Нехрупкая Лилия - Вийя Шефф
— Ты уходишь, да? — смотрит грустно и с небольшой паникой.
— Всего часа на два или три. У меня совещание. Потом я вернусь. На следующей неделе у меня начинается отпуск. Так что я круглосуточно буду с тобой, — опускаюсь на корточки перед ним.
Поправляю съехавший на бок бинт. Беру за руки и сжимаю. Пальцы ледяные.
— О, чуть не забыла! — подлетаю и иду к балкону.
Выпускаю оттуда собаку. Он встречает нас радостно, кружит вокруг коляски.
— Ты закрыла его на балконе? — поднимает его на руки Стас.
— Он воет, когда один в квартире. А там молчит, ему нравятся видимо звуки улицы. Соседи жалуются на шум. Так что мы пришли к такому оптимальному решению. Но теперь-то он выть не будет. Покорми его, — целую Воронина в губы.
Обхватывает одной рукой за талию и переводит наш поцелуй в более глубокий и страстный. Голова кругом идёт.
— Я побегу… — теряюсь от нахлынувшего желания. — Не скучайте, я скоро. Если что, звони!
За дверью прижимаюсь к стене и стараюсь выровнять дыхание. И не свалиться заодно на ватных ногах.
— У вас всё хорошо, Лилия Васильевна? — спускается сверху соседка с мусорным пакетом.
— Да… Спасибо! — поправляю растрёпанные волосы.
— Бледная вы какая-то последнее время. Загоняли себя своей работой.
— Скоро в отпуск.
— Вот это правильно. В санаторий съездите, подлечитесь. Я недавно в одном отдыхала в Подмосковье. Дети путёвку оплатили.
— Хорошо, Марья Ивановна. Вы мне потом расскажите, — смотрю на часы. — Я на работу опаздываю, — бегом вниз по лестнице.
— Так заходите на чай! — вдогонку.
— Обязательно!
Дважды соврала за несколько минут. Ни на какую работу мне не надо, потому что я уже четыре дня как в отпуске. Но я действительно тороплюсь, меня Алиска в ресторане ждёт.
— Сильно удерживал дома? — задаёт вопрос сразу, как только я усаживаю свою задницу на стул.
— Кто? — туплю.
— Воронин. Лиль, ты рассеянная последнее время совсем. Витамины пьёшь?
— Пью. Не удерживал меня Стас.
— Вот и хорошо. Ему нужно время освоиться в одиночестве. Примериться ко всему. При тебе он бы начал зажиматься. Даём ему немного свободы по несколько часов в день, чтобы мог быть самостоятельным.
— А если ему моя помощь понадобится? Не знаю, вдруг он упадёт из этого кресла?
— Упадёт — поднимется. Ещё один толчок к тому, что все его проблемы в башке. Я изучила вдоль и поперёк его карту и снимки. Врач прав — психо-соматика. Он чего-то очень сильно боится и это ограничивает его движение. Родственникам, кстати, сообщила?
— Нет. Он не хочет, чтобы они его такого видели, — подзываю рукой официанта.
— Напрасно. Но желание пациента мы должны ува-ж-а-ть… — тянет буквы в последнем слове, заметив, что я выбрала из меню. — Лиль, солянка с квашеной капустой?
— Угу. Знаешь, как у них вкусно это готовят. Я на прошлой неделе заказала, так чуть с тарелкой не проглотила.
— А ничего, что ты квашеное и маринованное раньше терпеть не могла, кроме каперсов и оливок для мартини? Слышь, мать! Ты случайно не беременна? У тебя месячные когда последний раз были?
Спохватываюсь и роюсь в сумке в поисках телефона. В нём женский календарь в приложении.
— Твою мать… — разворачиваю экран к Гасановой.
— Неделя задержки? А раньше?
— На день-два раньше, чем забито в программу…
— Поздравляю! — восторженно хлопает в ладоши. — Надо тест сделать.
— Поехали, — хватаю её за руку.
— А обед? — смотрит на официанта с подносом, который идёт к нам.
— Потом! Молодой человек, счёт принесите.
— Есть не будете? — смотрит на нас растерянно.
— За наш счёт пообедаете. Быстрее!
В ближайшей аптеке покупаю тест на беременность. Едем к Гасановой на работу.
— Алиса Валерьевна, Парышев звонил… — пытается задержать её помощница.
— Шли его нахер! Он ко мне ходит, только потому, что влюблён в меня. Скажи, что у нас больше сеансов не будет, я занята. С мужем! — хлопает она дверью кабинета.
— Может быть, час в неделю с тобой для него как зарядка на неделю? — смеюсь.
— Запомни, Лилька, если есть тот, кто может угрожать спокойствию твоей семьи из-за своих тупых загонов, то шли его от себя подальше. Я с Парышевым видимо заигралась, давно было пора послать к другому врачу. Туалет там, — показывает на дверь слева.
Через пару минут я выхожу из него, зажимая в руке тест и боясь взглянуть на результат.
Последний раз я его делала лет пять назад. Но пронесло. А тут почему-то страшно увидеть отрицательный результат.
— Ну? — кивает на мой кулак Алиса.
Разжимаю.
Две полоски.
В глазах мгновенно темнеет и ноги подкашиваются.
— Эээ! — Алиса ловко подкатывает ко мне кресло, и я плюхаюсь в него. — Водички?
— Да… — провожу рукой по лбу, покрывшемуся холодным потом.
Всё тело такое. Словно иголочками колет и трясёт.
— Алис, это чё?.. Я теперь… — лепечу бессвязно.
— Да, Антипова, ты мать! — подаёт мне стакан с водой.
Беру дрожащими руками и стараюсь не стучать зубами о край, пока пью.
— Как я ему об этом расскажу? — перехожу почему-то на шёпот.
— Словами. Воронин, тут такое дело… Мы месяц назад с тобой на бережку чпокнулись, держи последствия. И вручаешь ему тест.
— Откуда ты знаешь, что мы на берегу?..
— Лилька, у тебя так глаза горели… Ну и видно было, что там кто-то всю траву "перетоптал". Всё просто.
— Что ж ты тогда сама тянула с разговором с Гасом, когда Витой забеременела? Если всё так просто.
— Я-то думала, что она не от него. Антипова, ты боишься сказать мужику про беременность? С каких пор?!
— Не знаю… Сука, я с ним рядом в размазню какую-то превращаюсь, — всовываю стакан обратно Алисе в руку. — Ещё!
— Чувствовать себя слабой рядом с мужчиной, которого любишь — это нормально. Это, по крайней мере, правильно! На работе ты можешь хоть чертей гонять помелом, а дома, будь добра, быть милой феечкой. Чтобы он не ощущал себя рядом с тобой ущербным и слабым. Мужик в семье — это опора, на которую всегда можно положиться. Не надо на себя тянуть его роль, иначе так всю жизнь проживёшь со слюнтяем, утирая ему сопли, — наливает два стакана воды.
— В нашей ситуации сложно будет искать эту точку опоры…
— С чего бы? Как раз дать стимул для её поиска — твоя задача. Он справится, поверь мне, — отдаёт мне один из стаканов. — За вас! — чокается.
— Водой? — вскидываю бровь.
— А тебе больше бухать нельзя.
Мда… Сложно будет…
Глава 25
Странное чувство покинутости проникает внутрь, как только за
