Измена. Второй шанс на любовь (СИ) - Русских Виктория

– Да погоди ты! – машет на него рукой мама. – Я говорила, что каждый человек имеет право на ошибку, особенно мужчина. А за ошибки людей надо прощать. Все мы не святые! Макс твой был хороший мужик! Почему был? И есть! Да, я так считаю! – грохает она кулаком по столу и вызывающе на меня смотрит. – А ты – дурында!

– Почему это я дурында? – оскорбляюсь я.

– Потому что развелась с хорошим мужиком! Простить надо было! Такие мужики на дороге не валяются – вот его быстренько и подобрали, года не прошло! А ты теперь…

– Да не просил он у меня прощения! Не просил! И успокойся уже на эту тему, мама!

– Как не просил??? – теряется мама, сразу поникнув и растеряв весь пыл.

– Не просил, – подтверждаю я, замалчивая детали.

– Что ж за мужик такой – ни стыда, ни совести? Изменил и прощения не попросил? – со слезами в голосе произносит мама и закрывает глаза ладонью. – А я-то думала… В церкви за него еще молилась святому Спиридону Тримифунтскому о вразумлении заблудшего и за его здоровье. Да чтоб у него писюн отсох! – горько плачет мама.

– Ну ладно тебе, мам, не переживай ты так, – пытаюсь успокоить маму.

– Вот же мужик пошел, – осуждающе качает папа головой, наливает себе в бокал еще вина и выпивает половину. – Эх, хорошее вино. Вот в наше время мужик был не такой, а, так сказать, более человечный что ли…

– Как ты вообще его к себе после развода подпустила? – вдруг яростно вскрикивает мама и грозит мне пальцем. – Женской гордости у тебя ни на грош?! Ведь развелись же! Зачем ты к нему полезла?

– Это он ко мне полез! – отчаянно протестую я.

– Да уймись ты уже! Нет, чтобы порадоваться за дочь, а она за пилку свою принимается! Пила ты ржавая! – снова кипятится папа, хватает второй бокал и наливает вино. – Вот выпей лучше итальянское вино за здоровье дочери и внучонка!

– Какое поразительное безразличие к судьбе собственной дочери! – выдает мама свою очередную коронную фразу, уже выученную мной наизусть, и далее все идет по уже давно известному сценарию. – Тебе, Пашка, главное, бутылёк пивка в руке и футбол по телеку, а остальное тебя не колышет!

– Еще как колышет! У дочери угроза, а ты ее доводишь до ручки, медик ты хренов! – повышает тон папа. – Да пускай хоть десяток детей от бывших мужей нарожает – ее право, и пускай живет, как хочет! А ты не лезь, поучалка!

– Ах, я, значит, хренов медик и поучалка??? – тоже повышает тон мама. – А ты ленивый диваносиделец! Да если бы я тебя не пинала под зад пинками всю жизнь, ты бы так и просидел на жопе ровно с пивасиком в руке!..

И тут родители начинают яростно ругаться друг с другом, забыв про меня. И пошло, и поехало… Ничего нового, все, как я и предполагала. Обычное семейное дело.

Примерно через час мы втроем сидим за столом и тихо-мирно едим приготовленный мамой куриный суп. Мама и папа наругались вдоволь и к этому моменту уже успели успокоиться и помириться.

– Давай, Паш, поднимай бокал, чокнемся и выпьем за Катерину, – говорит мама и поднимает бокал вина.

Папа отрывается от супа, тоже поднимает бокал и чокается с мамой:

– Доча, легкой тебе беременности и родов. И здоровенького внучонка. Мы так рады – не передать…

– Катерина, я тебя от всего сердца поздравляю с долгожданной беременностью. Ты давно заслужила право стать мамой. Главное сейчас – береги себя и малыша, а мы с папой всегда поможем, чем сможем, и будем на подхвате, – произносит мама, делает глоток вина и глаза ее увлажняются. – Потрясающее вино, мэйд ин Итали, а не хухры-мухры…

– Спасибо вам, мне с вами ничего не страшно, – благодарю родителей и радуюсь тому, что все так благополучно разрешилось, и самый сложный для меня разговор позади.

– Если у тебя угроза выкидыша, ты непременно должна все оставить и поехать с нами домой – на море, на свежий воздух, на солнце, – безапелляционно заявляет мама.

– Нет-нет, мама, это исключено, – возражаю я. – У меня контракт на съемки, под мое беременное положение переписывают сценарий, половина материала уже отснята. Я не могу подвести коллег.

– Ой, хоспади, она еще и сниматься собирается?! Угробит же и себя и ребенка! – начинает причитать мама. – Паш, ну скажи ты ей! Оторвись ты от супа, оглоед!

– А что я ей скажу-то? – искренне удивляется папа и кидает ложку на стол. – Катька – взрослая женщина! Сама знает, что ей делать, и несет за это ответственность. Правда, Катька? Несешь?

– Правда! Несу!

– Какое поразительное безразличие к судьбе собственной дочери, – продолжает причитать мама и подливает себе еще винца. – Кать, а ты где нас положишь? Я уже падаю от усталости, и Пашка носом клюет. Мы постельное белье с собой привезли, чтобы тебя не напрягать.

– Мам, ну зачем? – удивляюсь я.

– Вот и я ее спрашивал – зачем? – опять закипает задремавший было папа. – У Катьки что ли белья для нас не найдется? Никогда меня не слушает! Главное, как животное меня навьючить! Надо было тогда уж весь дом с собой в Москву притащить – с Зинкой, с курями и с теплицами с помидорами и огурцами!

– Молчи уж, навьюченное животное! Тебе никогда ничего не надо, кроме пивасика и футбола! – нападает на папу мама.

И родители снова начинают яростно ругаться. И пошло, и поехало… А я смотрю на них и думаю о том, какое же надо иметь терпение, чтобы жить вместе всю жизнь и вот так каждый день ругаться.

После позднего ужина я укладываю маму с папой на большом диване в гостиной, и через полчаса квартира содрогается от мощного папиного храпа.

Глава 16

Утром просыпаюсь от такого знакомого запаха маминых блинов – запаха из детства. Слышно, как мама гремит на кухне посудой и вполголоса переговаривается с папой. Я радостно улыбаюсь – вся семья в полном сборе и даже традиционные блины на завтрак.

Лежу еще какое-то время в постели и наслаждаюсь моментом. Нежно поглаживаю свой животик, начинающий понемногу расти, и прислушиваюсь к ощущениям. Интересно, внутри меня живет малыш или малышка?

От запаха блинов начинает выделяться слюна и просыпаться зверский аппетит. Я живо вылезаю из-под одеяла, накидываю халат и иду на кухню.

На столе красуется тарелка с высокой горкой кружевных блинов. Папа восседает за столом с блином в руке, макает им в варенье, с аппетитом уплетает и запивает чаем. Феликс лежит у него на коленях. Мама стоит у плиты и печет блины.

– Доброе утро, мамуля и папуля! Ой как вкусно пахнет, мои любимые блинчики на завтрак! – приветствую родителей и целую их в щеки.

– Доброе утро, дочура! – мычит папа с набитым ртом и поддерживает рукой сваливающуюся с колен тушку Феликса.

– Доброе утро, Катюша! Ну ты и соня. Одиннадцать часов уже. Я успела три порции блинов испечь. Хотя я, когда была в интересном положении, спать хотела двадцать четыре часа в сутки, – говорит мама, снимает со сковороды очередной блин и шлепает на тарелку. – Иди умывайся и садись за стол. Тебе кофейку или чайку?

– Кофейку, пожалуйста. Я тоже все время хочу спать и никак не могу выспаться. Я смотрю, папа с Феликсом подружился?

– Пашка его блинами решил задобрить, обкормил бедного кошака! – смеется мама. – Зато, как видишь, эффект налицо – устроился у него на коленях и посапывает.

– Надеюсь, теперь можно ботинки из шкафа доставать? – спрашивает папа.

– Не торопись, пап, мало ли что ему в голову взбредет, пусть привыкает к тебе, ты пока на испытательном сроке, – советую я, усаживаюсь за стол, хватаю горячий блин и пододвигаю к себе банку с вишневым вареньем, привезенным родителями мне в подарок. Но мама вырывает блин из моей руки и отодвигает банку с вареньем.

– Марш умываться и зубы чистить!

– О! Видала? У нас тут не забалуешь! – хохочет папа и подмигивает мне.

Я подмигиваю папе в ответ и иду в ванную.

А потом мы все вместе сидим за круглым столом и завтракаем блинами с вишневым вареньем, сметаной и медом. И я чувствую себя абсолютно счастливой в этот момент, и мне уже ничего не страшно.