Невозможный. Нахальный. Любимый - Ульяна Николаевна Романова
– Ты такая красивая, когда злишься, – признался я. – Аврора, я был с Ингой. Она часть моей большой семьи. Помнишь, я тебе про племянника рассказывал? Так вот, Инга – его теща. И жена моего близкого друга Коляна, вспоминай, я говорил, что он второй тренер. У наших тигров скоро чемпионат, Колян на работе, и Инга попросила меня поехать с ней. Вот и все.
– Да ну? – фыркнула злючка. – Живот вы ей гладили так, словно она носит вашего ребенка.
– Ревнуешь, – расплылся я в улыбке.
– Вы слишком высокого мнения о своей персоне! С чего бы мне вас ревновать?
– С того, что ты в меня втюрилась, злючка! Втю-ри-лась. По уши. И ты меня хочешь, я же вижу. Не сильно ты и возражала, когда я про секс сказал. Просто ты гордячка, каких свет не видывал, но знаешь, что я тебе скажу? Что очень скоро ты сама пожалеешь, что так долго мне сопротивлялась и мы теряли время на ненужные разговоры.
– Невероятный нахал! – выпалила она.
Зрачки Авроры расширились, дыхание сбилось, но она упрямо продолжала гнуть свою линию.
– Втюрилась, я же вижу. Хочешь, докажу? – азартно предложил я.
– Роберт, идите…
Я не дал ей снова начать ругаться. Она уже успела врубить свою стерву на полную, и скандалить мы могли до утра. Я же хотел приласкать этого дикого ежика, показать, что я не представляю угрозы ее душевному спокойствию, наоборот, всеми силами готов стараться оградить ее от всех проблем этого мира.
Прикрыл ей рот большим пальцем и проникновенно продолжил:
– Ты напуганная маленькая птичка, которая всего боится, но делает вид, что она сильная и смелая. Аристарховна, я уже не в том возрасте, чтобы играть в любовь и кем-то пользоваться. Спрячь колючки, злючка, спрячь.
– Роберт, заканчивайте сеанс психотерапии, у вас плохо получается…
Все, довела. Я осторожно переместил руку ей на шею, потянул Аврору на себя и закрыл ротик старым как мир способом – поцеловал.
Прикоснулся к ее мягким губам своими и уплыл на другой материк. Член мгновенно отозвался на близость с ней, мозг помахал ручкой и взял выходной, предоставив полную свободу другому, не менее важному органу.
Сладкая до мурашек. Мягкие пухлые губки распахнулись от шока и моего нахальства, а я продолжал медленно смаковать ее вкус, успев осознать, что сопротивлялась она вяло и скорее формально.
Уперлась кулачками мне в грудь, недовольно выдохнула в губы и тихонечко пискнула от неожиданности.
Я знал, что лед тает от жары, и никуда не торопился. Откуда-то из глубин души вынырнуло незнакомое до этого чувство щемящей нежности к той, кого я держал в своих руках.
Ее трясло. Злючка окаменела в моих руках и не шевелилась, продолжая упираться ладонями мне в грудь.
Кровь бушевала по венам так, словно я только что провел серьезный поединок на ринге.
С трудом оторвал себя от нее, спрятал сытую улыбку и прошептал ей в губы:
– Втюрилась! Не возражай, это бесполезно!
– Варвар, – пробурчала румяная от смущения злючка, пряча глаза.
– Привыкай, Аристарховна.
Глава 23
Аврора
Губы покалывало, щеки пылали, а я чувствовала себя не взрослой женщиной, а школьницей, которую впервые поцеловал парень. Отводила взгляд и уговаривала себя успокоиться.
Меня никто и никогда не целовал ТАК – одновременно страстно и мучительно нежно. До дрожи в коленях.
Роберт варварски рушил мою идеально выстроенную картину мира, не прикладывая особых усилий.
И я поняла, почему меня так сильно к нему тянуло. Рядом с ним я чувствовала себя женщиной. Слабой, ранимой, чувствительной. От него веяло безопасностью и надежностью.
Но при этом он был мужланом, варваром и вероломным захватчиком, который не умел советоваться, когда принимал решения. Самоуверенности Багрову тоже отсыпали с лихвой, а вот галантности и такта он не получил.
– Аристарховна, ты как? – заботливо уточнил он. – Дай угадаю, парламент в твоей голове совещается, целовать меня дальше или послать, да? Кто там у тебя главный, давай его сюда.
– Вы прекратите надо мной издеваться? – вспыхнула я.
Роберт задумчиво потер подбородок и выдал:
– Аристарховна, просто любопытно, а вот после секса ты мне тоже будешь «выкать»? Хотя это даже пикантно, – вдруг решил он и весело хмыкнул.
– Не будет никакого секса, даже не мечтайте, – отрезала я и, кажется, покраснела.
– Дал же бог такую упрямую женщину, – посетовал он. – Будет. Я прям вижу, что тебе надо! Потому что после хорошего, качественного секса у женщины нет ни сил, ни желания вредничать.
– По опыту знаете, да?
– Да не мой у нее ребенок, не мой! Не я автор сего шедевра, Колян ребенка заделал, а я теперь крайний. Аврора, может, снова перейдем на «ты», а? Или будем перед всеми выпендриваться, что моя жена меня на «вы» величает?
– Вы опять? Роберт, оставьте свои матримониальные планы, я не хочу за вас замуж. Вы слишком фривольно себя ведете с людьми.
– Опять завелась и никак не успокоится. Скандалистка ты и злючка. А все потому, что у тебя я есть, но ты не пользуешься. Попробуй, уверен, тебе понравится. Я весь твой, твори что хочешь. Не закатывай глаза, иди лучше снова поцелую, – радостно предложил он, – тебе понравилось, признайся. Просто ты ревнивица и собственница, но тебе сейчас гордость не позволяет высказать мне все, что есть. Так вот, совесть пусть молчит, а я разрешаю. Говори все, что накипело. Я тебе уже несколько раз сказал: Инга – моя родственница. Семья. В чем проблема?
– Родственницам животы так не гладят! – вырвалось у меня быстрее, чем я успела подумать.
Охнула, отвела взгляд и горько пожалела.
– Аристарховна, это что, скандал? – так радостно поинтересовался Багров, что я готова была сквозь землю провалиться.
– Мне пора на работу, – нервно выпалила я и попыталась уйти.
– Моя ты злючка ревнивая. Прости, клятвенно обещаю, что ничей больше беременный живот трогать не буду. Только если твой. Но после свадьбы!
– К-какой свадьбы? Опять начинается?
– Что не так? Отчитываешь ты меня уже как моя жена, я что, должен просто так это терпеть, без штампа?
– Я отчитываю? – задохнулась я негодованием.
– Ты, ты, – обличительно кивнул он, – и знаешь, я на все согласен. Все к твоим ногам, Рори. Я, мой мозг и десертная ложечка, лишь бы ты улыбалась. А вообще, злючка, после таких сцен ревности ты, как честная женщина, просто обязана стать моей женой. У меня душевная травма, нанесенная тобой. Даже две. Две душевных и одна физическая. Не возражай, ты меня букетом била. И оса эта в твоей
