Чертовка для безопасника (СИ) - Зайцева Мария
Баня… Ну, мало похожа на деревенскую, это точно.
Со стороны леса она казалась совсем небольшой, но с холма оказывается махиной в два уровня и подступает прямо к воде.
Кирилл заносит меня в помещение, закрывает за собой дверь и идет дальше…
Мимо предбанника, мимо раздевалки. Стараясь не выдать свое здоровое любопытство, потому что я же - феечка в беде, все же подглядываю одним глазком.
Интересно так!
Зал с камином для отдыха. Потом что-то вроде кухоньки. Верней, кухни. Кухнищи!
Да, ё-моё, а баня-то где?
Ещё несколько шагов и…
Кирилл кидает меня в воду!
Он, сука такой, кидает меня в одежде в какой-то чан!
Скотина-а-а!!!
Ну не скотина ли?
Какая тут, ко всем чертям, феечка!
Да тут даже ангел матом заговорит!
Сколько мне силы воли требуется, чтобы не заорать на него благим матом, даже не могу оценить.
Штаны пропитываются насквозь, еле тёплая вода уже в кроссовках, промокает куртка, все, что под ней, вплоть до нижнего белья.
И всё это медленно, потому что после шока первого погружения я выныриваю и сижу на дне по горло в воде. Чуть теплой. Противной!
Цепляюсь пальцами за края купальни. Ошарашенно осматриваюсь, глупо раскрывая рот и уже нисколько не играя.
Какие, ко всем чертям, игры?
Купальня здоровенная.
Ничего подобного я никогда не видела.
Действительно чугунный чан, просто гигантских размеров, непонятно, на каком заводе такие монументальные банные принадлежности выплавляются. Этот чан встроен в кирпичную печь, и, судя по исходящему от нее теплу, постепенно подогревается. Недостаточно быстро, скажу я вам. Зубы начинают стучать, и губы, неверняка, синие.
Ох, я красотка сейчас, сто процентов… Нос - красный, глаза - припухшие, губы - синие… Звезда пленительного счастья просто. И все благодаря Кириллу. Отличный стилист. Быстрый, главное.
Чувствуя, как опять накатывает мутная ярость, стараюсь переключиться, продолжаю осматриваться. Из бревенчатой стены торчит широкий кран.
Такой… Массивный очень, под чугун старинный сделанный.
Конечно, всё досконально рассмотреть не получается, света мало, Кирилл не включил лампу, только тусклый свет попадает в маленькое окошко справа от меня.
Это не парилка, пожалуй, скорее помывочная.
Моё любопытство дает хороший результат, приступ ярости утихает, и получается взять себя в руки, чтобы продолжить строить из себя запуганного мышонка. Смотрю на Кирсана, надеясь, что моя беззащитность достаточно жалкая и привлекательная, чтоб нивелировать недостатки внешности.
Тварь подлая, кобель похотливый, гад гадский… Он подхватывает махровое белое полотенце с вешалки, скручивает его в подушечку и…
И что-то мне это напоминает…
Когда-то порно смотрела, там мужчина так же, в точно такой же позе стоял над женщиной в ванной и трахал ее в рот.
Жуткая картинка. Ужасная. Залипательная до безумия. Даже самой себе никогда не могла признаться, что… Не против попробовать.
Тем более, с мужчиной, к которому тянет. А к Кириллу меня дико тянет, иначе бы не позволила так над собой издеваться.
Поэтому когда он мою голову опускает на полотенце, откинув её назад, и прямо надо мной начинает расстёгивать ремень и ширинку, невыносимо медленными, ленивыми и такими откровенно похотливыми движениями, меня серьёзно торкает. Дыхание непроизвольно перехватывает, не получается спокойно сидеть, хочется понятуться к нему, помочь, самой расстегнуть ширинку и попробовать его на вкус, ощутить твердость, гладкость эту.
Прихожу в себя, ощущая, что полный рот слюны набирается.
Тут же осознаю, что ничего, по сути, не поменялось, и поведение Кирилла не выбивается из заданной парадигмы.
Передо мной расстегивает штаны и щурится презрительно и ехидно тот самый классический Кирилл-мудак.
И планирует поиметь меня в рот. В прохладной воде. В мокрой одежде. Да сколько еще буду падать-то? Дальше некуда же, вроде!
Поднимаю на него взгляд, стараюсь сделать глаза большими и испуганными. Мужчин это заводит, когда вот так, снизу от паха смотрят. Тут, главное, не переборщить, чтоб не начал дуреть и силу применять.
Потому что следующий шаг в такой ситуации - рассматривать во всех ракурсах член у меня во рту.
Нет уж!
Я резко сажусь, хлопнув Кирилла по рукам, уже тянущимся к моей голове.
— Нет, я не хочу, — говорю тихо, но очень твердо.
Вру безбожно, от этого даже слёзы опять накатывают.
Неужели я вернусь однажды домой в свою одинокую квартиру, и буду смотреть на мужчин, не желая никого из них, и живя всю оставшуюся жизнь вот этими воспоминаниями?
Мамочки, как же ужасно это всё.
Я не свожу с Кирилла мокрых глаз.
Он внимательно изучает меня, глаза темные, страшные такие… И меня это возможное насилие, которое он наверняка проигрывает сейчас в мозгу, заводит. По-извращенски сильно.
Не хочется даже думать, как поступлю, если он с собой не справится…
Но Кирилл показывает выдержку, убирает руки от полурасстегнутой ширинки, стягивает через голову футболку, поигрывая мускулами. И я смотрю на этот стриптиз, внутренне облизываясь. Там есть, что показать!
Он видит мой взгляд, усмехается довольно, стаскивает брюки вместе боксерами.
Ох…
Член стоит уже вовсю, готовый… Облизнуть, взять в рот головку розовую, пососать, внимательно рассматривая его лицо в этот момент…
Ерзаю в воде, которая вообще уже не кажется прохладной. Наоборот - обжигает! Парит!
Кирилл кидает одежду в сторону вешалки, и она виснет на крючках. Это получается так эффектно и впечатляюще, я чуть опять не забываюсь, что нужно изображать бедную овечку и страдашку.
Вступает в чан с водой и садится напротив меня. Вода выливается за края, плещется по деревянному полу и уходит по водостокам.
— Надо, чтобы захотела, — с коварной улыбкой искусителя шепчет Кирилл и снимает с меня мокрые кроссовки, отшвыривая их в сторону.
— Не получится, — отвечаю я, чувствуя, как першит в горле. От жажды. От желания получить его всего. Но пока нельзя. Надо приручить. Надо заставить по-другому на себя взглянуть. Немного жалости, желания защищать, оберегать. Дура я, все же. С самого начала надо так было себя вести! А я чего-то воевала с ним…
И теперь просто позволить ему отыметь себя в рот - плохая идея. Хоть и дико заманчивая.
Да, нескоро я попробую на вкус свою сексуальную фантазию такими темпами…
— Почему? — интересуется Кирилл, продолжая лениво изучать меня, улыбаться. Вот только глаза его не участвую в общем веселье. Слишком жадные. Жесткие.
— Мне… Не нравится такое… Плохие воспоминания… - Кирилл не комментирует, ждет продолжения. Я облизываю губы. Невинно, совершенно невинно, конечно же! И, дождавшись липучего взгляда на них, продолжаю еле слышно, - в школе… Меня часто трепали за волосы, обижали, обзывали… Били постоянно.
— Кто? — ледяной голос, от которого я неожиданно покрываюсь мурашками.
— Папа то же самое спросил, когда синяки на мне увидел, — усмехаюсь я. — Пришёл в школу и начал выяснять у моего одноклассника, зачем он бьёт меня учебниками и портфелем, зачем за косички дёргает?
Я жду, пока Кирилл успокоится, потому что его неожиданно разбирает дикое веселье. Наконец, он перестает ржать, смотрит на меня с насмешкой. Ему моя проблема явно кажется надуманной:
— И что же твой мучитель ответил?
— Он ответил: «А зачем она такая красивая?», — шепчу я , упираясь в него строгим и одновременно беззащитным взглядом. — Ему было восемь, ты старше, вроде. Ты можешь сказать, что я тебе нравлюсь, но не делаешь этого…
Кирилл гладит под водой мои щиколотки прямо через одежду, а мурашки от его пальцев - по всему телу. Хочу к нему податься - губы эти смеющиеся покусать…
Дура я все же…
— А папа твой что ему сказал? - Кирилл словно понимает мои порывы, считывает их, смотрит вопросительно, ожидая, когда же не выдержу, кинусь на него.
— Папа,— я вздыхаю от воспоминаний того времени. — Он строго заявил: «Она такая красивая, чтобы любить её, беречь и защищать».
