Радиоволна, или Соло втроем - Марина Колесова
– Марго, ты романтизируешь её отношение ко мне. На деле все гораздо приземленнее и менее романтично. Ты же не станешь спорить, что она как личность ничего из себя не представляет? её единственное достоинство – принадлежность к женскому полу и способность произвести потомка… Все. На большее она не способна. И ей нужен был лох, согласившийся бы её хоть как-то обеспечивать, пусть даже плохо, она-то ведь и так не может, и она его нашла в моем лице.
– Дымов, а кто все время, что я его знаю, поет песню о том, что идеал женщины это Ева, которая является продолжением мужчины и как раз ничего из себя как личность не представляет? Ты начинаешь противоречить сам себе. Личность не бывает чьим-то продолжением и чьей-то опорой. Личность она сама по себе, она если и сходится с кем-то, то уж никак не в качестве опоры, а на равноправной основе. А ребро, оно и есть ребро. Не надо предъявлять к нему завышенных требований. Жизнь подарила тебе то, что просил. Истинную Еву. Живи с ней и радуйся!
– Так-то оно конечно так… Но даже Адам всю жизнь страдал по сбежавшей чертовке Лилит, хотя умом конечно понимал, что с Евой ему намного комфортнее и лучше.
– Ну если тебе от этого кайф, можешь пострадать тоже… Запретить никто не вправе. Особенно если при этом чувствуешь себя настоящим Адамом, – рассмеялась Маргарита.
В это время к их столику подошла обиженно-насупленная Ира.
– Я вас ищу-ищу столько времени, везде все обошла, а вы тут… ушли и не предупредили…
– Где ты нас «ищешь-ищешь столько времени»? – иронично передразнил её Дмитрий. – Тут весь остров сто шагов в ширину и чуть больше в длину. Где тут можно кого-то долго искать, если мест, куда кроме бунгало можно пойти всего два: или пляж, или бар с рестораном?
– А почему вы меня не позвали? Я там сижу в шезлонге одна, жду тебя, Дим. Ты сказал, что сейчас придешь, а сам ушел сюда…
– Ир, зачем мне тебя звать в бар, что тебе здесь делать? Пить тебе нельзя, ты беременная. А закат и с того места, где ты сидела, виден не хуже.
– Ну я могу безалкогольный коктейль заказать… – Ира присела к ним за столик.
– Хочешь, заказывай, только без меня, – резко отодвинув стул, Дмитрий встал. – Выслушивать и дальше твои претензии я не намерен.
– Дим, какие претензии?
– Дурацкие и безосновательные. Вот какие! Вместо того, чтобы спокойно подойти, сесть рядом, поддержать разговор и полюбоваться вместе с нами закатом, наговорила гадостей и испортила всем настроение. Это на тебя так беременность действует, что ты готова скандалить по любому поводу?
– Дим, я не скандалила… – Ира нервно сцепив руки потупилась, а на глазах у нее показались слезы.
– Конечно, не скандалила, и сейчас реветь без причины ты тоже не собираешься. Все, я пошел. Истерика это без меня. Терпеть не могу смотреть на рыдающих женщин.
Он развернулся и стремительно направился к выходу с веранды, и Ирино тоскливое: «Дим, ну не уходи, пожалуйста», его не остановило.
Как только он ушел, Ира повернулась к Маргарите:
– Тетя Рита, ну что я не так сказала? Какие претензии? Я ведь всего лишь спросила, почему вы ушли не предупредив…
– Ир, твой муж хочет тебя приучить принимать как должное любое его поведение. Только и всего. Если тебе это не по душе, то сейчас ты должна будешь повести себя так, чтобы он больше такого себе не позволял. А если готова принять его требования, то прекрати мне задавать подобные вопросы и пытаться подключить к вашим разборкам. Я в них лезть не хочу и не буду.
– Мне не по душе, но что я могу сделать? Если я сейчас пойду за ним и попытаюсь все это высказать, он еще сильнее наорет на меня и обзовет истеричкой…
– Ир, что ты лично можешь сделать, я не знаю. Я знаю, чтобы я сделала на твоем месте… Хотя я уже сделала, отказавшись за него замуж идти. У твоего мужа очень авторитарный характер, и я предупреждала тебя, что тебе с ним будет несладко, но ты все решила по-своему. Так что теперь не ной и терпи. Становиться жилеткой для твоих слез я не намерена.
– Вы что даже пожалеть не можете? Ведь он абсолютно незаслуженно на меня наругался.
– Какой толк жалеть того, кто получает то, что сам захотел? Это, по меньшей мере, глупо. Ты станешь жалеть человека, которому говорят: не бейся головой об столб, больно будет, а он уперто идет и все равно стукается об него лбом?
– Ну да, пожалею… Ему же больно…
– Племянница, я в шоке, – Маргарита резко поднялась, иногда Ира вызывала в ней чувство не то что полного неприятия, а как бы абсолютного непонимания и в связи с этим желания немедленно дистанцироваться и не касаться столь диких и непонятных для её собственного восприятия устоев, порождающих в душе даже некую брезгливость. Пусть живет, как хочет. Каждый имеет право на собственные ценности и мораль.
– Я не понимаю, – продолжила она, – как можно жалеть глупцов по собственной воле причиняющих себе боль и при этом ждущих сострадания и надеющихся на помощь со стороны. Хотя, возможно, если бы меня попросили увести от этого столба подальше, я бы и помогла, но утешать и лечить, чтобы дать возможность с еще большей силой об него долбиться, увольте, я не по этой части…
– Тетя Рита, Вы это к чему? Вы Диму что ли столбом считаете?
– Я его считаю хуже, чем столбом, но если тебе нравится с ним жить, не смею мешать, живи, только мне не жалуйся. Это твой выбор, – безапелляционным тоном резюмировала Маргарита и, развернувшись, тоже ушла, оставив всхлипывающую племянницу одну на веранде.
***
Дни для Маргариты потекли однообразной унылой чредой. Удовольствие доставляли лишь пробежки на рассвете вдоль пляжа и долгие купания в океане после них. Дмитрий старался всячески её опекать и развлекать, но удовольствия ей это приносило мало. А после того как в один из вечеров Ира ей устроила истерику по поводу того, что это она провоцирует Дмитрия проводить все время с ней, демонстративно уходя все время от нее и не желая сидеть с ними втроем, стало раздражать еще сильнее.
Их взаимоотношения стали напоминать Маргарите какой-то неразрывный порочный круг. Ира обижалась на то, что часто остается одна, и периодически высказывала ей претензии, что она старается обособиться и
