Если бы меня спросили снова - Елена Лабрус
— Что он сказал? — спросила Ирка, услышав русские фамилии.
— Что приехать в Сомали стоит хотя бы ради того, чтобы проникнуться идеями анархизма, выдвинутыми Бакуниным и Кропоткиным, — перевёл Вадим трёп гида. — Именно в Сомали анархия достигла размаха «мать порядка» и воцарилась как социальный строй.
Гид как-то особенно артистично взмахнул руками, и Вадим снова перевёл:
— Только не подумайте ничего плохого. Многие здесь считают, что мрачное время закончилось, когда не стало единого государства. Без централизованной власти жить стало проще: всё можно решить прямо на месте и в кратчайшие сроки, без проволочек и лишней бюрократии.
— Так значит тут рай для туристов? — иронично заметила Ирка.
Гид ей не нравился. Может, конечно, это обманчивое впечатление, но чем-то он напоминал ей Весельчака У из мультфильма «Тайна третьей планеты» — космического пирата, толстого и хитрого проныру, только этот темнокожий.
Вадим перевёл ему Иркин вопрос, и гид на полном серьёзе стал их убеждать, что Сомали одна из немногих стран на свете, где ещё интересно. Это не унылые пейзажи Норвегии, не вальяжные Эмираты и не набившая оскомину Турция.
— Сомали — это другая планета. Страна верблюдов. Берег китовых акул. Белоснежные пляжи с бирюзовой водой, как на Мальвивах, и марсианские пейзажи пустыни Данакиль. Затерянные пещеры Лаас-Гааль и… забытый Богом город Могадишо, — закончил свою восторженную речь Весельчак, которому, видимо, тоже была не чужда ирония.
Наведайся они в страну анархии любоваться закатами, словно пресыщенные всем путешественники, Ирка определённо не отказалась бы ни от одной из перечисленных достопримечательностей, но у них была совсем другая цель.
На сегодня они с Вадимом ничего не запланировали, да и солнце клонилось к зениту, поэтому их просто довезли и просто высадили у отеля.
Вдвоём уже без сопровождающих они пошли лабиринтами глухих стен, высотой в два, а то и три человеческих роста с колючей проволокой по периметру и сторожевыми вышками с охраной, чтобы принять душ, отдохнуть и выспаться после многочасового перелёта.
Ирка не знала, чего ждать: номеров как камеры, надсмотрщиков с собаками, рамки металлоискателей? Но изнутри отель выглядел как обычный курортный отель. Пальмы в кадках, пластиковые столы под большими зонтами, красивые круглые плафоны фонарей, вид на море, отдыхающие с коктейлями в руках. Единственная разница — прежде чем заселить, их тщательнейшим образом обыскали и перетрясли все вещи. Довольно нейтрально, даже дружелюбно, но тем не менее перещупали все её лифчики, и заглянули в каждую упаковку прокладок.
— Ты как? — спросил Вадим, забросив в Иркин номер её чемодан.
Номера он снял рядом. Два шикарных двухкомнатных номера с гостиной и спальней в каждом. А ещё между ними была внутренняя дверь, которую по желанию можно было держать открытой или запертой.
— Сносно, — кивнула Ирка, когда Вадим вставил ключ в дверь с её стороны.
— Минут через двадцать в ресторане? — спросил он.
Она снова кивнула и распахнула шторы.
«Ну, здравствуй!» — сказала она морю.
Бирюзовое море, забравшее у Ирки её капитана, из окна отеля выглядело мирно и безмятежно.
Глава 29
— Когда-то давно до войны, — сказал Вадим. — Могадишо был красивейшим восточным городом, чем-то похожим на Касабланку. Нарядные улицы с белоснежными домами, беззаботный народ, гуляющий в тени деревьев, богатые туристы, отдыхающие у бассейнов в роскошных отелях. Мирная жизнь. Красивые здания. И сама столица — крупнейший город, главный порт, культурный, финансовый, индустриальный центр страны.
На ужин им принесли холодное белое вино и нежнейшего лобстера.
Вадим сделал заказ, пока Ирка принимала душ и переодевалась.
— Говорят, здесь готовят лучшего лобстера в городе, — пояснил Вадим выбор блюда.
— Я приехала не едой наслаждаться, — напомнила Ирка. — Достаточно заказывать что-то самое простое.
— Это и есть самое простое и самое популярное блюдо в меню, — ответил Вадим. — Хотя одно другому не мешает. Нет смысла голодать и оставлять повара без работы, ему тоже надо кормить семью.
— Я и не собиралась. — Ирка отправила в рот кусочек лобстера и невольно замычала. — М-м-м… а это правда вкусно. Определённо он хорош. И этот лобстер, и этот повар. Честно говоря, я небольшой любитель всяких гадов, разве что крабы и креветки ем, — чувствуя лёгкий укол совести за излишнюю вредность, компенсировала она резкость болтовнёй. — Но этот хорош. Мы как-то ели во Вьетнаме лобстера. Брали с девочкой на двоих. Но мне совсем не понравилось ни в том рыбном ресторане, ни их рак на вкус. А этот… м-м-м…
Вадим счастливо улыбнулся. И, может, конечно, всему виной был голод, он, как известно, лучшая приправа к любому блюду, но доброе слово и кошке приятно, а Воскресенский заслужил.
Всё же злилась Ирка не на него. Не его вина, что он не Петька. Не его вина, что она так невыносимо тосковала по мужу. Не его вина, что просто хотел быть заботливым, как мог, старался отвлечь, занять, угодить.
Не его вина, что не время сейчас двигаться дальше и не интересовали Ирку отношения, достопримечательности и прочие прелести жизни.
Она приехала найти Петьку и хотела думать только об этом и ни о чём кроме.
— Когда-то город был основан арабскими купцами, затем принадлежал различным султанатам, а в конце девятнадцатого века всё юго-восточное побережье страны оказалось под властью Италии. Эту территорию так и называли — Итальянское Сомали, — между тем рассказывал Вадик. — Католический кафедральный собор, а, вернее, то, что от него осталось — и по сей день самое красивое место в городе.
Вадиму хватило ума не предлагать его посетить. Ирка бы неизменно возразила: зачем?
А потом вспомнила.
— Вот этот собор? — нашла она в сообщениях отправленное Нюсей фото конверта и развернула к Вадиму увеличенное изображение марки.
Как образец готической архитектуры, да и сам по себе, ажурный и величественный, собор был хорош. Башни, колонны, богато украшенный фасад с резными деталями, стрельчатые окна.
— Да, он, — кивнул Вадим, глянув на марку. — Его построили в тысячу девятьсот двадцать восьмом, а радикальные исламисты взорвали его в две тысячи восьмом, — добавил он.
— Жаль, — искренне посочувствовала Ирка. — Красивый был собор.
— Впрочем, как и большинство зданий и отелей города, — развёл руками Вадим. — Пожалуй, наш гид прав: жизнь здесь несправедливая, жестокая
