Алекс Стюарт - Фиктивный брак
И вот его большой голубой автомобиль подкатил к самой двери ее дома и остановился. Из него вылез слон-приманка… В петлице его фрака красовалась белая гвоздика — как и положено отцу невесты.
— Доброе утро, доченька! Не сбежишь из-под венца? Вот и прекрасно. Мне вспомнился старый стишок:
Запишите в документе,
Высекайте на надгробье:
«Этот юноша женился,
Этот юноша женат!»
— Относится ли это также и к молодым женщинам? — спросила Джой с улыбкой спартанца, усаживаясь в машину, на что доктор Локк ответил, что в данном случае — но только в данном случае! — он не считает, что это относится равно к обоим, почему и спросил ее… С этими словами он вытащил откуда-то из-под сиденья и протянул девушке в белом платье большой свадебный букет флердоранжа и белого вереска.
4
Этот букет ошеломленная Джой держала в руках во время свадебного обряда. Сумбур и смуту чувств она запрятала глубоко в сердце и слова «К любви, чести и послушанию» произнесла голосом твердым и ясным.
Обычно невесты запинаются на слове «послушание». Но Джой трудней всего было произнести слово «любовь». Упоминать имя Любви всуе! Тем более в церкви! Она подняла глаза вверх. Солнечный луч, пробившись сквозь витраж, бросил розовый отблеск на ее личико, и никто не заметил, как она побледнела — ни высокий и широкоплечий мужчина, который стоял рядом с ней, там, где должен был стоять совсем другой человек, ни бабушка Траверс, задрапированная в длинный черный шарф из нежнейших «настоящих» кружев, в черной шляпке на седых кудрях, с глазами задумчивой школьницы глядевшая на свою невестку.
Что видели эти наивные глаза? Без сомнения, все в розовом свете; и, без сомнения, совсем не то, что понимают под женитьбой последующие несентиментальные поколения. И уж, конечно, ничего похожего на правду о данной конкретной женитьбе! Но, возможно, заблуждения натур, подобных бабушке Траверс, столь чистых душою, приносят не меньше вреда, чем подозрения более земных и трезвых людей.
«Нельзя ее огорчать, — подумала Джой. — Она такая прелесть…»
— К любви, чести и послушанию… — ясным голосом повторила она. «Перестань думать о том, что все это ложь. Если все это представление лживо насквозь, то какая разница, немножко больше лжи или немножко меньше?» — …пока смерть не разлучит нас.
Все произошло очень быстро. Еще одно кольцо на палец, поверх того, с бриллиантами. Шепот: «Теперь сюда, пожалуйста». Они оказались в ризнице. Новобрачная должна поставить свою подпись.
— Как естественно выглядит новая подпись! — заметил Персиваль Артур Фитцрой.
Затем Джой услышала тихое восклицание бабушки Траверс — взмахнув крыльями кружевного шарфа, она раскрыла объятия Джой, но крылья опять упали, и новоиспеченная свекровь сказала:
— Нет! Конечно, сначала муж! Поцелуй ее, Рекс! Поцелуй?!
5
Каждая клеточка Джой запротестовала, безмолвно крича: «Нет! Только не это! Так мы не договаривались! Он обещал даже не целовать невесты! — Но следующая мысль повергла ее в еще большую панику: — А вдруг миссис Траверс спросит: почему?»
Но Рекс Траверс мягко шагнул к ней, наклонив золотоволосую голову. Он обещал не делать этого? Джой почувствовала на своей щеке его поцелуй. Он сделал это. Действительно сделал. Что ж, у него не было выхода.
И тотчас же бабушка Траверс прижала ее к груди, шепча:
— Благослови тебя Бог, дорогая! Будь счастлива! Тут же забасил и доктор Локк:
— Будет ли и мне дарована эта привилегия? — И поцеловал Джой по праву посаженого отца.
Джой беспомощно подумала: «Для фиктивного брака с обещанием даже не целовать невесты не слишком ли много…»
Она не успела додумать, как получила еще один поцелуй: Персиваль Артур, слегка непохожий на себя оттого, что его вихры были безжалостно приглажены мокрой щеткой по случаю торжества, приблизил к ней свое бесчувственное личико, пахнущее мылом «Голден Глори», и, небрежно сказав: «Что ж! Раз так нужно…» — поцеловал ее.
И Джой поцеловала его в ответ, как поцеловала бы младшего брата, которого у нее никогда не было. Ей показалось, что это прикосновение очистило ее, позволив оправдаться перед собой из-за фарса последних десяти минут.
«Ну вот и все, — подумала она со вздохом облегчения. — Все худшее позади».
Но худшее было впереди.
6
Они вышли из церкви. Светило солнце, ворковали голуби, чирикали воробьи. Небольшая толпа уличных мальчишек, нянь с младенцами в колясках, деловых девушек из Сити собралась и громко жужжала — вокруг чего? Вокруг большого голубого «Даймлера», украшенного серебристой подковой, букетом белого вереска и белым атласным развевающимся бантом! Персиваль Артур Фитцрой поймал взгляд доктора Локка и самодовольно заулыбался.
— Этого следовало ожидать, — пробормотал Рекс Траверс.
Но вдруг случилось такое, чего Джой никак не могла предвидеть. Солнце вдруг стало черным, раздался голос ее квартирной хозяйки, миссис Коуп, спешившей ей навстречу:
— Мисс… Прошу прощения, мадам! Я только что получила… Письмо принесли из дома номер двадцать семь, оно туда попало по ошибке… Через пятнадцать минут после вашего ухода… На нем написано «срочное», вот я и подумала…
Джой Траверс взяла письмо. Она не стала его вскрывать. Невозможно его прочесть на глазах стольких людей! Она так долго, так сильно ждала письма от него. И вот оно пришло. Слишком поздно. Теперь уже не важно, что в нем.
На конверте был почерк Джеффри Форда.
Часть вторая
ВО ФРАНЦИИ
Глава первая
МАЛЬЧИК НА ВИЛЛЕ ДЛЯ НОВОБРАЧНЫХ
О, не называй легендарных имен!
Дни нашей юности — дни нашей славы.
Мур1
Море лазурное, невероятной голубизны, которое маленький белый кораблик, качающийся на волнах в полумиле от берега, делает еще голубее; холмистый берег и разбросанные по нему, словно кусочки сахара, белые кубики вилл Ривьеры.
Одна из них — вилла «Монплезир». Она стоит на окраине маленького нового модного курорта, расположенного где-то между тенистым городом Канном и городом духов Грассом. Здесь и поселились те три человека, которых вроде совсем недавно увез от дверей церкви в Челси свадебный автомобиль.
И надо сказать, что двое из трех находили жизнь здесь совершенно восхитительной.
2
«Подходяще!» стало любимым словечком Персиваля Артура Фитцроя.
Однажды enfant terrible и ниспровергатель традиций доктор Локк сказал, что английский мальчик имеет возможность получить приличное образование, только будучи заключен в закрытую школу. А здесь один английский мальчик каждый день получал массу новых впечатлений, и отличие здешней жизни от жизни в закрытой школе превосходило все самые смелые его мечты. Вместо летнего семестра в Мьюборо, где жизнь текла по незыблемым законам, установленным еще в елизаветинские времена, вместо того чтобы горбиться над партой, рисуя на полях тетрадки самолетики, под занудливый голос, тянущий что-то о римлянах (что за призрачный, многочисленный и скучный народ! Римляне то, римляне се…), вместо траты времени на приготовление тостов старшим ученикам, вместо того, чтобы до полного отупения смотреть крикетный матч, — вместо всего этого он был свободен как ветер на этом напоенном солнцем берегу, воплощавшем все блага жизни, привлекавшем множество разноязыкой публики. Из этой вот разноязыкой публики он и составил весьма широкий круг своих знакомств. Итальянское семейство, настоящий французский аристократ (похожий скорее на шофера), американец-шофер (который выглядел как аристократ), юный австрийский барон, приобщивший его к солнечным ваннам и гимнастическим упражнениям, — со всеми ними он постоянно общался (вместо дружеских отношений с несколькими учениками Мьюборо, случайно оказавшимися в одном доме с ним).
