Мать-и-мачеха (СИ) - Соловьева Елена
— Я хочу перекрасить волосы, — заявила она мастеру.
Тот с сожалением пропустил между пальцами золотисто-рыжую прядь.
— А еще мне хочется избавиться от этих ужасных веснушек, — продолжила Марья и наморщила нос.
Решение казалось ей правильным. Не хотела она, не могла видеть свое отражение в зеркале и не вспоминать о том, что Владимира тянуло к ней лишь из-за схожести с Ларисой. Полностью сменить имидж — то, что нужно.
Так ведь?..
Несмотря на расстройство, мастера выполнили заказ клиентки. Теперь Марья стала жгучей брюнеткой с красивой стрижкой каре. Лицо ее стало чуть бледнее. Веснушки не пропали совсем, но стали не так заметны. К тому же за последние дни из-за постоянной спешки Марья часто пропускала обеды. Она сильно похудела. Нет, ее фигурка песочные часы не потеряла округлости, и все же стала выглядеть несколько иначе.
— Мама, что ты с собой сделала?! — охнула Павла, впервые увидев мать в новом образе. — Ты сама на себя непохожа…
Марья безрадостно улыбнулась. Для нее было важнее, что она перестала быть похожей на Ларису. Теперь, даже случайно встретив Марью на улице, Владимир не примет ее за бывшую жену. Скорее всего, просто пройдет мимо. Но это лучше, чем примет ее за кого-то другого.
— Тебе не нравится? — Марья выглядела расстроенной.
— Нет, нет, что ты! — поспешно возразила Павла. — Тебе очень идет. Просто непривычно…
Павла еще раз осмотрела мать с головы до ног и улыбнулась. Немного неискренне. Рыжие волосы нравились девочке. И она привыкла к Марье именно в таком образе, тихой скромницы. Теперь же она больше напоминала женщину с обложки журнала. Совершенно чужую, незнакомую.
— Спасибо, мой воробышек.
Марья притянула Павлу к себе и крепко обняла. Девочка тут же расслабилась. Плевать, какая у матери прическа и какой цвет волос. Главное, что они любят друг друга. Марья по-прежнему ее мама, родная и знакомая. Незаменимая. Ее руки все такие же нежные и ласковые. И голос… Голос остался прежним.
— Глаша, правда, приедет завтра? — в сотый раз переспросила Павла, вскинув голову и заглядывая матери в глаза. — Ровно в шесть вечера?
С тех пор, как девочка узнала о приезде подруги, ни о чем другом она уже не могла и думать. Даже изменения во внешности матери не волновали ее так сильно, как предстоящая встреча. Они с Глашей не виделись всего несколько недель, а как будто прошла целая вечность. Удивительно, как быстро и сильно они привязались друг к другу. Вот бы им ходить в одну школу. А лучше жить вместе, как раньше, когда Павла и Марья занимали домик управляющего в усадьбе Вяземских.
Ах, эти детские мечты…
— Обязательно приедет, — отозвалась Марья. — Семен Петрович свое слово держит. Всегда. А теперь легкий ужин и крепкий сон. Как насчет салата из мокрицы и моркови?
Павла пожала плечами. На самом деле ей было не до еды, уж слишком сильно она соскучилась по Глаше. Марья и сама не представляла, как сможет уснуть. Этой ночью мысли о Владимире, наверняка, будут терзать сильнее обычного.
Глава 40
На следующий день возле подъезда остановился черный тонированный внедорожник. Марья, наблюдавшая из окна, приложила руку к бешено бьющемуся сердцу. За рулем сидел Семен Петрович. Рядом с ним — Глаша. Стоило девочке выйти, и Павла отчаянно замахала ей руками и закричала:
— Приве-е-ет!
Крендель, которого не пустили на подоконник, поддержал маленькую хозяйку безудержным веселым лаем.
— Осторожнее, пожалуйста, — попросила Марья, придерживая дочь. — Вывалишься. Глаша никуда не денется, видишь, они уже поднимаются к нам.
Марья подавила горестный вздох. Владимир не приехал вместе с отцом и дочерью. Может быть, не смог? Или попросту не захотел.
«Достаточно! — отругала себя Марья. — Нечего было мечтать, тогда теперь не было бы так мучительно больно. А ты что думала? Что приедет Владимир и признается в любви? Что за глупость!»
Натянув на лицо радушную улыбку, она открыла дверь. Нет, Марья была очень и очень рада и Семену Петровичу, и Глафире. Но все же…
Девочки едва выдержали ужин, за которым постоянно переглядывались, точно маленькие заговорщицы. Даже от сладкого отказались, убежали в детскую, вот как им не терпелось поделиться секретами.
Марья и Семен Петрович обсуждали дела. Намечали планы на будущее. Далеко идущее, кстати, будущее. Семен Петрович отметил преображение Марьи. Похвалил прическу, хотя и заметил, что любит все натуральное, естественное. А еще он не мог не обратить внимания на подозрительную молчаливость Марьи. То, как она украдкой вздыхает и опускает взгляд. Ее определенно что-то терзало.
— Дела сердечные? — спросил Семен Петрович, мягко улыбаясь.
— Что, простите?.. — Марья приложила ладони к внезапно вспыхнувшим щекам. — О чем это вы?
— О тебе, душенька. Несмотря на солидный возраст, я отлично помню, как выглядят влюбленные женщины. Влюбленные и глубоко несчастные. Твой «принц» не отвечает взаимностью?
Отпираться было глупо. Семен Петрович так тонко чувствовал настроение Марьи, что наверняка понял бы, соври она о своем состоянии.
— Кажется, именно так.
Марья отвела взгляд.
— Не могу представить того глупца, который откажется от такой умницы и красавицы, как ты, Марья. Кто хоть такой, скажешь? Я с ним знаком?
Щеки Марьи запылали ярче.
Семен Петрович как никто знал собственного сына. Но Марья скорее проглотила бы собственный язык, чем призналась, в кого влюблена. Она до сих пор испытывала стыд. И пусть не пыталась увести Владимира у Пэтси, в мыслях всегда была с ним. Ничто: ни работа, ни развлечения не могли заставить ее забыться. Как заевшая пластинка, в ее сознании постоянно играла одна и та же мелодия. Мелодия любви и разлуки.
— Простите, мне не хочется говорить об этом.
Семен Петрович понимающе кивнул и сменил тему разговора. Однако когда мимолетом упомянул о своем сыне, заметил, как Марья затаила дыхание. Неужели? Выходит, она…
— Как поживает Владимир? — все же решилась спросить Марья.
Хотела добавить «почему он не приехал», но замолчала на полуслове.
Семен Петрович сам все понял. Ох, как же он был зол на сына за то, что тот вовремя не избавился от этой Пэтси. Говорил же ему, что эта дамочка всю жизнь испортит. И Владимиру, и Глафире.
Марья — другое дело. О такой невестке Семен Петрович мог только мечтать. Больше того, принимая ее на работу, он надеялся, что сын обратит внимание на достойную женщину. Так и вышло. Но появление Пэтси,да еще и объявление о скорой свадьбе спутало все планы. Семену Петровичу впервой было примерять на себя роль сводницы, и он считал, что справился не лучшим образом. Так хотел бы что-то поменять, но как?..
— Он срочно уехал из города, — нахмурившись,признался Семен Петрович. Умолчал о том, кто и куда его вызвал. — Если бы Володя был дома, то непременно приехал вместе с нами. В следующий раз обязательно явится лично. Я уверен. Если ты, Марья, конечно же, пригласишь нас еще раз.
— С радостью, — улыбнулась она.
Ее разговор с Семеном Петровичем вернулся в прежнее безопасное русло. О работе Марья могла разговаривать долго и охотно. В отличие от собственных чувств, тут у нее все было под контролем.
Павла и Глаша, оставшись наедине, все никак не могли наговориться. Они болтали и болтали,смеясь и перебивая друг друга. Прошло всего пятнадцать дней, а они как будто не виделись целую вечность. Глаша не могла нарадоваться, что Пэтси уехала из особняка. И все же слегка грустила из-за того, что ее отцу пришлось отлучиться.
— Надеюсь, он не к ней поехал, не к этой ведьме, — заметила девочка, почесывая за ухом разместившегося у нее на коленях Кренделя. — Я не переживу, если они помирятся.
— Ты ведь помнишь о нашей клятве? — Павла задорно подмигнула подруге. — Если вернется, мы найдем способ их рассорить. В прошлый раз не получилось. Но в следующий будем умнее.
— А твоя мама как? — поинтересовалась Глаша в свою очередь. — Она так изменилась. Нет, она и раньше была очень хорошенькой… Но сейчас от нее глаз не оторвать. Хотя, знаешь, рыжие волосы шли ей больше.
