(Не)послушная игрушка мажора - Лисса Акерман
Маньяк возвращается в комнату, принеся с собой приятный запах мужского шампуня. Прежде чем я придумываю, как теперь себя вести, он садится рядом, притягивает меня и целует. Так что дыхание сбивается. Рассеянно отвечаю, чувствуя, что у меня кружится голова, из которой вышибает все мысли.
— Признавайся, уже надумала себе разного? — ухмыляется он, прижимаясь к моему лбу своим.
— Н-нет, с чего ты взял?
— Догадался. И про то, что сейчас обманываешь тоже, — он гладит меня по щеке. — Маленькая, выдыхай. Если я сказал, что всё серьёзно, значит так и есть.
Я растерянно улыбаюсь.
— Всё слишком хорошо, чтобы быть правдой. Сказка какая-то.
— А кто сказал тебе, что жизнь не может быть сказкой? — Артём расслабленно откидывается на спинку дивана и притягивает меня устроиться на его плече. — Всё зависит от точки зрения, маленькая.
— Тебе легко говорить, — вздыхаю я. — У тебя есть деньги, чтобы реализовать всё, что захочешь. А полстраны живёт за чертой бедности.
— Угу, а в Африке дети голодают. Пару лет назад я ездил в Индию, лазать по горам. Что поразило в их менталитете, так это то, что они совершенно иначе смотрят на проблемы. Добрые люди и позитивные очень. Даже если живут бедно, настолько что голодать приходится, они улыбчивые и всегда верят в лучшее. Нам есть чему у них поучиться.
— Наверно, ты прав, — вздыхаю я. — Просто мне…
Меня перебивает звонок телефона. Артём указывает взглядом на комод.
— Это твой.
Я встаю. Телефон принесли из той комнаты? Выходит, мы тут всё же не одни? Ну да, логично, кто-то ведь приносит нам еду и поддерживает квест в порядке…
На экране нового смартфона высвечивается имя мамы и я, не думая, отвечаю:
— Да?
— Марина, чем бы там сейчас ни занималась, быстро бросай всё и приезжай! С Женей совсем плохо.
— Ч-что случилось? — я резко оборачиваюсь на Артёма.
— Выясняют. Его состояние ухудшилось, прямо сейчас его стабилизируют и повезут в столицу. Тут кредиторы, ты должна подписать документы, на меня не оформят.
Сердце стучит чаще. Меня пугает слово «кредит», он не принёс моей семье ничего хорошего. С другой стороны, разве можно думать о таком, когда жизнь брата висит на волоске?
— Марина! Живо едь сюда! — мама в истерике. Я заражаюсь её паникой.
— Сколько нужно?
— Много! Быстро приезжай!
Она сбрасывает, а я ещё некоторое время стою, прижимая к уху телефон.
Мысли гудят сердитым роем, я не слышу ничего кроме грохота сердца, а когда перед глазами появляется лицо Артёма, понимаю, что сижу на полу. Как это я? Сама или он помог сесть? Не помню.
— В чём дело? — явно не первый раз спрашивает Артём.
— Мне нужно в город, — сглатываю. — Сейчас. В больницу. Прости…
— Ерунда. С братом что-то?
Я киваю. В глазах расплывается.
— Значит, собираемся — его спокойный голос для меня будто соломинка адекватности. — На кухне есть контейнеры. Положи туда пироги. Сейчас поедем, к полуночи будем там. Проголодаешься, силы нужны будут.
Хочется сказать, что еда последнее, о чём я сейчас думаю, но не спорю. Артём выходит из комнаты в следующий зал, оставляя меня одну, так что возможность чем-то занять руки приходится весьма кстати.
Через минут десять, показавшихся мне вечностью, он возвращается и подзывает меня жестом. Мы выходим в какое-то служебное помещение, оттуда длинными коридорами. Артём ведёт меня за руку, потому как сама я вообще не разбираю дороги.
Выходим на улицу. Место незнакомое, но, судя по всему, это какой-то промышленный сектор. Накрапывает мелкий липкий дождик, и я ёжусь, обнимая себя за плечи.
Машина Артёма стоит неподалёку под навесом, так что мы садимся в салон почти сухими.
— Пристегнись, — напоминает он и нажимает кнопку запуска.
Похоже, квест проходил где-то на окраине. Немного покатавшись между складами, мы выезжаем на трассу, и Артём утапливает педаль в пол. Когда Женька так делал, я орала, чтобы прекратил, но с Артёмом… не знаю. С ним спокойно.
— Можешь выяснить номер счёта, пока мы едем? — спрашивает он. — И сумму. Я переведу.
— Нет, не надо, — я поджимаю губы. — Там… в общем, решили уже.
— Что?
— Займ будет.
— Ещё один? На кого? Твоей маме не дадут. А если ты думаешь оформить его на себя, то я не позволю. Выясни номер счёта и сумму.
— Не надо, правда. Мы решим. Я не хочу…
— Я устрою тебя администратором к себе в клуб. Буду удерживать часть зарплаты в счёт погашения долга, — парирует Артём. — Марина, те люди, почти наверняка мошенники и хотят вручить тебе невыполнимые условия. Я не позволю тебе в это вляпаться. Спасибо скажешь позже, а сейчас номер счёта, пожалуйста. Я собираюсь причинить тебе добро.
Я нервно усмехаюсь. Артём мельком смотрит на меня и улыбается, а после берёт мою руку и целует тыльную сторону ладони. Я немного успокаиваюсь и прошу у мамы сумму, которую запрашивают врачи и реквизиты, чтобы точно знать, куда платить. Удивительно, но она реагирует быстро, сфотографировав все документы. Артём, не отвлекаясь от дороги, диктует мне, что делать, и я, не веря себе, перевожу на счёт больницы огромную по своим меркам сумму.
Долетаем быстро. Я успеваю успокоиться и немного свыкнуться с тем, что уже сделано и сосредотачиваюсь на том, что это спасёт Женьку. Дождь совсем расходится. Выбегаю из машины первой и бегу ко входу.
В холле куча людей и много врачей. Все взбудоражены. На мой вкус сильнее обычного. Я не придаю этому внимания, потому как сразу нахожу взглядом маму.
— Ну что?! Уже отправили?
В зале повисает звенящее молчание. Я начинаю готовиться к худшему и сглатываю.
— Кого? — ледяным тоном спрашивает мама.
— Женьку! Как кого! — распаляюсь я.
— А тебя это волнует? Развратная дрянь?! Думаешь, никто не узнает, как ты ноги раздвигаешь?! И скольких обслужила?
— Мам… — меня бросает в краску. Людей слишком много и все смотрят прямо на нас…
Я моргаю, не понимая, что происходит, а мама замахивается, чтобы влепить мне пощёчину.
Глава 29. Нервный срыв
Я зажмуриваюсь и жду вспышки боли, но ничего не происходит. Медленно открываю глаза и вижу, как Артём поймал маму за руку и удерживает, не позволяя сделать мне больно. Он ничего не говорит, его лицо не выражает ничего.
— А ты ещё кто такой?! — вскидывает брови мама.
— Друг Марины.
Я моргаю и отступаю. Не случившийся удар не причинил мне физической боли, но моральную, да. Я касаюсь щеки и пытаюсь успокоиться. Оправдать случившееся как-то. В
