Папина дочка - Янка Рам
Ворота открыты. Отцовская тачка наполовину жопы торчит на улице. Паркуюсь рядом.
Осматриваю его машину. Краска на крыле содрана.
Отец все там же. Словно весь наш большой дом превратился в диван в гостиной. И снова нетрезв. Не брит. Помят. Прокурено так, что дышать противно. На плазме без звука мелькает какой-то трешовый фильм: голые шлюхи, стрельба, наркота по столу...
Мне кажется, я захожу сюда к нему и попадаю в какую то вязкую мглу.
- Привет, - падаю в кресло напротив.
- Мхм... - бродит взглядом по пустым стенам.
Наши картины распроданы.
Они не были слишком уж дорогими. Но все же... Мне они нравились. Их покупал дизайнер, когда я ещё был совсем пацаном. А наш дом - живым. Я бы их забрал. Но меня никто не спросил.
- Нахера ты за руль садишься, пап? Ты же не просыхаешь.
- Да я даже на автопилоте вожу лучше, чем ты, понял? Так что не нравоучай. Я ж тебя не нравоучаю. Будешь? - двигает ко мне граненый хрустальный стакан дном бутылки.
- А если кто-то въедет в тебя, а ты в дрова?
- Я ещё не настолько нищий, чтобы не решить эту проблему.
Наливает и себе, и мне.
- Нет. Не хочу. А что у тебя с бизнесом?
- А его больше нет.
- И чего - целый день квасишь теперь?
- Ты об этом хочешь поговорить? - делает глоток, пьяно моргая.
- Нет. Не об этом.
Мне с ним говорить не о чем. Но хочется как-то эмоционально его выдернуть что ли из этой мглы. Как то же это происходит в других семьях. И я пытаюсь, представить, что я мог бы сказать, например, Бессо Давидовичу, чтобы вырвать его из рутины и вызвать какие-то позитивные эмоции.
- А у меня девушка появилась. Лиза.
- Какая по счету?
Цокнув, смотрю в потолок.
- Нет, - корежит меня. - Любимая девушка.
- Эти - хуже всего, - морщится отец.
- Почему?
- Потому что бляди - все. Но эти - "любимые" - ещё и под шкуру залезают.
- Не все бляди.
- Все. Самые бляди те, кто сначала много рисуются, набивает себе цену, играет с тобой в отношения, вместо того, чтобы честно озвучить ценник. Как твоя Лиза, - пренебрежительно.
- Ладно, стоп, - сжимаю переносицу, сдвигая резко ногой журнальный столик между нами в его сторону. - Не вышло разговора.
Бутылка падает, алкоголь льется на ковер.
- Пошел отсюда!
Отец раньше не был груб. Был равнодушен и всегда занят для меня. Теперь - вообще какое-то дно. И хотелось бы сказать, что виновата мать, что ушла. Но, возможно, она ушла, потому что он стал опускаться на это дно.
Ухожу к себе наверх. Настроение - дерьмо.
Такое странное ощущение. Всегда был мажором из богатой семьи. А теперь никто из неблагополучной. Иррациональное чувство стыда пиздец как шевелит корону. Хотя корона моя от Беса, а не от отца. Но все равно шевелится, грозясь рухнуть.
Надеюсь, Лиза не попросит познакомить ее с родителями. Так как этого не будет.
Забрав ещё одну сумку с вещами, уезжаю.
Времени до выставки ещё много.
Чтобы хоть как-то реанимировать себе настроение, покупаю цветы для Лизы, розовое шампанское, коробочку авторского шоколада.
Делаю круг по центру, рассеянно придумывая чем еще можно оформить наш вечер.
Поглядываю на экран телефона. От Жанны несколько сообщений. Не открываю. Хотелось бы, чтобы от Лизы...
Делая очередной круг встаю в пробку. Впереди авария. Нервно поглядываю на время, постукивая пальцами по рулю.
Идиот... Надо было заранее ехать к галерее. Теперь могу и опоздать. На ближайшем перекрестке половина тачек уходит налево.
Надолго там или нет? Выглядываю, приближаясь к аварии. Тачку грузят на эвакуатор. На автомате ловлю в фокус номер. Сто восемьдесят один. Как у отца...
Грудь неожиданно спирает от волны адреналина.
- Да ну нахуй!
Вылетаю из своей машины, обхожу грузовик, чтобы посмотреть буквы на номере.
Наша!!
- А где водитель?? - спрашиваю у погрузчика.
- Менты увезли. Людей сбил.
- Че-го?!..
- Пьяный в хлам, вообще... Сволочь.
Сглотнув ком в горле, возвращаюсь за руль. Набираю отца. Не отвечает. По инерции набираю маму. Не доступна. Звоню Бессо. Кому же ещё мне звонить.
- Ахметов.
- Бес... Ты можешь в ментовку подъехать?
- Рома... - шокированно и рассерженно. - Ты опять что ли?!
- Не я. Отец людей сбил пьяный. Я не знаю что делать.
А он что тут сделает, Шмель?.. Сколько можно его дергать?
- Ладно! Не надо! Я сам!
Скидываю вызов.
На пропускной ментовки меня не пропускают.
- Не положено. Ждите когда с вами свяжется следователь.
Ловлю боковым зрением знакомое лицо. Отец Лизы!
- Александр Михайлович! - окликаю его.
Озадаченно разворачивается.
- Опять ты?!
- Опять - я.
- Чего надо? - ведёт с подозрением бровью.
Я пытаюсь начать объяснять, но меня сносит в эмоции. И я затыкаюсь, поджав губы. Лицо каменеет.
- Ладно, Гультяев, пропусти.
- Спасибо.
- Быстрее только. Работы полно.
Иду рядом с ним по коридору.
- Там к Вам Олега Романовича Шмелева привезли. Он... Людей сбил.
- А тебе какая печаль?
- Шмелёва... Ну...
- Брат? Отец?
- Отец.
Вздыхает.
- Насмерть сбил?
- Я не знаю, - подрагивает мой голос от ужаса.
- Какие Вы проблемные - Шмелевы...
И мне опять стыдно, словно это я виноват в произошедшем.
- Сядь, - показывает на откидные кресла у стены между кабинетами.
Но я не могу сесть, меня подкидывает.
Чо, блять, он наделал, вообще?!
Будильник на телефоне пиликает.
Лиза же там меня ждёт!
Открываю мессенджер.
Что писать-то?! Как не напиши - полный отстой!
- Шмелёв, зайди.
На ходу быстро пишу пару слов с извинением. Захожу, куда пригласил меня Иштаров.
У отца берут показания...
Я стою в дверях, чувствуя себя маленьким пацаном, который никак не может повлиять на ситуацию.
- Лиза, что-то срочное?
Мои внутренности дергаются. Разворачиваюсь к майору.
- Возьми такси. Не получается у меня. Опять Шмелёв этот... Прописался у нас! - недовольно глядя мне в глаза. - Да с аварией они здесь... Перезвоню.
Меня отводят в другой кабинет, отдают кое-какие личные вещи - часы, портмоне, документы...
В реанимации двое, - слышу из разговора.
Мое сердце надсадно стучит.
-
