повторяю неверяще. — Пока ты ведешь себя, как конченый козел, ничего такого не предвидится. Начни уважать меня, бубенчатый. И раскошелься на подробности своей позиции. Без этого я не соглашусь на сотрудничество. Хватит мнить себя крутым. Бывай, красавчик.
Подхватываю рюкзак и вылетаю из машины.
Губы ноют. Лицо пылает. Дрожу от шквала эмоций.
Быстро приближаюсь к воротам и осторожно проверяю территорию.
Привычными действиями бесшумно запрыгиваю во двор, пользуясь собственноручно сотворенными выемками. Хвала Небесам, моя семья плохим сном не страдает. Все спят крепко. В четвертом часу ночи никто не бодрствует.
