Сын врага отца - Маша Брежнева
Шумский: «Мне было мало тебя. Точнее, совсем мало»
Левина: «И что ты предлагаешь?»
Время, кстати, не раннее, одиннадцатый час. Завтра выходной, можно лечь и позже, поэтому решаю, что болтовня перед сном вполне себе вариант.
Но Тим уже решил по-другому.
Шумский: «Я предлагаю тебе выйти во двор ко мне, получится?»
В смысле во двор? Он что, приперся к моему дому?
Левина: «Если я пойду открывать калитку, она заскрипит, будет палево»
Шумский: «Заборы для того и ставят, чтобы перелезать через них»
Да он в своем уме? Не хватало еще свалиться прямо с высоты забора и сломать себе что-нибудь. Или последние мозги из головы вытрясти.
Левина: «Ты сейчас серьезно?»
Не дожидаясь ответа, я уже натягиваю куртку и впрыгиваю в кроссы, осторожно пробираясь по коридору.
Надеюсь, что никто не проснется, потому что разумного объяснения у меня нет и не будет. Аккуратно поворачиваю два замка, оказываюсь на улице и медленно прикрываю входную дверь. Буквально в это же время в трех метрах от меня Тим свешивается с забора уже с моей стороны и осторожно спрыгивает на землю. Нет, ну надо же быть таким на голову отбитым! Ему еще в футбол играть, а он сломаться вне поля собирается! Хорошо, окна спальни родителей выходят не на эту сторону. А вот окна мелких...
Плевать. Я ничего не могу сделать с наличием детей в этом доме.
— Шумский, ты спятил! Зачем через забор полез?
— Тебя увидеть, — его губы растягиваются в неотразимой улыбке, он улыбается мне даже глазами, а еще резко подтягивает к себе и неожиданно коротко целует.
— Ты на ночь глядя приехал к дому тренера, перемахнул через забор и теперь целуешь его дочь. Не боишься?
— Мила, в твоих словах уже есть ответ на вопрос. Целую его дочь. Этого более чем достаточно.
Начинаю что-то бормотать, но как начинаю, так и заканчиваю, потому что Тим снова наклоняется к моему лицу и впечатывается в мои губы. Только на этот раз совсем иначе. Жадно, нетерпеливо, словно дорвался до заветного приза.
Тоже соскучился, получается? Пробирается рукой под мою гриву, как-то нежно пальцами гладит шею, а другой рукой стальной хваткой прижимает к себе. И вот что такого особенного именно в этом парне? Не так уж и хорошо я его знаю. Но все, что успела узнать, тянет и тянет меня к нему.
Одиннадцатый час, на улице холодает, темно, хоть глаз выколи, и только свет уличных фонарей рассеивается над нами. Тим опускает вторую руку на мою талию, смыкая кольцо, а я обвиваю его шею, практически повиснув на парне. Ну а что, нельзя? Хочу и висну, знаете ли. Парень так-то мой.
— Ты выглядишь довольной как слон, — шепотом говорит Тимофей.
— Ты сравнил меня со слоном? Да ты меня выше на две головы, сам ты слон!
— Ты фразу такую не знаешь что ли? А русский язык как сдавать собираешься?
— Ой, Тим, не сдам экзамены, пойду работать официанткой. Мама так начинала в восемнадцать, и теперь смотри, сколько всего добилась! И работа, и муж, и дом, и детей девать некуда.
— Официанткой? — Тим недоверчиво смотрит. Наверное, не может поверить, что я готова на такое.
— Да хоть в рестик, хоть в магазин вещи продавать, без разницы. Но вообще планирую сдать экзамены и хоть куда-нибудь поступить.
— Грандиозно.
Бесить начинает! Выдернув одну руку, щелкаю его по носу.
— Эй, не умничай тут!
— Ты будешь нравиться мне, даже если захочешь быть дальнобойщиком. Хотя нет, вру, это мне не понравится, потому что мы перестанем видеться вообще.
— Ты сильно далеко наперед заглядываешь, — вредничаю я.
— Я просто пересказываю тебе мысли из моей головы, — заявляет Шумский и в очередной разразрешает заменить болтовню на поцелуи.
А потом мы просто молча стоим под тенью яблони, обнимаясь и медленно покачиваясь вместе с сентябрьским ветром. Не знаю, что за магия такая происходит с нами, почему мы оба ощущаем одно и то же и вместе затягиваемся в эту бездну все больше и больше? Будет ли потом больно и тяжело, если хрупкое счастье разобьется? Сменятся ли улыбки слезами? Не хочу сейчас об этом думать, даже если будет так. У меня есть он, и большего мне на сегодня не нужно.
Уговариваю Тима все-таки покинуть мой двор адекватным способом — через калитку, которую мы открываем очень медленно, всячески избегая скрипа. Шум умудряется еще раз поцеловать меня перед тем, как вскакивает на свой любимый байк и резко исчезает в ночной темноте.
Я осторожно возвращаюсь в дом и ныряю в свою комнату, радуясь, что мелкая банда не ждет меня под дверью и не строчит мне сообщения с разоблачением. Надеюсь, мини-Левины сейчас видят счастливый десятый сон и не думают обо мне, пока сама я думаю только об одном человеке — о том, о котором мне вообще-то думать нельзя.
Глава 18. Левина
— Короче, я говорю мелким, что нам надо срочно ехать встречать папу с матча.
— Так.
— Они сразу поняли, что меня интересует Тимофей, а не папа, но не отказались от моей авантюры.
— Так.
По-моему, Карен не очень хочет все это выслушивать, но выбора у него нет, а на литературе ему тоже скучно, как и мне.
— Мы приехали, я увиделась с Тимом и…
— Левина, я не для того тебя три года назад отсадила от подружки, чтобы ты теперь с Кареном болтала весь урок! — мой эмоциональный рассказ прерывает замечание Елены Олеговны.
— Простите-простите, я больше не буду! — клятвенно складываю руки, но классная мне явно не верит.
— Конечно, не будешь. Собирай свои вещи и в профилактических целях на один
