Покровитель для оторвы - Елизавета Найт
— Открывай, — командует он.
Я распахиваю глаза и с удивлением и разочарованием смотрю на огромное кольцо брелка и непонятный ключ на нем, что крутятся вокруг моего пальца.
— Что это? — выдыхаю я, стараясь подавить горечь разочарования.
— Это ключ, — Дима поднимается и пытается меня поцеловать, но я уклоняюсь.
— От чего? — спрашиваю я с надеждой.
«От моего сердца» — прошу, скажи это.
— От квартиры, — он забивает первый гвоздь в гроб моих розовых мечтаний.
— От какой? — я тупо смотрю на ключ.
— От нашей.
— «Нашей»? — я все-таки поднимаю на него глаза.
Его изучающий темно-синий взгляд не отпускает.
— Я купил нам квартиру.
— Зачем? — не врубаюсь я.
— Кать, ты уже большая девочка, — он трет висок. — Ты же понимаешь, что не сможешь остаться тут после всего… после…
— После того, как мы трахались, — расставляю все по своим местам. И чувствую, как мечты звенят и осыпаются осколками на дно моей души. Но это придает мне сил сопротивляться его взгляду.
— Кать, — он пытается меня обнять. Но я делаю шаг назад.
— Продолжай.
— Девочка, я смогу тебя защитить. Мы будем счастливы… Никто не узнает.
— Стоп! Ты хочешь меня перевезти в другую квартиру, спрятать ото всех. Зачем?
Он растирает лоб и хмурится. Словно ждал от меня другой реакции.
— Катя, — голос его звучит устало. — Ты не можешь остаться здесь, это неправильно.
— Неправильно? То есть трахать меня правильно, а жить открыто — неправильно, — осекаюсь.
Бля, вот я дура, Катя же его племянница!!!
— Да ты извращенец! — кричу я со злостью.
Дима трет лоб.
— Ты нас совсем не слушала, когда мы тебе рассказывали про семью, наследство и его условия.
Напрягаю память: вроде бы у отца Димы, Александра Исаева был брат, который рано остался вдовцом. И растил он единственную дочурку, Катину маму, позволяя ей все, что только можно и нельзя.
Девица выросла избалованная и беспутная, спуталась с дурной компанией, наркотиками и хрен знает, чем еще. И сбежала.
Видимо, где-то в тот момент она родила на свет Катю. И благополучно бросила или подкинула в детский дом.
Никто в семье не знал об этом. В наркотическом угаре эта девица и сгинула где-то, не знаю когда.
Отец не оставлял надежды найти свою бестолковую дочь. И нашел. Только не ее, а заброшенную могилу.
А еще через несколько лет к нему явился кто-то из товарищей его дочери и предложил купить ее вещи.
Отец, конечно, купил. И среди них нашел бирку из роддома. Нашел и прихерел. Его внучке уже должно было быть лет восемнадцать.
Потом была какая-то муть про поиски. Но дед до встречи не дожил. Но завещание переписать на Катю успел. Вписав в него «моего» опекуна.
Вот такая романтическая история чужых поломанных судеб.
— Как это касается меня? — резко бросаю я.
— Твой двоюродный дедушка, Александр Исаев — не мой отец.
Я лишь хлопаю глазами, не въезжая в сказанное. Его отец — не его отец?
— Вкратце, формально я твой дядя, но не по крови. Моя мама вышла замуж за Исаева беременной.
— Тем более, я не понимаю, почему мы не можем открыто заявить об отношениях? Мне кажется, Нелли Эдуардовна не будет против… — и снова осекаюсь.
По его лицу пробегает тень. Его глаза неприятно удивляют меня ледяной изморозью. Словно Дима не желает выдавать мне своих эмоций.
Дыхание перехватывает. Злость, разочарование, боль переполняют меня.
Ведь он ничего не сказал о любви, об отношениях!
Встретились, потрахались и разошлись!
В груди что-то вспыхивает. До чего же больно!
Ядовитый огонь за доли секунды выжигает все чувства внутри меня, оставляя после себя черный холодный пепел.
— Пусти, — дергаю руки.
Но он крепко держит.
— Пусти, я сказала! — дергаю сильнее.
— Катя! — он повышает голос.
— Иди на хер, — я вскидываю голову и тяжелые соленные капли срываются с ресниц.
Блин, я не хочу плакать. Не хочу, чтобы он видел мои слезы.
— Екатерина!
— Отвали, — вырываю руки и толкаю его.
Дима стоит на месте, пытаясь снова поймать меня. Но я уворачиваюсь.
— Думаешь, нашел секс-игрушку? — реву я. Картинки в моей голове сложились. — Провинциальную дурочку, готовую трахаться с тобой за еду? За побрякушки?
— Ты что несешь?
— Ты с самого начала запал на меня? Или гениальный план родился у тебя потом? Решил перевезти меня в отдельную квартиру, устраивать по выходным секс-марафон?! Ты даже подумать не мог, что «ТАКАЯ КАК Я» откажется!
Я судорожно перевожу дыхание.
— Успокойся! — командует он.
— Нет! Так вот! Я НЕ ТАКАЯ! Я НЕ ШЛЮХА! Может, я старомодная, но я мечтаю о большой и чистой любви! А для свое члена найди другое гнездышко!!!
Дима снова пытается поймать меня за руку.
Я замахиваюсь и ударяю его по щеке. Громкая пощечина отдается острой болью в ладони. Словно миллион раскаленных игл прошили мою руку.
В голове только одна мысль убежать, спрятаться…
Я бросаюсь из комнаты, громко хлопнув напоследок дверью.
Вырываюсь в темный душный коридор.
Впереди хлопает входная дверь.
Останавливаюсь, как вкопанная в полутьме коридора. И судорожно ищу выход.
Я не хочу никого видеть. Тем более «бабулю». Мне нужно время.
Проскальзываю в первую попавшуюся комнату и бесшумно прикрываю дверь за собой.
На все про все у меня уходит меньше минуты.
Прижимаюсь спиной к затворенной двери и слышу в коридоре тяжелые торопливые Димины шаги. Они обрываются у его двери. Навстречу им раздается перестук каблуков. Нелли Эдуардовна.
От досады закусываю губу.
Я в ее кабинете. Мне бы хотелось верить, что в семь утра она не зайдет сюда по делам. Но…
Шаги приближаются.
Быстро оглядываюсь. Единственное место, где я могу спрятаться — шкаф. И мне стоит поторопиться.
Быстро забираюсь внутрь и прячусь среди костюмов и коробок с канцелярскими принадлежностями. Пытаюсь осторожно и плотно прикрыть за собой дверцу, но она так и норовит приоткрыться.
Замираю, едва «бабуля» входит в кабинет.
Стараюсь не шевелиться и вообще не дышать.
Различаю ее неторопливые шаги и шорохи, тихий стук в дверь.
— Нелли Эдуардовна, можно? — в смиренном голосе узнаю голос Евгении. Горничной, с которой мы уже успели близко познакомиться. — Я хочу вам кое-что рассказать…
— Не сейчас, Евгения. У меня очень мало времени…
— Это очень важно, — опрометчиво обрывает она «бабулю».
— Даже так?
Я уже неплохо изучила интонации Нелли Эдуардовны, чтобы понять, что этого она прислуге не спустит.
Замираю перед неплотно прикрытой дверцей.
— Да, это касается вашей внучки и…
Подаюсь вперед, практически касаясь ухом двери. Вот сейчас все решится…
Ночью я даже не пыталась себя сдержать, в моей голове не мыло мыслей о том,
