Солнечное Настроение - Дианна Грей

— Эй, да ладно, — перебила я. — Не списывайте пока центр со счетов. Я обещаю, что это гораздо интереснее, чем вы думаете. Скоро это станет вашей любимой частью недели.

— Вы слышали? — спросил Сэм. — Это будет наша любимая часть недели.

— Ладно, от того, что ты будешь повторять все, что она говорит, это не станет более привлекательным, — сказал ему Линкольн.

Сэм, Хенрик и я рассмеялись над его жалобой. По какой-то причине мой взгляд остановился на Финне. Мне было все равно, что он думает, я просто хотела увидеть его реакцию. Я ожидала, что он будет выглядеть отстраненным, как обычно, но была удивлена, обнаружив, что его глаза уже смотрят на меня.

Когда мы встретились взглядами, Финн почти мгновенно отвернулся. Он провел пальцами по волосам, словно ему нужно было чем-то заняться. Я повернулась обратно к ребятам, стряхивая с себя ощущение тепла, закравшегося в щеки.

Наверное, он погрузился в свои думы.

Я поджала губы, решив вновь сосредоточиться на разговоре.

Глава Шестнадцатая

Финн

После завтрака я отправился на пробежку, надеясь, что бег по асфальту отвлечет меня от мыслей о Наоми. Пробежка длилась всего двадцать минут, когда я понял, что это не поможет. Настойчивые мысли о том, что она была несравненной, не исчезали, потому что у меня болели легкие.

Я остановился посреди тротуара и уперся руками в колени, пытаясь избавиться от боли в боку. Боль в спине затрудняла ровное дыхание. Словно почувствовав мою борьбу, телефон завибрировал от звонка моей сестры Анны.

— Все в порядке? — поприветствовала она меня.

Я выпрямился, чтобы ответить.

— Все отлично.

— Ты уверен… у тебя какой-то изможденный голос, — на ее стороне послышались голоса. Папа и Денвер были на заднем плане и шепотом задавали вопросы, которые я не мог разобрать.

Я вздрогнула от нескольких знакомых фраз: "успокойся" и " не думаю, что он готов".

— Я был на пробежке, — сказал я.

— На пробежке? — Денвер вздохнула, и вдруг ее голос стал основным, проникающим через динамик. — Ты уверен, что это хорошая идея?

— За последнюю неделю я уже много раз бегал, — объяснил я, стараясь сохранить ровный и спокойный тон.

Нельзя было допустить повторения моей первой и единственной вспышки, когда я вышел из больницы. Из-за моего гнева меня чуть не отправили в реабилитационный центр. Я предпочитал свободу в колледже.

— С другими людьми, да? — спросил Денвер. — Например, с твоими хоккейными приятелями или еще с кем-нибудь?

— Или еще что-нибудь, — пошутил я ровным тоном. Конечно, это не прозвучало. Над моей подачей нужно было поработать.

— Это серьезно, — Анна снова взяла в руки телефон.

— Ну, я слышал, — я на секунду прикрыл трубку и вздохнул.

Разговоры с семьей всегда проходили именно так: Я сообщал им о том, как я справляюсь, они в ужасе от всего происходящего задыхались и начинали рассказывать мне, как я никогда раньше не занимался подобными вещами. Мы доходили до неизбежного конца, в котором они выражали надежду, что все снова станет нормально. В переводе — нормальным для них. Новый Финн им не нравился. Они никогда не сказали бы мне этого в лицо, но я слышал это в их голосах. Я был для них недостаточен.

— Мы просто хотим, чтобы ты поправился, — сказала Анна. — Мы не пытаемся заставить тебя чувствовать, что ты должен остерегаться каждого острого предмета.

— Но все же будьте начеку, — добавил Денвер.

— Ладно, дамы, не могли бы вы… — отец взял трубку на себя. — Слушай, чемпион.

Я вздрогнул от этого прозвища.

— Привет, папа.

— Папаша, — поправил он и продолжил. — У твоих сестер был один из моментов "чувств".

— Это называется интуиция, — поправила Денвер. Я могу представить, как она закатила глаза. — И это срабатывало во всех других случаях.

— Они думали, что у тебя неприятности, — с усмешкой объяснил отец.

— Я в порядке. Но спасибо вам всем за беспокойство, — они не совсем ошиблись, но мои проблемы с Наоми были не тем, чем я хотел с ними делиться.

Мне нужно было придумать, как повесить трубку, прежде чем я скажу что-то колкое, о чем потом пожалею. Жаль, что я никогда не узнаю, всегда ли моя семья была такой. Я спрашивала ребят, как их родные влияют на их настроение, и их ответы были похожи на мои. Но все равно я чувствовал, что что-то не так. Моя реакция на разговор с семьей казалась мне в десять раз более эмоциональной и сложной, чем нужно.

— Приятно слышать, — сказал папа.

Наступила пауза, во время которой, я уверен, я должен был что-то сказать. Когда я этого не сделал, он продолжил:

— Значит ли это, что мы можем ждать тебя дома в следующие выходные?

Я схватил телефонную трубку, выдавив из себя ложь.

— Нет, вообще-то у меня скоро будет большая докладная. Мне нужно побыть в кампусе. К тому же не за горами наша первая игра, и все будет очень суматошно.

— Понятно, — в его голосе не было разочарования.

На самом деле, в его голосе звучало облегчение. Вероятно, в его мозгу все еще звенело замечание экстрасенса о том, что я — оболочка.

— Ты все еще помогаешь мне с курсом статистики, да? — спросил Денвер. спросил Денвер. — Через несколько недель? Ты ведь найдешь время, правда? Ты всегда находил время.

— Денвер, — предупредил папа.

— Да, конечно, — сказал я, еще не понимая, что говорю.

Судя по всему, я с детства наставлял своих сестер по большинству предметов. Математика не была моей сильной стороной, но они, похоже, доверяли мне ее, и я не мог заставить себя стать носителем еще большего разочарования. В начале семестра я попытался освежить в памяти некоторые понятия, но сдался из-за разочарования… и потому, что присутствие Наоми в репетиторской лаборатории вызывало у меня тревогу. Полагаю, я могу попробовать еще раз.

— Идеально! — пропела Денвер.

Радость, прозвучавшая в ее тоне, заставила меня почувствовать себя немного менее виноватым. Черт, как бы я хотел, чтобы у меня не было ощущения, что я нахожусь за пределами их пузыря. В целом они казались прекрасными людьми. Излишне суеверными, но даже у суеверных людей бывают моменты.

— Мы дадим тебе закончить пробежку, — решил папа с весельем в голосе.

Денвер, вероятно, исполняла свой счастливый танец.

— Не надо себя слишком нагружать. Помни, что со временем все начнет казаться нормальным. Ты снова станешь прежним.

— Верно, — я кивнула, хотя он и не мог видеть. — Нормальным и прежним, в конце концов.

— Именно так, чемпион. Поговорим позже.

— И тебе… — я заколебался, прежде чем добавить, — Папаша.

Но пока