Преследуя Аделайн - Х. Д. Карлтон

Руки дрожат, я ставлю коробку на место и впадаю в панику. Капля крови на моем пальце. Я знала, что на моих руках уже была кровь, но теперь на пальцах ног? Я не могу этого вынести.

Прежде чем я успеваю подумать о том, что делаю, я опрокидываю крышку ногой.

Руки.

В коробке лежат отрубленные руки, как я и боялась.

— О, трахни меня. К черту это дерьмо.

Я поворачиваюсь и бегу обратно в дом, пытаясь найти свой телефон, чтобы позвонить Дайе.

Телефон звонит всего две секунды, прежде чем она отвечает.

— Я буду там через несколько часов…

— Дайя.

— Что случилось? — резко спрашивает она.

— Рука. И еще одна рука. Две. В коробке. На моем крыльце.

Она ругается, но моя паника заглушает звук.

— Пока ничего не делай. Подожди, пока я приду, — приказывает Дайя. — Иди сделай пару снимков и жди меня.

Я киваю, несмотря на то, что она меня не видит. Но это не мешает мне кивнуть еще раз, а потом без слов повесить трубку.

Я делаю то, что она говорит. Выпиваю две рюмки водки, чтобы успокоить нервы. А потом делаю глубокий вдох, медленно, вдыхая и выдыхая, пока мое колотящееся сердце не успокоится.

Этот ублюдок действительно сделал это. Он прислал мне руки Арча. Какая-то часть меня знала, что он не лжет, но почему-то я все равно не поверила.

— Черт, — бормочу я, опустив голову на плечи и опираясь на край стойки.

Двадцать минут спустя появляется Дайя, ее машина проносится по подъездной дорожке, судя по визгу шин.

Дверь ее машины захлопывается. К тому времени, когда я подхожу к двери, она уже подходит к моему подарку, все еще стоящему на крыльце, ее взгляд прикован к гротескному зрелищу.

— Этот парень — долбаный псих, — прошипела Дайя, поднимая коробку, чтобы рассмотреть руки поближе. — Определенно, Арч тоже. У него на большом пальце татуировка в виде дурацкой звезды.

Я моргаю, любопытно, откуда она вообще это знает, но все еще слишком сильно шокирована, чтобы открыть рот и спросить.

— Здесь записка, — бормочет она, вырывая листок бумаги, покрытый кровью. Осторожно она открывает его. Ей требуется две секунды, чтобы прочитать ее, прежде чем она вздыхает и протягивает ее мне.

Нерешительно я протягиваю руку и беру записку за уголок, на котором нет крови.

Хотя мне будет приятно наказывать тебя каждый раз, когда ты вызываешь полицию, давай на этот раз повременим. Не хотелось бы причинить им вред, мышонок.

Этот парень меня обманывает? Он собирается наказать меня? А ты не думаешь, что послать мне нахуй отрубленные руки — достаточное наказание, придурок?

— Он серьезно собирается убить копа? — шиплю я. Дайя сглатывает, ее взгляд переходит на руки.

— Думаю, на этот раз тебе стоит прислушаться, — тихо говорит она. Я смотрю на нее, придя к тому же выводу. Этот парень опасен. Очень опасен.

Как бы я ни хотела, чтобы этим занялась полиция, есть две проблемы. У меня нет никакой веры в то, что они смогут поймать этого парня. А во-вторых, я не хочу, чтобы из-за меня пострадал кто-то еще.

Я не знаю, смогу ли вынести это.

— Я не знаю, что делать, Дайя, — шепчу я, мой голос ломается. Дайя ставит коробку на место и бросается ко мне, крепко обнимая меня.

— Ко мне приезжает друг, чтобы помочь установить камеры наблюдения и систему сигнализации. Слушай, обычно я бы сказала, что надо звонить в полицию. Но я не знаю, Адди. Ты знаешь, как я отношусь к копам, но я действительно не верю, что они смогут тебе помочь. У меня есть кое-какие связи, и, может быть, мы сможем нанять личного телохранителя или что-то в этом роде.

Я качаю головой, прежде чем она успевает закончить последнее предложение.

— Значит, он тоже может умереть?

Она смотрит на меня с укором.

— Это будет не просто какой-то парень с улицы, Адди. С кем бы ты ни столкнулась, они не могут быть более крутыми, чем обученный убийца, верно?

— Возможно, — соглашаюсь я. — Но я пока ничего об этом не знаю. Когда телохранитель следует за мной повсюду, я просто чувствую себя несчастной девушкой.

По выражению ее лица я могу сказать, что она считает меня глупой. Я имею в виду, что меня преследует отрубивший руку возможный убийца. Но что тогда? Какой-то случайный парень будет преследовать меня, пока моя тень не будет поймана, и кто знает, случится ли это вообще.

Я скрежещу зубами, переполненная разочарованием. Не хочу прожить свою жизнь с лишней привязанностью — лишней конечностью. А в обоих сценариях она у меня есть. Одна защищает меня, а другая… я не знаю. Ранит меня? Любит меня?

В любом случае, я не хочу ни того, ни другого.

— Ты думаешь, Арч мертв? — спрашиваю я, не сумев унять дрожь в голосе.

Она кривит губы.

— Я не знаю. Это определенно вероятно. Но также возможно, что он отрубил ему руки и отпустил в качестве предупреждения. Мы не узнаем, пока Арч ни появится… или не появится.

Я киваю.

— Я дам тебе знать о телохранителе. Давай сначала посмотрим, как сработает эта система сигнализации.

— Хорошо, а пока я собираюсь избавиться от этих рук. Я вернусь через час, а потом мы нажремся.

Мои глаза расширяются.

— Дайя, ты не должна этого делать. Это достаточно болезненно, и я не хочу, чтобы тебе пришлось…

Суровость ее выражения останавливает меня, и мои слова обрываются.

— Я вижу хуже каждый день, Адди. Иди в дом, я скоро вернусь.

Сглотнув, я киваю и поворачиваюсь к своей двери, бросая последний томительный взгляд на удаляющуюся лучшую подругу, задаваясь вопросом, во что, черт возьми, она ввязалась, если каждый день видит что-то хуже, чем разрубленные части тела.

— Они все мертвы. — Эти слова — бомба, взорвавшаяся в моем ухе, как у того судьи в «Законопослушном гражданине».

— Что?

— Вся семья Арча была объявлена мертвой. Его отец, два брата, дядя и два двоюродных брата. Я не знаю подробностей, потому что преступление было чертовски гладким. Никаких свидетелей. Никаких улик. Ничего.

— Боже мой. Ты думаешь, это был преследователь?

Она вздыхает, и даже по телефону я знаю, что она крутит кольцо в носу.

— Это довольно тяжелое преступление, но не невозможное. Говорят, что когда Арча объявили в розыск после того, как ты позвонила в полицию, Коннор начал бросать серьезные обвинения своим конкурентам. Полиция, похоже, считает, что это были они, но из-за отсутствия доказательств, не на кого свалить вину.

Я зажмуриваю глаза,