Королевы и изгои - Алена Игоревна Филипенко
На одной из перемен Север наконец соизволил посмотреть на меня. Вот он стоит, с непринужденным лицом болтает с девчонками из своей свиты, а затем смотрит на меня. И вот у него уже надменный суровый взгляд судьи. Он уверен, что, став зачинщиком бойкота, поступает правильно.
К пятому уроку обида задушила гордость. Увидев, как Света на перемене куда-то выходит, я направилась за ней. Она зашла в туалет. Я влетела за ней и захлопнула дверь. Света обернулась.
– Тут никого нет, – сказала я. – Так что перестань делать вид, будто я невидимка. Что происходит, Свет? Что за цирк вы устроили? – Я заметила, что Света смотрит на дверную ручку. – Я не выпущу тебя, пока мы не поговорим.
Вид у Светы был беспомощный. Она колебалась: нарушить бойкот или нет? Наконец она тяжело вздохнула и решилась все мне объяснить.
Урок 9
Правовой статус изгоя
САША
– Это не я придумала, а Панферов, – сказала Света.
– И все поддержали? Вот так просто? – поразилась я.
– Да. Ты же знаешь, какое у Севера влияние. Его наложницы, естественно, за него. И сборная тоже. Итого против тебя было настроено человек шесть – это те, кто из верхушки. Остальным Панферов стал промывать мозги.
– Когда вы все это успели? – поморщилась я.
– Еще вчера, в переписке.
Все понятно. Они обсуждали все в наскоро созданном чатике, куда меня, естественно, не позвали. Как, интересно, они его назвали? «Орлова – крыса»? «Мы ненавидим Сашу»? Кто-то сразу поддержал идею бойкота, кого-то пришлось уговаривать.
– А что насчет тебя? – спросила я. – Какой метод Панферов применил, кнут или пряник?
Света смутилась и ненадолго замолчала. А потом, вытянувшись и, как мне показалось, даже привстав на цыпочки, сказала с вызовом:
– Меня наконец-то увидят, Саш. Поймут, какая я. Я перестану быть приложением к тебе. Раньше я чувствовала себя твоим аксессуаром или тенью, ты меня такой сделала. Они не считались со мной, и на вечеринки меня звали только за компанию с тобой. И ты сама ко мне так относилась и выставляла такой перед всеми. Я была удобной подругой, которая всегда рядом, но рядом настолько, насколько тебе нужно, и ни миллиметром больше. Не дай бог я окажусь в центре внимания или стану общаться с кем-то за твоей спиной. Тебе же сама мысль об этом невыносима, как так: я кому-то интересна, а ты нет? Теперь все изменится.
– Да что ты несешь? – ошарашенно принялась защищаться я. – Когда я с тобой так поступала? И перед кем тебя такой выставляла?
– Например, перед Салтыковым, – едва ли не со слезами сказала Света.
– Чего? При чем тут Салтыков? – Я закрыла голову руками. У меня сейчас просто мозг взорвется!
– При том, что он мне нравится! – Это был уже отчаянный вопль.
Меня будто кувалдой ударили. Света никогда не говорила, что ей нравится Рома. А еще что я, оказывается, в каком-то не том свете ее перед ним выставляла и мешала им общаться! Что она там себе надумала?
– Он? Тебе?
– Да! А я ему. Но ты вечно мешаешь. Только он делает шаг в мою сторону, а ты уже тут как тут: влезаешь между нами и все портишь. Начинаешь с ним заигрывать, переводишь внимание на себя. Тебя бесит, когда я кому-то нравлюсь, а ты нет. Ты хочешь забрать себе всех парней в мире, чтобы все только в тебя и влюблялись. Ты просто эгоистка! И если хочешь знать, все это с восьмого класса тянется!
Я была в шоке. Оказывается, Света третий год держит на меня глубокую обиду? Да еще за то, о чем я понятия не имела? Я вспылила и огрызнулась:
– Извини, что я такая тупая, Свет, но мысли я, к сожалению, читать не умею. Почему не сказать прямо: «Эй, подруга, мне нравится этот парень, подвинься, а лучше свали»? Почему надо делать из ерунды трагедию? Накручивать обиды и злиться из-за того, что можно было просто взять и обсудить?
– Потому что нормальные подруги понимают все без слов, перед ними не надо унижаться и все разжевывать! – Света резко откинула с лица волосы.
– Когда человек складывает губы определенным образом и издает звуки, он произносит слова. Тем самым он выражает мнение. Это называется «говорить», Свет. Тебе дать определение слову «унижаться?» Или просто подарить толковый словарь?
Я говорила холодно, смотрела прямо… а сама обрывала заусенцы. Света не успокаивалась:
– Не верю, что ты вообще не догадывалась. Ты все специально делала. Не дай бог Сашенька в стороне останется, когда где-то что-то интересное происходит!
По Светиным словам, я просто самовлюбленный нарцисс, копия Севера, которая питается чужим вниманием. Это было ужасно несправедливо: вовсе я не такая!
– Овца ты, Свет, – вздохнула я. – И отношений у тебя нормальных не будет, пока не начнешь слова проговаривать.
– Все у меня получится! Но только когда тебя рядом не будет. Просто все заметили, что я тоже могу быть интересной, а тебя вытеснили. Каково оказаться на моем месте? Правда, паршиво?
Я растерялась, ответа не нашлось. Воспользовавшись этим, Света выскользнула за дверь. Я устало прислонилась к стене, сползла на пол и закрыла лицо ладонями. Затем, почувствовав на коже что-то теплое, вытянула руки и увидела кровь на дрожащих пальцах.
После уроков в актовом зале должно было состояться собрание по поводу спектакля. Я спускалась по лестнице, и вдруг что-то колыхнуло волосы. Я дотронулась до них и вляпалась пальцами во что-то липкое и тягучее. Плевок! Я проходила под ограждением, которым на третьем этаже заканчивалась лестница. Это опасная зона, которую всегда нужно пробегать быстро: сверху может что-то прилететь. И вот, пожалуйста. Поморщившись и еле подавив рвотный позыв, я помчалась в туалет, где яростно отмыла волосы и руки мылом.
Приведя себя в порядок, я беспомощно посмотрела на свое отражение. Казалось, еще вчера все единогласно выбрали меня мисс Гимназией, а сегодня – плюют в меня, называют крысой и объявляют бойкот. Что вообще происходит? Но ныть было некогда. Я взяла себя в руки и пошла на собрание.
Народу в актовом зале было много – ученики
