Моя (не)любимая бывшая - Диана Рымарь
Эта женщина меня с ума сведет!
Я сразу хватаюсь за телефон, звоню ей.
Но Снежана еще со вчерашнего дня в курсе, какой у меня номер, ведь звонил ей ночью. Поэтому трубку ожидаемо не берет.
Не сдаюсь, набираю номер второй Васильевой, благо у меня неограниченный доступ к делам сотрудников.
Ее сестра Анна, в отличие от Снежаны, отвечает сразу:
— Алло.
— Аня, что с твоей сестрой? — Я даже не представляюсь, не трачу время на приветствия. — Почему она ушла на больничный?
— Барсег? — спрашивает она удивленным голосом.
— Да, — отвечаю.
Анна замолкает, какое-то время кашляет в трубку, а потом просит подождать.
Слышу цокот ее каблуков. Видно, она куда-то выходит, чтобы не сделать наш разговор достоянием общественности.
Говорит, спустя примерно минуту:
— Ты свинья! Какая же ты свинья… Как ты мог?!
Последнее она почти кричит, чем окончательно меня бесит.
— А что я такого смог? — запальчиво отвечаю. — Она сама ко мне пришла, считай спровоцировала…
— Будь я на месте Снежаны, побежала бы в полицию писать заявление за домогательства и изнасилование! Тебе мало, что из-за твоей долбанутой семейки нам пришлось уехать, бросить учебу… Ты и сейчас ей жизнь портишь! Сколько в тебе ненависти! Сколько жестокости!
Не слушаю этот бред, отключаюсь.
Бред и есть.
Нет во мне уже никакой ненависти! И жестокости тоже нет.
Как-то разом вчера закончились.
Немного Снежану в руках подержал, и внутри все поменялось.
Она меня, конечно же, до сих пор бесит до дрожи. Злит и раздражает своим пофигизмом. Но ненависть к этой девчонке почему-то закончилась, и ничего плохого я больше делать ей не хочу.
Наоборот, мне сейчас очень хочется убедиться, что с ней все в порядке, что я зря волнуюсь.
Анна вконец обнаглела, раз так со мной разговаривала. Сложно было ответить на вопрос о здоровье сестры?
Я ведь был с ней добр. Когда мы со Снежаной встречались, я многое дарил в двойном экземпляре. Для нее и для сестры. Духи, сапоги, пальто, даже шокеры как-то привез, чтобы девушки были под защитой. Ни одной просьбы без внимания не оставил.
И тут на тебе…
Вот она, человеческая благодарность.
А впрочем, я давно разочаровался в людях. У меня для этого были все основания.
Все-таки слышать Анину версию событий про то, что я изнасиловал Снежану, мне было поперек горла.
Ведь не так все произошло! Или Снежана это видит именно так?
Хватаю ключи от машины и выхожу из кабинета.
Ладно, если по-другому не получается, я сделаю, как Снежана хочет. Поеду к ней. Ведь, по всей видимости, она этого добивается.
Спускаюсь, иду на парковку, завожу машину и двигаюсь в путь.
Первое желание — рвануть сразу к ней. Но к больным девушкам ведь не ездят с пустыми руками. Даже если это бывшая невеста, даже если она выпила литры твоей крови. Воспитание, чтоб его.
Заруливаю в супермаркет, некоторое время блуждаю по рядам, потом покупаю огромную корзину фруктов — самую большую, какая есть в магазине.
Фрукты — нейтрально. Их дарят даже просто коллегам.
С корзиной и еду к дому, где сестры Васильевы снимают квартиру.
Паркуюсь, вглядываюсь в окна, гадаю, за каким из них скрывается Снежана.
Выбираюсь из машины, прихватив с собой презент.
Мысленно прокручиваю в голове речь, что заготовил для нее. Вспоминаю список вопросов, что хочу задать.
Я, кажется, готов к конструктивному диалогу. Вправду, ну что мне даст, если она уволится? Ничего. Я этого больше не хочу. Пусть лучше рядом будет, пусть работает, так ей и скажу. Может, даже наладим с ней какой-то контакт.
Очень хочу с ней этот нормальный, человеческий диалог.
Но разве Снежана открывает мне дверь?
Нет, вашу мать!
Я целый час стою как последний истукан возле ее квартиры. Она там, я это точно знаю. Пусть не ответила мне ни разу, сколько бы я ни стучал, ни звал ее. Но я ведь слышал, как она ходила в прихожей. Вот только ей плевать, что я засунул гордость в задницу и приехал.
Ей все равно, что я промучился всю ночь.
Ей до лампочки, что я, как последний дурак, все утро ждал ее на работе.
Ей без разницы, что я десять раз ей позвонил.
Как же сильно она меня бесит!
Глава 24. Как она там
Снежана
У меня получается выдохнуть, только когда вижу в окно, как Барсег выходит из подъезда, шагает к своему джипу.
«Не возвращайся!» — мысленно кричу, плотнее запахиваясь в безразмерный халат.
Наконец он ушел. Я думала, этого уже никогда не случится. Он торчал как приклеенный на лестничной клетке. А от его громкого стука у меня до сих пор гудит в ушах. Чуть дверь нам не расколошматил своими пудовыми кулачищами.
Ублюдок! Он что думал, я к нему выйду, скажу: «Заходи, милый, давай выпьем чаю, заодно можешь еще раз зажать меня у стенки…» Так он думал? Да сто процентов!
Он что считает, ему все можно? Раз богатый, значит все должны перед ним стелиться, в том числе и я?
Еще бы, главный инвестор, считай спаситель фирмы. Все с ним носятся как с писаной торбой. А он изъявляет свою волю, которой все должны подчиняться…
Вот только не буду я делать, как он хочет. Не буду, и все тут!
Да, я понимаю, его, скорей всего, взбесил мой вчерашний побег. Но неужели он и вправду думал, что это нормально? Взять, засунуть в меня свое хозяйство, когда я практически умоляла его этого не делать. Потом поинтересоваться, зачем я зашила что-то там. А потом как ни в чем не бывало предложить — давай закажем что-то вкусное, посидим, поговорим. Как будто только что не обозвал меня шлюхой, предположив, что я имитировала девственность.
Я с ним посиди-поговори. За одним столом!
Не в этой жизни…
Меня чуть не вырвало от его предложения. Но еще меньше мне хотелось что-то с ним обсуждать после того, что он сделал. Слушать дикие обвинения в свой адрес, терпеть новые домогательства, которые, несомненно, последовали бы, останься я там. А даже начни я оправдываться, пытаясь снова доказывать ему свою правду, — не поверил бы.
Барсегу ведь правда не нужна, я это выяснила пять лет назад. Ему нужно, чтобы я покаялась в несуществующих грехах, пала ниц, а он решал бы мою
