Непослушная, милый и няня - Девни Перри
— Технически, да. За ужином. Но впервые я увидела тебя, когда ты забрасывала соседский двор туалетной бумагой.
— Ого. Вау. Враки. — Я подняла руку. — Ты не сможешь доказать, что это была я.
Папа поджал губы, чтобы скрыть улыбку.
За все годы, прошедшие с тех пор, как Джуди стала частью папиной жизни, я еще ни разу не признала и никогда не признаю вину за ту ночь. Кроме того, не то чтобы я на самом деле забрасывала двор миссис Хендерсон туалетной бумагой. Я просто позаботилась о том, чтобы у нее был достаточный запас туалетной бумаги, поскольку она продолжала посылать своего щенка какать на лужайку перед домом папы.
В то время я жила дома, откладывая деньги на тот случай, если решу бросить работу няни и поступить в университет штата Монтана. Папа привел Джуди домой после одного из их первых свиданий, желая познакомить нас двоих. За час до того, как они появились, я вернулась домой и подошла к входной двери, набирая смс и ни на что не обращая внимания. Было темно, и я была в своих любимых теннисных туфлях. Моя нога попала в огромную кучу свежего щенячьего дерьма.
Это стало последней каплей.
Поэтому, я зашла внутрь и нарядилась в черное с головы до ног. Затем подождала, пока в доме Хендерсонов погаснет свет, прежде чем инсценировать свою атаку. Это не было типичным забрасыванием туалетной бумагой. Нет, я собрала все кучки щенячьего помета и соорудила из них небольшую гору во дворе миссис Хендерсон. Затем я соорудила пирамиду из туалетной бумаги рядом с ней.
Потому что я была ангелом.
Кустарник был единственным что я забросала туалетной бумагой. Самый маленький кустарник в ее дворе, потому что я была милой. Я разворачивала этот единственный рулон, когда папа и Джуди подъехали к подъездной дорожке.
Папа несколько дней без умолку говорил о Джуди, и в тот момент, когда она вышла из машины, смеясь над чем-то, что сказал папа, я запаниковала и помчалась вниз по кварталу. Я убила два часа на игровой площадке начальной школы, ожидая, чтобы убедиться, что она ушла домой.
Два дня спустя, когда папа договорился о повторном знакомстве, Джуди появилась с упаковкой ультра-мягкой туалетной бумаги.
На следующий день она вернулась, на этот раз с домашним шоколадным тортом, и я немедленно дала папе свое благословение.
Он женился на ней четыре дня спустя, и они переехали в дом Джуди. Вместо того, чтобы продать этот дом незнакомцу, он сдал его мне, чтобы мне не пришлось переезжать.
Миссис Хендерсон все еще жила по соседству. Насколько я знала, она понятия не имела, что это я оставила туалетную бумагу. Я убрала все на следующий день, потому что чувствовала себя плохо. Ее собака все еще гадила у меня во дворе. И я все еще складывала это у нее во дворе.
— Что-нибудь слышно о Магдалене? — спросил папа. Ему не нравился автобус, потому что он принадлежал маме, но он также не продавал его, потому что после того, как мама бросила меня, я использовала Магдалену как крепость своего детства. Потом, когда я стала достаточно взрослой, чтобы водить машину, мы заставили ее работать.
— Нет. — Я вздохнула и рухнула на диван рядом с ним. — Я волнуюсь, папа. Что, если они не смогут ее реанимировать?
— Это всего лишь машина, малышка.
Я ахнула и стрельнула в него взглядом.
— Как ты смеешь так говорить о Магдалене?
— Тебе нужны деньги для Магдалены?
Да.
— Нет.
Я планировала потратить деньги, вырученные за то, что была няней Вайолет, на механика. Но теперь с этим придется подождать. Я могла бы потратить свои сбережения на учебу, но много лет назад, когда начала откладывать, я дала себе обещание никогда не совершать набегов на студенческую заначку.
— Я тут подумала об учебе.
Джуди села прямее, глядя мимо папы мне в лицо.
— И?
— Я думаю, пора. Как бы мне ни нравилось присматривать за детьми, это не долгосрочная цель. — И, возможно, рассказ о своих мечтах Мэддоксу, человеку, который был безумно успешным, заставил меня захотеть, наконец, начать преследовать их.
Чтобы позволить себе все это, мне, возможно, придется продать Магдалену. «Субару» старой модели, как у папы, был бы дешевле в обслуживании и надежнее зимой.
Надежнее. Фу.
— Мы здесь ради тебя. — Папа улыбнулся. — Все, что тебе нужно.
— Спасибо. — Я положила голову ему на плечо.
— Во сколько у тебя свидание? — спросила Джуди.
— В шесть.
— Мы идем в «Костко», — сказал папа. — Хочешь пойти с нами?
— Нет, я лучше останусь и начну собираться.
Он посмотрел на часы.
— У тебя несколько часов.
— Перед первым свиданием многое нужно сделать. Еще раз принять душ и вымыть голову. Отшелушить кожу. Побрить ноги на случай…
— Пошли, Джуди. — Папа вскочил с дивана и направился к двери.
— Ты мучаешь его. — Рассмеялась Джуди, вставая, чтобы последовать за ним.
Я хихикнула.
— Это слишком просто.
Мы обнялись на прощание, а затем сделала еще один круг почета по дому, танцуя, прежде чем провести остаток дня за ноутбуком, просматривая заявку на поступление в университет.
Когда у меня остался час, я во второй раз за день приняла душ, вымыла голову и побрила ноги. Затем я приготовила алоэ, пакетик желейных бобов для Вайолет и ее раскраску, чтобы взять с собой, отправляясь через весь город на встречу с Мэддоксом.
Пчелы в моем животе роились, когда я въезжала на подъездную дорожку.
— Я не могу поверить, что это происходит.
Это происходило на самом деле.
Я собиралась на свидание с Мэддоксом.
Я улыбнулась, подходя к крыльцу, потянулась к звонку, но дверь распахнулась прежде, чем я успела нажать на кнопку.
— Привет. — Мэддокс был настоящим видением, его темные волосы были расчесаны пальцами. Он был одет так же, как и раньше, в джинсы и черный свитер. Темный цвет подчеркивал пронзительную синеву его глаз.
— Привет. — Я отдала растение и вошла внутрь, снимая пальто. Я тоже выбрала джинсы и сапоги на высоком каблуке со свитером карамельного цвета.
— Ты выглядишь прекрасно. — Он поцеловал меня в щеку, на мгновение задержавшись губами у моего уха.
— Спасибо. — Я прижалась к нему, вдыхая пряный аромат его одеколона.
— Привет, Нат.
Я отстранилась от Мэддокса, когда Хит широкими шагами вошел в прихожую.
— Привет.
— Как дела?
— Хорошо. — Я изучала его лицо, гадая, помнит ли он, что я застукала его сосущим соски Стеллы на вечеринке.
Если он и помнит, то мы не собираемся говорить об этом, что меня устраивало.
— Итак, ты здесь на
