Без чувств (СИ) - Джокер Ольга
Вот и всё.
Взрослая.
Во мне двигается член. Поверить не могу.
Боль насыщенная и горячая. Она ошпаривает и нарастает. Мужские бёдра ударяются об мои, заполняя до предела и подстраивая узкие стенки влагалища под себя. Ещё и ещё. Размашисто, резко и безжалостно.
Сколько бы ночей подряд я ни визуализировала свой первый раз — в действительности всё происходит вовсе не так, как мне представлялось.
Задыхаюсь. Перед глазами мутная пелена, а во рту горячит из-за насыщенного металлического привкуса крови.
Уже моей.
Ратмир меняет положение, громко дыша. На лбу серебрится пот. Я фокусируюсь и вижу между бровей глубокий залом. Понимает, чувствует.
— Мир…
Я не знаю, о чем прошу. Чтобы останавливался — нет. Чтобы сбавил напор — тем более.
Повторяю его имя. Пытаюсь свыкнуться с мыслью, что моим первым мужчиной стал тот, кто не должен был. Старший брат подруги. Сын маминого любовника. Это запрет, табу. Но нам так хочется….
Ратмир переплетает наши пальцы и заводит руки над моей головой. Нависает сверху, задевает губами мои губы. Большой, сильный. Глаза шальные. Мы неотрывно пялимся друг на друга, и я вдруг понимаю, что, вопреки всему, с мазохистским порывом оттягиваю окончание.
— Больно?
Я мотаю головой по подушке, чувствуя, как застывшие в глазах слёзы стекают по щекам.
— Нет.
— Ты всегда врёшь или только мне?
Мир не злится, потому что слишком возбуждён для этого, но в голосе сквозит сталь. Темп сбавляет. Двигается и проникает плавно.
— Это правда…
— Больше так не делай, пожалуйста. Я чуть друга из-за тебя не отпиздил, — честно признается, слизывая кончиком языка катящуюся по скуле слезинку. И позже — пошло, но искреннее добавляя: — Как же охуенно в тебе, Дашка…
От услышанного за рёбрами всё расцветает и распускается. Я охаю и выгибаю спину, привыкая к ощущениям и размеру. Стараясь расслабиться, вдавливаю пятки в мужские ягодицы.
Острая боль сменяется на ноющую и тупую. Прибавляется порция нежности. Ритм размеренный. Мужские бёдра не бьются, а соприкасаются с моими. Пальцы надежно переплетены, а взгляды будоражат каждую клетку.
Нам кайфово, тесно, узко. Стоны становятся громче. Воздух гуще.
Я хочу, чтобы Мир впечатлился мной. По-настоящему. Мечтаю, чтобы влюбился и стал не только первым, но и единственным.
Оговорённые на берегу правила одно за другим лопаются, будто надуманные мыльные пузыри. Никаких романтических ожиданий? Просто секс? Без чувств?
Серьёзно? А что делать, если для этого уже слишком поздно?
Глава 24
***
Ратмир совершает ряд частых финальных толчков и кончает, шумно дыша мне в шею и вдавливая ладони в матрас.
Движения прекращаются, но атмосфера по-прежнему мощная и нереальная.
В вену впрыскивается доза эйфории. Становится во много раз жарче. Наши тела будто намертво липнут друг к другу, а я улыбаюсь, витая где-то на седьмом небе от счастья и почти напрочь игнорируя саднящие ощущения между ног.
Ну что? Сбылась мечта?
Мой первый раз случился с Ратмиром Авдеевым. И я не жалею ни об одной совместной секунде.
Хватка слабеет. Я разминаю онемевшие кисти рук и крепко прижимаюсь к мужской груди.
Дрожа, провожу кончиками пальцев по влажным лопаткам. Не хочу отпускать. Мне мало. И так хорошо в моменте, когда в голове ни единой связной мысли, ни грамма проблем и предположений.
Как-то будет. Не знаю как, но будет.
Мир приподнимается на локтях. Дыхание тяжёлое, зрачки расширены. Смотрит долго и внимательно, будто заново изучает и знакомится. В какой-то степени, как и я, до последнего не верит в происходящее.
Я смущённо отвожу взгляд ниже — на уровень болтающегося на шее серебряного крестика. Так значительно легче переживать довольно интимные минуты, когда мы оба находимся под впечатлением.
— Ты как? В норме?
Голос приглушённый и хриплый. Волоски наэлектризовываются и встают дыбом.
Немного странно разговаривать о таком, когда Ратмир до сих пор находится во мне. По-прежнему большой и твёрдый. И я с трудом гашу возникающую улыбку.
— Да, всё хорошо.
Оттолкнувшись от опоры, Мир осторожно выходит и встает с кровати. Презерватив в крови. Под моими бёдрами тоже влажно. Хотелось бы попасть в число тех, для кого первый раз проходит безболезненно, но увы.
Я с трудом свожу вместе колени, чувствуя в мышцах ног смертельную усталость. Пока с трудом представляю, что от секса вообще можно получать удовольствие, но от контакта с человеком, к которому испытываешь сильные чувства — вполне себе. Поцелуи, прижатые тела, вздохи, движения и ласки — это уже похоже на оргазм.
Ратмир натягивает шорты и связывает презерватив узлом. Оборачивается, размышляет. Смотрит с неким беспокойством, вызывая трепет за грудной клеткой.
— Тебе принести салфетки?
Язык прилипает к нёбу. Во рту по ощущениям — настоящая Сахара. Я только и могу, что кивнуть и приподняться, усаживаясь на постель.
Салфетки приходятся очень кстати. Я вытираю внутреннюю сторону бедра и вскидываю взгляд.
Всё настолько ново и непривычно, что теряюсь.
— Бросай на пол, — командует Мир. — Воду будешь?
В карих глазах не презрение и агрессия, а неподдельное беспокойство. Я по нему такому слишком соскучилась.
— Давай.
Обойдя барную стойку, Авдеев набирает воду и возвращается к кровати. Несмотря на то, что несколькими минутами назад я лежала перед ним полностью обнажённой и это казалось логичным и правильным, сейчас — при свете люстры, хочется незамедлительно прикрыться.
Обхватив стакан двумя руками, жадно глотаю. Словно это самое вкусное, что я когда-либо пила.
На часах второй час ночи. Сна ни в одном глазу. Всё потому, что адреналин до сих пор шпарит максимальными порциями.
— Спасибо, — тепло улыбаюсь. — Что-нибудь ещё предложишь?
Я перебиваю собственное волнение шуткой. Кажется, что удачной, но, такое ощущение — только для меня.
Плыву взглядом по безупречному телу, мускулистому животу и жилистым рукам. Останавливаюсь на тёмной дорожке волос, ускользающей под резинку шорт, нервно сглатываю и в красках вспоминаю.
— Например? Денег? — хмыкнув, спрашивает Мир. — На спонсора, как видишь, я не тяну.
Кровь стремительно приливает к лицу, уголки губ опускаются вниз, а унижение обхватывает мерзкими щупальцами и тянет за собой ко дну.
Хочется немедленно провалиться сквозь землю. Только бы не быть здесь.
Поднявшись на ноги, хватаю скомканное платье и прикрываюсь. Колени пружинят, голова идёт кругом. Больше от эмоционального потрясения, а не физического.
Стараюсь не смотреть на постельное белье, но алое пятно прямо по центру привлекает внимание.
А ты чего хотела, Даш?
Признаний? Клятв? Вот так сразу? Только за то, что была целкой?
— И правда. Что у тебя брать? За бой — и тот не заработал, — вздёргиваю плечами.
Делаю решительный рывок в сторону входной двери, ощущая, как ком в горле становится больше.
Чёртовы деньги вызывают тошноту. Липнут к телу, будто грязь. Я от тех, что лежат в кармане плаща, до сих пор не отошла…
Мир хватает меня за запястье, но я успеваю выдернуть руку. Щёки горят. В висках давит и пульсирует.
— Блядь. Да я же пошутил, дурочка.
Ничего не слыша из-за странного писка, пошатываюсь и пытаюсь надеть через голову платье. И уехать отсюда — как можно скорее.
Я ойкаю, когда крепкие руки оплетают меня где-то под рёбрами и прижимают к разгорячённому телу.
Путаюсь в ткани. Несдержанно ругаюсь и брыкаюсь.
— Пусти, пожалуйста.
Над виском раздается смех. При других обстоятельствах я бы посмеялась и сама, но сейчас отчего-то не получается.
— Я пошутил, слышишь?
Басит хрипло и низко. Гладит пальцами ложбинку груди. Мне правда неприятно и обидно. Плакать хочется. Не могу сказать, что я по жизни сентиментальная, но Ратмир раз за разом бьёт прямиком под дых.
