Притяжение (СИ) - Летова Мария
Забросив голову на спинку и прикрыв глаза, прикидываю, что будет, если, помимо всех прочих звонков и сообщений, этим вечером пропущу еще и попытку связаться со мной от Маши. Обжигая горло алкоголем, прикидываю, что будет, если она вдруг решит это сделать, но не сможет, и ответ у меня только один — не знаю, что будет с ней, но сам я от такого расклада отправляю в стену еще наполовину полный стакан.
Беспокойство о ней, как та самая красная веревка, скрутила мозги.
Я знаю, что Маша в одиночку выкарабкалась из огромных неприятностей, но это не сделало ее кожу хотя бы немного более толстой и непрошибаемой. Она как вода. Мягкая. Двигается, плавно огибая препятствия.
Если попытаюсь ее схватить, просочится сквозь пальцы, потому что сдает назад, как только видит опасность. Убегает и прячется. Я не хочу ее ловить, самый большой кайф я испытал в тот момент, когда она добровольно шагнула в мои объятья. Я, твою мать, хочу ее прямо на месте, когда она проявляет инициативу. Любую. Это настолько неуловимая вещь, что к ней даже не успеваешь привыкнуть.
В двадцать два я был влюблен в женщину на четырнадцать лет старше себя. Это был единственный случай в моей жизни, когда женщина была инициатором разрыва отношений. И тогда, и сейчас, ее страхи мне понятны, но я прошел через все стадии пацанских страданий, даже побывал в депрессии, правда недолго, и тот опыт просто херня в сравнении с тем, что происходит со мной сейчас.
Я беспокоюсь о женщине. Беспокоюсь так, будто ее проблемы стали моими проблемами. И это достаточно реальная вещь, чтобы от мыслей сдавило виски, но новая порция алкоголя помогает примириться с тем фактом, что я сегодня больше не на связи, а отключиться помогает допитая до дна бутылка виски, которую прихватил из своей московской квартиры почти неделю назад.
— Блять… — сбросив с кровати ноги и уронив голову в ладони, пытаясь защититься от тусклого утреннего света.
Отельный телефон звонит на тумбочке у кровати, где-то в глубине номера звонит его дублер. Звуки лупят по мозгам, череп до самого позвоночника пульсирует.
— Да… — снимаю трубку, потирая зажмуренные от боли глаза.
— Я уж подумал, ты уехал без меня. — цокает Луговой. — Что с телефоном?
Обернувшись, смотрю на свой раскуроченный гаджет и спрашиваю:
— Куда?
Мой зам смеется. Мне исключительно класть на его веселье, я даже не могу вспомнить, какой сегодня день недели.
— Так к нотариусу, Кирюш. Не выспался?
Взяв с тумбочки часы, смотрю на время. Восемь утра.
— Дай двадцать минут, — говорю в трубку.
— Сколько захочешь.
— Буду внизу через двадцать минут, — возвращаю трубку на место.
Десять минут из этих двадцати трачу на горячий душ, под которым стою до тех пор, пока немного не отпускает боль в висках. На бритье нет времени, на кофе тоже. Луговой вышагивает по холлу отеля, и обращает на меня взгляд, как только выхожу из лифта. На его лице скепсис, который игнорирую, говоря:
— Пошли.
Глава 31
Кирилл
После ночной оттепели город заволокло туманом, это растягивает время в дороге до состояния резины, но за рулем Слава, поэтому позволяю себе прикрыть глаза на пассажирском и таким образом немного привести в порядок свою картину мира, которая с утра была равна вакуумному пространству, то есть абсолютно пустая. По большому счету, если я хотел обнулиться, это вышло. Так пусто в моей башке не было примерно пару лет. Примерно столько я не упивался вусмерть, по крайней мере, теперь я не могу сконцентрироваться ни на чем, кроме краткосрочных задач, таких, как подписание документов у нотариуса, в суть которых вникаю без спешки, игнорируя то, что наше время ограничено.
Луговой разглядывает потолок, откинувшись на стуле, я пью предложенный кофе, перелистывая страницы и ставя на них свои подписи. Мероприятие занимает чуть больше получаса, когда выходим на улицу, туман висит все так же плотно, но движение в городе умножилось.
— Могу я пригласить тебя на завтрак? — делится мой зам своим сарказмом.
— Сначала отвези меня в магазин техники, — обхожу капот его “Ровера” и возвращаюсь на пассажирское сиденье.
Сложив на груди руки, снова закрываю глаза, чувствуя себя достаточно живым, чтобы задать несколько рабочих вопросов, на что получаю предложение встретиться с парой высокопоставленных персонажей для расширения кругозора. Отвечаю отказом, больше не собираясь ни с кем в этом городе встречаться. Я хочу сконцентрироваться на одной-единственной встрече, которая определит нашу дальнейшую судьбу.
Покупка нового телефона занимает в два раза меньше времени, чем дорога до магазина. Вручив менеджеру то, что осталось от моего предыдущего, жду, пока извлечет из него сим-карту и организует мне, наконец-то, связь.
Среди десятков пропущенных вызовов несколько звонков от Альбины, и претензия в мессенджере о том, что нахожусь в офлайне. Моя жена по-прежнему за границей, но планирует возвращение через неделю-другую, на что я снова отвечаю поднятым вверх пальцем.
Мы оба знаем — лишь наличие у меня свободного пространства позволило нашему браку просуществовать больше года. Это, и мое безграничное терпение, а также то, что, помимо нашего общего дома, у меня есть своя личная квартира, в которой провожу столько времени, сколько требуется, чтобы пополнять запасы этого терпения.
У меня есть представление о том, что такое здоровая семья, и она, на мой взгляд, предполагает не меньшее количество компромиссов, чем та структура, в которой я существую вместе с Альбиной Ахмедовой, но глядя на то, как бегают точки вверху экрана, пока она что-то мне печатает, хочется снова запустить гаджетом в стену, и это желание достаточно сильное, чтобы сдавить телефон в руке и упереть в подоконник локоть, игнорируя вибрацию, которая проходит сквозь ладонь.
Мне нужно пространство прямо сейчас. У меня нет ресурса думать о своей жене даже пять секунд. У меня никогда не было ресурса проявлять о ней беспокойство. Не потому, что ей никогда не потребуется помощь, чтобы толкнуть застрявшую в снегу машину, а потому, что мне никогда не хватало для Альбины инстинктов. Зато теперь их хватает с лихвой, чтобы испытывать что-то, напоминающее зависть, к тем людям, которые добровольно поместили себя в ту самую здоровую семью, которая всегда казалась мне скучной.
Дети, совместные ужины, совместный отдых. Твою мать, это скучно, но у меня засосало под ребрами, и этот голод не физический, а такой, который я сам не до конца понимаю.
Выбор ресторана оставляю за Луговым. Его компания не тяготит, ведь он ест преимущественно молча, как и я, а наш завтрак плавно перетекает в обед. Мы возвращаемся в отель к полудню, мои планы на этот день по-прежнему краткосрочные, и они скатываются в банальное желание отоспаться.
— Извините… — из-за стойки ресепшн выскакивает девушка, как только появляюсь в дверях. — Кирилл Юрьевич… можно вас на минутку… — пытаясь подстроиться под мой шаг, указывает на стойку.
Я не капризный клиент, по крайней мере, я не люблю становиться мудаком, поэтому соглашаюсь, вместо того, чтобы переадресовать все возникшие ко мне вопросы на отельный телефон.
Двигаясь к стойке, обращаю внимание на то, что в холле большое количество разношерстного народа, который пьет по углам воду из пластиковых стаканов и перемещается.
— В чем дело? — спрашиваю, обратившись к девушке, которая вернулась на свое место.
— После уборки номера обнаружилась… порча некоторого имущества…
— Включите в мой счет.
Из приоткрытых дверей зала для переговоров доносятся аплодисменты, на звук которых я оборачиваюсь, замечая на входе какой-то рекламный стенд.
— Да… просто подпишите вот здесь… если со всем согласны, — кладет передо мной какой-то акт, в котором перечислены результаты моего херового настроения.
Аплодисменты опять отвлекают, читать всю эту информацию перед собой мне до раздражения не хочется, тем более, вникать в то, что там написано. Меня не разорит даже поджог этого отеля, не то, что трещина на стене и разбитый стакан.
