Любовь на грани смерти - Юлия Гойгель
Два последних года он руководил нашей компанией. Да, Бесов выделялся среди других управленцев, но назвать его странным всё же было нельзя. Ну, если не считать его пристрастий в сексе. Опять же, существует целый клуб. И, я уверена, вряд ли у его посетителей была похожая судьба с нашим исполнительным директором. Это опять же не о чём не говорит. Да и не замуж же он меня зовёт.
Одна из моих однокурсниц за какого-то арабского эмира замуж вышла. Согласилась на роль четвёртой жены и уехала в никому неизвестный эмират. Но, каждый год родителей навещает. Живая, счастливая, довольная. Приняла и другую веру, и культуру, и страну со всеми вытекающими из этого последствиями. Погостит две недели и бегом назад, в дом мужа. Если бы было плохо, не вернулась бы от родителей. Не так просто из нашей страны, останься она здесь, даже состоятельному эмиру её вытащить.
Я замуж не собираюсь. Рано или поздно разрешится вопрос с дурацким договором и покушениями и всё вернётся на свои места. Владу после появления Каролины я в тот же вечер стала неинтересна. Мажор есть мажор. Но у Влада, пусть и недолго, интерес был. У Леона я и его не видела. Он старше, опытнее, ответственнее, умнее. Возможно, не верит мне и решил держать на коротком поводке? Или, наоборот, знает, что именно из-за него я оказалась втянутой в эту историю и пытается защитить. Вдруг, совесть и у Горынычей существует?
— У тебя, что, даже платья нет? — озадачился начальник, вернувшись в собственную спальню.
— Есть. В котором я на свадьбу родственников ходила, но оно дома осталось. А на вручение диплома я костюм покупала. Тот, голубой, брюки от которого вы выбросили. Ещё есть со школьного выпускного, но такие теперь не носят. Оно у родителей дома висит. Один сарафан вы в прошлый раз выбросили. Остался вот этот, — я вытащила из его рук нужную вещь.
— Но он почти ничем от твоей ночной рубашки не отличается, — нахмурился мужчина. — Завтра после обеда я отпущу Стаса, так как до вечера буду в офисе. Съездишь с ним в магазин и купишь всё необходимое.
— Мне деньги на карту ещё не поступили, — тихо ответила я. — Можно съездить с ним на квартиру. Там осталось несколько юбок и блузок. В офисе вы ничего против них не имели.
— Это было в офисе. Я оставлю тебе одну из своих карточек, — принял решение мужчина. — Только не покупай себе слишком короткую и вульгарную одежду ярких расцветок. Я такое терпеть не могу.
— Ничего я не буду покупать за ваши деньги, — твёрдо возразила я. — Чтобы вы меня, как Влад, затем при каждом удобном случае этим тыкали.
— Хорошо. Я завтра посмотрю сумму, которую тебе должны вернуть и скажу, чтобы к вечеру перевели на карту. А послезавтра съездите в магазин. Решили вопрос?
— Решили, — ответила я, подумав, что нужно оплатить коммуналку и отложить хотя бы ещё на оплату за один месяц. Мало ли что.
Вытащила из вороха одежды легинсы и заходящую за бёдра тунику. Полгорода в таком ходит. Вышла из ванной, покрутилась перед начальником:
— Так пойдёт?
— Пойдёт, — вздохнул он. — Я думал, что так одеваются, чтобы на велосипеде покататься.
— Одеваются, потому что едут, кто в магазин, кто на учёбу, — пояснила я небожителю. — А столовой в таких домах, где я живу, нет. Многие вообще на диване перед телевизором ужинают.
— Идём, Лиз, время, — поторопил Леон, взглянув на часы. Ужинали в этом доме ровно в девятнадцать ноль-ноль. Горничные уходили из дома в двадцать. Оставалась только охрана.
Каролина была в красивом платье персикового цвета. Макияж не казался броским, но придавал ей возраста. Я вообще не понимала, зачем, имея такие отличные внешние данные так сильно краситься в двадцать лет. Девушка сидела рядом с Владом, где раньше было моё место. Леон, как обычно, занял своё место во главе стола. С другой стороны, напротив Влада, сидел Стас. И видеть рядом с собой кого-то он не хотел. Ясно выразился ещё в первый вечер моего появления в доме.
— Влад, пересядь к Стасу, — попросил хозяин. — Уступи место Лизе.
Васильев насупился.
— Зачем? Я хочу поухаживать за Каролиной. Лиза, что ли, это делать будет? — с вызовом ответил Васильев, глядя на меня.
— Это будет делать горничная, — спокойно пояснил Леон. — Она за это получает зарплату.
Во время разговора Лена стояла, потупив глаза, но я заметила, как она гаденько улыбнулась, когда Влад отказался уступить мне место.
— Я сяду здесь. Не вижу разницы, — поспешно произнесла, подходя к стулу рядом с Каролиной. Но на месте, где должны были стоять столовые приборы, лежал включённый планшет.
— Сейчас начнётся один из важных показов, — затараторила блондинка. — Лиза, ты можешь сесть ещё через стул?
— Могу, — согласилась я, подумав, что блондинка сильно рискует.
За столом всегда стояла тишина. Ни Стас, ни Леон даже мобильных телефонов с собой не брали. Это было очередное правило этого дома. Разговор вёлся лишь в перерывах между сменой блюд и в самом конце, когда пили кофе.
Стас, который много курил, обычно вместе с кофе выкуривал дорогую сигару. Но, едва он её зажигал, где-то рядом включалась почти бесшумная вытяжка и сигаретным дымом другие присутствующие не дышали. Влад тоже курил. А Леон — мало. Позже я узнаю, что почти все афганские мужчины очень много курят. Приобретённая в юности привычка Стаса сохранилась у него на протяжении всей жизни.
— Кара, выключи планшет. Потом досмотришь, — тихо посоветовал Влад. — Здесь не принято отвлекаться на что-то, кроме еды.
— Тебе, как обычно, ни мужика, ни комнаты, ни места за столом не хватило, — хмыкнул Стас, глядя на меня и отодвигая кресло возле себя. — Садись здесь.
— Лиза здесь сядет, — негромко произнёс хозяин дома и, поднявшись, поставил отодвинутое Стасом кресло рядом с собой.
Глава 20. Как ты жила?
— А моя бабушка говорила, что незамужнюю девушку нельзя на угол и на край стола садить, — защебетала Каролина. — Тогда никогда замуж не возьмут.
— Серьёзный аргумент, — пророкотал Стас. — И рабочий. Лиза, ты же в своём отделе на самом краю сидела? А дома, наверное, всегда на углу? Вот чего, тебя, оказывается, замуж не берут. Даже посреди чужой спальни забыли.
— Всё
