Проданный контракт на материнство - Регина Янтарная
А вот и оно! Подстава. Вечером вся семья будет в сборе. Чего собственно и добивался отчим. Хасана вообще бы глаза мои не видели. Но, похоже, не только увидят, но ещё придётся и пообщаться с ним.
До прихода Демьяна с работы с Витой вызвалась посидеть Клава.
За что я очень благодарна ей. Хорошо, когда есть человек знакомый надёжный, с кем можно оставить дочь. На душе спокойно. Клава хорошо ладит с Витой. Не будет никого дискомфорта.
Выскакиваю из дома и решительно иду на стоянку.
Меня отпускает, притупляется чувство страха перед встречей с отчимом.
Найду, что ответить этому продуманному мужлану!
Чувствую прилив адреналина, словно готовлюсь к опасности. Но ведь там моя мама, не могу же я всё время прятаться от неё.
Это даже звучит как – то ненормально.
Поднимаю глаза, и сердце пропускает удар. Вот непруха!
Навстречу движется знакомый силуэт. Северский.
Плохие новости!
Сейчас начнётся допрос с пристрастием. Куда? Зачем? Почему оставила дочь на постороннего человека? Я уже не говорю про вчерашний вечер…
* * *
Демьян идёт прямо на меня. Буравит взглядом, словно хочет испепелить на месте. Опускаю глаза в землю. Очень хочется его проигнорировать. Но как это возможно? Он идёт уверенным размашистым шагом, словно вышел на тропу войны.
Именно так ощущаю я его тяжёлую властную давящую энергетику. Чем ближе приближается ко мне, тем больше хочу просто убежать с поля боя.
Мы сходимся с ним на тротуаре, ведущем на стоянку.
– Яра, тебе не кажется, что матери, у которой малолетний ребёнок, не стоит уходить из дома, на ночь глядя, – рявкает Северский с угрозой.
– Шесть часов вечера, – это, по – твоему ночь? – хмыкаю я.
– Не передёргивай! – хмуро сводит брови на переносице. – Я сказал на ночь глядя. Ты оставила дочь одну…
– Ты тоже не передёргивай! – решительно возражаю я. – Во – первых, я её оставила с Клавой. Во – вторых, ты вот – вот должен был приехать…
– А если бы я задержался? – рычит он. Нависает надо мной глыбой, которая норовит раздавить меня.
Встряхиваюсь. Его давление вызывает внутренний протест.
– А если бы ты задержался, – с вызовом чеканю я. – Дочь осталась с Клавой. Вот как раз на этот случай…, – произношу с двойным подтекстом, намекая на то, где бы этот драгоценный папаша мог задержаться вечером.
Он тоже встряхивается.
– Вот значит как! Впрочем, я не удивлён.
Отступает от меня на полшага. Вцепился взглядом в лицо.
– Может, ты успела вчера договориться с моим братом о свидании?
От возмущения не знаю, что ему сказать. Потому что хочется послать его далеко и надолго. Я только округляю глаза в негодовании.
Но он моё молчание расценивает по-своему.
– Не нравится? Не ожидала, что я просчитаю вас? – на полном серьёзе заявляет он.
Я даже отшатнулась от неожиданности его предположения.
Просчитал?! Счетовод нашёлся долбанный!
Да он вообще нормальный? Что у него там в голове? Даже представить страшно.
– Я ещё вчера заметил, как вы переглядывались за столом, – щурит глаза, глядя на меня.
Да он не предполагает. Он прямо уверен! Интересно, реально так думает? Или специально факты подтасовывает, чтобы снова показать, какая я плохая.
А он у нас снова хороший. Ну, прямо идеальный.
Нервно сглатываю. Решаю преподнести ему часть правды. Немного сгустив краски для убедительности. Иначе, находясь в таком, мягко говоря, странном состоянии, до него вряд ли дойдёт, что я еду просто для того, чтобы встретиться с мамой.
– Демьян, меня срочно позвала к себе мама! – торопливо произношу я.
С минуту он смотрит на меня недоверчиво. Стойко выдерживаю его взгляд. Стараюсь смотреть невинно и открыто. Иначе он будет думать, что я лгу. Хотя не исключено, что он всё равно будет так думать.
– Ты плохая актриса, Яра! – выдаёт он.
В ответ я только округляю глаза. Ну, что тут остается делать?
Проходит еще минута. Нелепая сцена – стоят двое взрослых людей на улице, не дают пройти друг другу. И просто молчат.
Наконец, в его голове складываются какие – то пазлы.
– С ней что-то случилось? – неуверенно спрашивает он.
Господин Северский, с этого и надо было начинать!
– Не знаю, – отвечаю я, глядя на него честными глазами. – Но очень боюсь за неё, – отважно добавляю я.
– Понял, – коротко бросает он. – Можешь идти.
Не могу поверить, неужели он так расщедрился, что решил меня отпустить?
Проворно скольжу мимо него и несусь к своей машине.
– И чтобы через два часа была дома! – догнало меня его послание в спину.
Правильно, что боялась поверить. Два часа это только уйдёт на дорогу туда и обратно. Ещё при условии, что не встряну где – нибудь в пробку. И как он это себе представляет, сколько отводит мне времени на встречу?
– Через три часа! – кричу ему вслед и быстро захлопываю дверцу машины.
Завожу мотор и трогаюсь с места.
* * *
Подъезжаю к дому, где я провела всё детство и юность. Что чувствую я?
Напряжена до предела. Внутренне кажется всё стянуто в один тугой узел. Не понимаю, зачем я пошла на эту авантюру?
Хотела, как лучше. Но предчувствие, что будет, как всегда…
С того момента, когда я закончила в школу, у отчима, будто глаза на меня открылись. Что не зря растил, кормил, воспитывал, как говорит он. Стала девушкой, пора и пристраивать выгодно.
Выгодно для него! Что – то его философия не распространяется на родного сыночка. Нервно думаю я. Уже жалея, что поддалась уговорам мамы и сама приехала в логово этого… отчима.
Топлю кнопку звонка. Волнение накрывает. Нервно кусаю губы.
А, может, ну его! Повернуться и уйти.
Вместо этого не отрываю руки от звонка.
Мне не по себе. Кажется, я даже плохо соображаю, что делаю.
Дверь распахивается. На пороге стоит Алик. Стал взрослее, шире в плечах. Но взгляд тот же. Будто в его глазах черти прыгают.
– Здравствуй, сестра! – с фирменной ухмылкой произносит он, снимая мою руку со звонка.
– Привет, братец! – копирую его тон.
Будто не поздоровались, а колкостями обменялись.
За его спиной вырастает фигура отчима. Хасан постарел. Прошедшие пять лет добавили ему морщин.
–Здравствуй, дорогая доченька! – елейно улыбаясь и отстраняя сына с дороги, обнимает меня. Целует в макушку.
Дёргаюсь. Какой неприятный неискренний человек! Ловлю мысли на кромке своего сознания.
Не помню такой его чувственности. Неспроста он так себя ведёт.
Настораживаюсь ещё сильнее. Хотя куда уж сильнее! Я и
