Вернувший к свету - Наталия Романова
Участковый действительно пришёл, провёл беседу, после этой беседы я неделю не могла выйти на улицу, так она возмутила Илью…
Поменять квартиру? Но за один день это сделать просто невозможно, даже с деньгами. В любом случае оставалась работа, наверняка Илья выследил, где я тружусь. И самое главное – садик Кирилла. Я покрылась холодным потом, когда поняла, что он встретил нас по дороге из садика, выходит, знал, где тот находится.
Илья в любой момент мог забрать Кирюшу из сада, имел все права – законный отец. Не потому, что сын ему нужен, а как средство манипуляции.
Чем дольше я думала, тем страшнее мне становилось. Кирилл, который стал свидетелем конфликта, сидел у меня на руках притихший и испуганный. Вряд ли он понял, что только что видел родного отца, но сообразить, что мне угрожали, мог.
– Покатаешься на паровозике? – показала я недавно открывшийся небольшой парк аттракционов в сквере, через который мы шли.
– Да, – буркнул Кирилл и завозился, чтобы поскорее слезть с рук.
Я с облегчением поставила его на ноги. Надо же, как сильно вырос за год. Прошлым летом я спокойно могла поднять сынишку, теперь он ощущался увесистым крепышом.
Уселась на лавочку напротив карусели-паровозика. Смотрела, как работник усаживал довольных, взбудораженных малышей по ярким кабинкам. Некоторые ехали с родителями – боялись. Кирилл считал себя взрослым, моей помощи не просил, катался всегда один. И на паровозике, и на машинках, сцепленных друг с другом, и на аттракционе «пожарный».
Не придумав ничего другого, я набрала номер Лёши, трясущимся голосом рассказала о случившемся.
– Приезжайте к нам, – коротко велел он.
– Вещи надо… – растерянно пролепетала я.
– Люба, какие вещи? – повысил голос Лёша, выведя меня из транса.
Невольно я вспомнила чувство, когда нечто сильное агрессивно тащило меня из уютной темноты к яркому свету, приговаривая, что я должна жить, обязана.
– Ключи с собой? – спросил он.
Я посмотрела в сумочке, ключи от Лёшиной квартиры были на месте. Я кивнула в трубку, невнятным звуком выражая согласие.
Лёша дал мне ключи от своего дома в третий раз, когда мы с Кириллом приехали к нему. Без всякой патетики, громких слов и широких жестов. Все вместе мы выбрались на детскую площадку во двор, порадоваться первому весеннему теплу. Кирилл, не успели мы выйти, заявил, что хочет в туалет. Лёша протянул мне ключи, а потом оставил со словами: мало ли, пригодятся.
Пригодились довольно скоро. Мы приехали в гости к обговорённому времени. Лёшу же задержали в больнице на несколько часов. Мила, как часто бывало в таких случаях, осталась у няни дома. Лёша должен был забрать её после работы.
У меня был выбор – честно ждать на улице, стуча зубами от пронзительного ветра, возвращаться домой или воспользоваться ключами… Я выбрала третье. Заодно приготовила блины – любимое лакомство Демидовых.
Лёша воспринял своеволие довольным кивком. Мила счастливо уминала блины, не придав значения тому, что я вошла в их дом в отсутствие хозяев.
Мы с Кириллом часто гостили у Лёши с Милой. Бывало, что они приезжали к нам в гости. Мы то и дело ездили гулять, не только в выходные, но и выкраивая время после рабочего дня. Несколько раз ходили в кино и один раз в зоопарк. У Милы с Кириллом даже появилась общая цель – уговорить родителей купить волнистого попугая.
Не стоит думать, что наше существование было идеалистическим. Вернее, именно таким и были первые полчаса после встречи детей, а так же моменты, когда появлялась возможность поговорить о будущем питомце – попугае. В остальное время дети ругались, скандалили, а то дрались.
Мы с Лёшей бесконечно разнимали ссоры, уговаривали помириться, растаскивали скандалящих по разным комнатам, порой наказывали. На сцену вышла детская ревность, представ во всей красе. Кирилл, поняв, что Лёша занимает много места в моей жизни, тут же решил бороться с захватчиком всеми доступными средствами – в основном капризами и истериками.
Мила не собиралась отставать, терроризировала отца, стоило заикнуться, что мы снова встретимся. В силу возраста малышка понимала больше Кирилла, потому заявила мне в категоричной форме, чтобы я даже не мечтала жениться на её папе. У них есть своя мама, чужая им точно не нужна.
И всё же нам удавалось балансировать, находить общий язык, отвлекать, а то и подкупать детей – они не ругаются целый вечер, а с утра идём в игровой центр. Не лучшая тактика, стоило сесть и поговорить с детьми серьёзно, но мы даже между собой серьёзно не разговаривали.
Замерли в точке, в которой нам обоим было комфортно, и наслаждались. Я слишком долго шла к нормальным отношениям с мужчиной, чтобы всерьёз поверить в происходящее. Психолог, к которому я по настоянию Лёши стала ходить раз в две недели, подвёл к мысли, что я пока не готова к принятию серьёзного решения. Главное на данный момент было – принять себя такой, какой я стала. Шрамы по-прежнему вводили меня в ступор, порой в отчаяние.
Лёша, видимо, тоже всё ещё находился в стадии принятия собственного развода. Я не думала о том, что Алексей по сей день любит бывшую жену Алину. Мысли подобной не допускала, однако, крах планов нужно было пережить, и на это требовалось время.
Нам было хорошо вместе. Хорошо во всех смыслах и плоскостях. Хорошо просыпаться вместе, ещё лучше засыпать после изнуряющего секса, гармония в котором достигла небывалых для меня высот. Никогда и ни с кем мне не было настолько хорошо, как с Лёшей.
Хорошо морально – нам было о чём поговорить и о чём помолчать. И даже в бытовом плане хорошо. Наши привычки вписывались в быт друг друга без сильных притираний. Скорей всего, потому что наши жизни были похожи: бег между работой и домом; прыжки от карьеры к нуждам ребёнка и обратно. А может, из-за того, что мы старались сохранить общую точку комфорта. Знали наверняка – это ненадолго. Жизнь на месте не стоит и всегда щедра на испытания.
– Приезжай, – ещё раз повторил Лёша и тут же распрощался, сказав, что у него срочный пациент.
Делать было нечего, подозвав сынишку, я сказала ему, что мы едем в гости к Лёше с Милой, вызывая недолгую радость и энтузиазм.
За вещами мы, естественно, заходить не стали. Кое-какие вещички Кирилла остались в квартире Лёши – неизбежность, если часто бываешь где-то с ребёнком. У меня там было главное – смена белья, ночная сорочка и зубная щётка.
На город опускались сумерки, когда мы выбрались из такси. Я позвонила Лёше, сообщить, что добрались. Он ожидаемо трубку не взял. Работа есть работа, если мне не всегда удавалось ответить на телефон, хирург тем более не имел такой возможности.
Мы уже зашли в лифт, когда за нами спешно заскочили Мила и… Я не была уверена, кто передо мной. Няню Милы я видела не один раз. Женщину лет тридцати-тридцати пяти, достаточно привлекательной внешности, я встречала. Она оставалась неизменно вежливой, подчёркивая деловые отношения с работодателем. Делала ровно то, что было оговорено с Алексеем Викторовичем, и после, с его позволения, уходила домой, оставив Милу на попечение мне.
Женщина, которая ехала с нами в лифте, была уже немолода. Внешне ей было около семидесяти лет, но она могла быть и старше. Кардиган современного фасона, сумочка через плечо, окрашенные волосы и лёгкий макияж указывали на то, что незнакомка следила за собой и годам сдаваться не собиралась.
Она внимательно смотрела на меня, приподняв одну бровь. Понять выражение её лица было сложно. Смесь удивления, иронии и дружелюбия? Высокомерие? Желание поставить на место? Напротив, проявить симпатию?
Мила и Кирилл вовсю щебетали, выливая друг на друга новости. Кирилл рассказал про злого дядьку, точно бандита, которого он собирался победить, Мила громко возмущалась
