(Не) выдаваемая замуж (СИ) - Дарья Волкова
Что же случилось? Время перед свадьбой они с Гулей, кажется, провели вполне продуктивно. Разговаривали, узнавали друг друга. Булат неожиданно — хотя и зря для него, что неожиданно — обнаружил, что ему досталась очень даже не глупая жена. Как говорится, прелесть, что за умница.
И что сейчас творится с его умницей-женой, Булат не понимал. Устала? Волнение? Еще что-то? Скорее бы эта свадьба кончилась.
В какой-то момент Булат перехватил взгляд своего тестя и кивнул. Марат Хасанович после паузы кивнул ему в ответ. Приятно все же иметь дело с умным человеком. Булат наклонился к притихшей Гульнаре.
— Гуля, ты не устала?
— Немного, — тихо отозвалась она.
— Поехали домой.
* * *
Гнездышко для семейной жизни Булат приготовил. Ну, если так можно сказать. Накануне у него было многолюдно — клининг, повар и Рустам Маратович собственной персоной — привез сумку с вещами Гульнары на первое время.
В общем, в квартире было стерильно как в операционной, приготовлена какая-то еда, а на постели застелено свежее белье.
Для первой брачной ночи. Правда, Булат теперь сомневался, что это хорошая идея.
Конечно, после свадьбы полагается первая брачная ночь. Но у них с Гульнарой все не так, как у нормальных людей.
* * *
Гуля смотрела то на обручальное кольцо на своем пальце, то на мелькающий за окном машины вечерний пейзаж.
Вот и все. Вот она и замужем. Вот она и Гульнара Темирбаева.
И что дальше? Что-то.
Гуля вздохнула и прикрыла глаза. Почувствовала, как ее обняли за плечи и прижали к большому мужскому телу.
— Потерпи немного. Скоро будем дома.
* * *
Они так странно смотрелись в зеркале в лифте. Она в пышном белом платье с кружевами, в фате и с крошечной атласной сумочкой в руке. И Булат — кажется, такой же безукоризненно выутюженный, как и утром. Ее муж. Теперь состояние его костюмов и рубашек — ее забота.
Или нет?
Что вообще ждет ее завтра?!
А что ждет ее сегодня? Пресловутая первая брачная ночь. И отнюдь не непорочная невеста. Впрочем, Булат об этом знает.
Господи, как у них все запутано.
Двери лифта раскрылись.
— Пойдем.
* * *
Его дом. Гульнара уже была здесь. Но сейчас все кажется незнакомым.
Это теперь ее дом. Она хозяйка этого дома.
Булат так и не отпускал ее руку и вел за собой. В спальню. Уже? Так сразу?!
— Твой брат привез твои вещи, — Булат откуда-то взял сумку и поставил ее у ног Гульнары. — Давай, я помогу тебе с платьем.
Гуля растерянно кивнула. Она вообще перестала понимать, что происходит. Булат зашел ей за спину. Какое-то время ничего не происходило.
— Слушай, — раздался за спиной его голос. — А как снимается эта штука… В смысле, фата? Она закреплена.
Гульнара попыталась вспомнить, что говорила мастер, которая делала ей прическу.
— Там все крепится на шпильках. Чуть выше узла волос посмотри. Или дай я сама попробую, — Гульнара подняла руку.
— Стой, я сам.
Гуля замерла. Они наконец-то одни. Вдвоем. Только она и Булат. Муж и жена. В спальне. И он касается ее.
Впрочем, Гульнара этих касаний пока не чувствовала. По легкому шороху она понимала, что Булат там что-то делает, но прикосновений не ощущала.
А потом сбоку появилась фата, которая легла пышным сугробом на кровать.
— Готово. Слушай, ну вот эти шпильки… Почти что флебэктомия. Тихо, стой спокойно. Сейчас все остальное сделаю.
Еще пара минут тишины и шороха — и Гульнара почувствовала, как волосы перестали быть стянутыми в тугой тяжелый узел на затылке, и не смогла сдержать вздох удовольствия. Как же хорошо-то, а…
— Так. Теперь платье. Насколько я вижу, замок сзади?
Булат снимет с нее платье? У Гульнары почему-то не получилось сдержать судорожного вздоха. Сейчас он ее разденет и… И произойдет таинство брака.
Мама, Мама-Миа, скажите, откуда в моей голове такой бред?!
В тишине раздался едва слышный звук расстегнутой молнии.
— Ну, вот и все. Можешь переодеваться. Я пошел заваривать чай.
В теперь уже абсолютно звенящей, до гула в ушах, тишине щелкнул замок двери. Гульнара какое-то время стояла неподвижно, а потом медленно, придерживая на груди платье, обернулась.
Да, все именно так. Ей не показалось. Дверь закрыта. Она в спальне одна. Ее муж снял с нее фату, вытащил шпильки из прически, расстегнул платье и… И ушел заваривать чай!
Эй, ты зачем на мне женился?!
Гульнара плюхнулась на кровать, сжала виски пальцами, пытаясь понять, что происходит. Нет, у них с Булатом все через одно место, но чтобы настолько…
А чего она ждала, собственно? Чтобы как у классика? Что он в порыве страсти набросится на нее и все заверте…
Гульнара опустила руки. Огляделась. И в этой спальне она тоже уже была. Только ни одной детали у нее в голове не отпечаталось. Зато теперь рассматривай — не хочу.
Спальня явно мужская, в темных тонах, строгая. Но все же в этот строгий аскетизм внесены детали. Например, две цветочные композиции на основе белых роз на прикроватных тумбочках. И постельное белье на кровати белоснежное. А в тот раз было — Гуля вдруг внезапно вспомнила — темно-серое.
Значит, подготовился. А теперь ушел заваривать чай вместо исполнения супружеского долга.
Так, Булат Альтаирович. Мы будем делать все не так, как нормальные люди? Мы нарушим все правила?
Ну ок. И Гульнара повела плечами, спуская платье.
* * *
Спустя полчаса она вышла из ванной. Ванная тоже была мужской и темно-серой, но ее слегка осветляли вкрапления плитки «под дерево». Что за стереотип: что если интерьер для мужчины, то непременно все в темно-сером цвете?! Рус тоже сходит с ума по темно-серому. Ну, ничего, она наведет тут свои порядки!
Гульнара посмотрела на свое отражение в зеркале. Лицо вымыто, нанесен легкий, быстро впитывающийся крем, волосы собраны в высокую гульку. И темно-серые трикотажные штаны отлично гармонируют с интерьером. В общем, к первой брачной ночи готова. И к чаепитию тоже.
Ко всему готова.
Когда Гуля вышла в гостиную, она обнаружила Булата за барной стойкой. Пиджак был брошен на диван, на белоснежной рубашке расстегнута пара верхних пуговиц, рукава закатаны до локтя. На ее появление Булат поднял взгляд от телефона, и Гульнара едва не споткнулась.
Тогда, на курорте, когда они впервые увидели друг друга, Гуля смеялась с подругами и говорила о том, что Булат страшный. Она и тогда, конечно, лукавила. Но теперь жизнь за то ее вранье наказала.
Сидящий на высоком табурете
