Не проси прощения (СИ) - Анна Шнайдер
Но в их случае это было бы безумством, поэтому Горбовский сдержался. Кивнул, взял молоко, отвинтил крышку, сделал глоток — и едва не застонал от удовольствия, насколько сразу стало легче.
— Надеюсь, ты не заболеешь, — ворчливо произнесла Ира, глядя на него с беспокойством. И от этого беспокойства, которое так резко пришло на смену равнодушию, было приятно и немного радостно. Значит, всё-таки он не совсем ей безразличен…
Глупости всё это. Ира просто добрая. Всегда была доброй, такой же и осталась — даже его мерзкий поступок не заставил её ожесточиться и возненавидеть.
— Не заболею, — ответил Виктор слегка косноязычно — рот он всё ещё держал раскрытым. — Ерунда, сейчас пройдёт.
Ира фыркнула, покачала головой и села обратно за стол.
— Надо было разбавить тебе этот чай холодной водой, — произнесла она со вздохом. — За прошедшие годы я уже успела забыть твою дурацкую привычку хватать всё со стола, не разобравшись, что это такое и зачем оно тут стоит. До сих пор помню, как ты съел тесто для драников.
Виктор засмеялся, ощущая себя так, словно Ира внезапно погладила его по голове. На самом деле она просто смотрела не равнодушно, а иронично. И даже немного… с теплотой, что ли.
— Ириш, я думал: это салат. И, кстати, было вкусно.
— Понятное дело.
Они замолчали, глядя друг другу в глаза, и на мгновение Горбовскому показалось, что Ира вот-вот станет прежней, потеплев от воспоминаний, — но она опустила голову и негромко сказала:
— Боря хочет с тобой познакомиться.
— Кто? — не понял Виктор, от досады не сразу сообразив, что это имя зятя. Уж очень хотелось поговорить с Ирой о прошлом, вспомнить что-то забавное и милое, а ещё, конечно, попросить прощения. Но слишком уж красноречивыми были её опущенные глаза.
— Боря. Ришкин муж.
— Да? — Горбовский удивился. — А-а-а… зачем?
— Если вкратце… — Ирина сделала глоток из своей чашки и продолжила: — Боря — здравомыслящий парень. Тем более что его собственные родители пару лет назад погибли в автокатастрофе, и кроме нас с тобой у Ульяны больше дедушек и бабушек нет.
«Нас с тобой»… Эта бесхитростная фраза, сказанная явно без задней мысли, ударила по нервам, словно лопатой по стеклу.
«А что, есть мы с тобой?» — хотелось спросить Виктору, но он в очередной раз сдержался. Это Ира может действовать ему на нервы, а он ей — нет.
— В общем, Боря считает, что ты должен общаться с Ульяной, — продолжала между тем бывшая жена, и после этой фразы Горбовский на некоторое время потерял дар речи. — Мы говорили с ним сегодня, он спрашивал, не буду ли я против. Я ответила, что нет, и тогда он попросил о встрече с тобой.
Виктор сидел, не шевелясь и только моргая, — даже про ожог свой забыл. Сжимал в ладонях бутылку с молоком и смотрел на Иру, которая пила чай, не глядя на бывшего супруга.
— Это было бы замечательно, — выдохнул он в конце концов и поставил бутылку на стол. Ира, услышав глухой стук, подняла голову и поглядела на Виктора с прежней холодной проницательностью — как на чужого мужчину. — Когда?
— Думаю, в выходные. Ты не работаешь в выходные?
— Нет, только в будни, не считая среды. В выходные я совершенно свободен, могу подъехать, куда он скажет.
— Хорошо, — кивнула Ира. — Я передам.
38
Ирина
Когда Виктор ушёл, в квартире неожиданно стало слишком тихо. И холодно. Ирина, поёжившись, накинула на плечи тёплый платок и села на диван, поджав под себя ноги.
Так было всегда — Витя был шумным и разговорчивым, Ирина — тихой и молчаливой. И до развода ей казалось, что это хорошо — в конце концов, если бы и она была столь же взрывной, что бы творилось у них дома? А так Ирина старалась смягчать Виктора, уменьшая громкость его речи, и какие-то длительные скандалы между ними практически не случались. И да, она думала, что у них с Витей идеальная семья: взаимная любовь, уважение, достаток и дети. Но, видимо, так думала только она… и близнецы, конечно. А вот Виктору чего-то не хватало, не было у него ощущения идеальности. Может, того самого и не хватало, что начисто отсутствовало у Ирины в характере? Импульсивности, эмоциональности, в конце концов, инициативы в сексе? Она ведь всегда была ведомой, делала только то, что говорил Витя, и полагала, что ему это нравится. Он был лидером по натуре, в отличие от Ирины. Её вполне устраивала роль домохозяйки и хранительницы очага, стать бизнес-леди она не стремилась. А может, надо было? Настоять на том, чтобы не увольняться с работы, меньше бывать дома, вместо постоянной готовки заказывать доставку из ресторана. Может, тогда Виктор не стал бы разрушать семью?
Ирина вздохнула и вытерла неожиданно заслезившиеся глаза. Вот всегда так: стоит только вспомнить прошлое, как тут же текут слёзы. И в сердце саднит… А вот это уже плохо, это нельзя. Любой стресс уменьшает её время, а оно пока нужно. Ещё как-то Марину с отцом мирить… Да и Макса хорошо бы подтянуть, убрать то абсолютно презрительное отношение, которое он демонстрировал все эти годы. Нельзя так: с одной стороны, презирать отца, а с другой — брать его деньги. Марина поэтому и не брала, а вот Макс, по-видимому, считал, что папа ему что-то должен. За моральный ущерб, наверное. И ладно бы он при этом относился к Виктору если не тепло, то хотя бы нормально, но нет — сын тоже слегка кривился при любом напоминании об отце.
Хотя Ирина не могла сказать, что совсем не понимает детей. Нет, она понимала — и частично даже разделяла их обиду. Не зря же столько лет даже фотографий бывшему мужу не отправляла. Но он и не просил! Это потом она сообразила, что Виктор, скорее всего, боялся причинить вред её здоровью одним напоминанием о себе и предпочёл самоустраниться. Но в то время Ирина не понимала, как он мог просто дать ей развод и исчезнуть. И из её жизни, и из жизни детей. Да, они сами передали через бабушку, что не желают общаться, но можно ведь было попытаться? А Виктор сдался настолько быстро, будто только этого и ждал.
Конечно, не ждал, глупо было так думать, но Ирина в то время не могла адекватно анализировать случившееся. Зато могла сейчас. И поэтому теперь иначе относилась к поступкам бывшего мужа. В том,
