Загадай меня - Елена Левашова
Видели бы вы эту картину: я с таким выражением лица, словно объелась лимонов, и невозмутимая Беккер. Личка ждёт, когда я дам ей «пять», я же продолжаю сидеть с ошарашенным видом.
– Я соскучилась по нему, Варька. Когда уже Федька приедет? – она мечтательно закатывает глаза и молитвенно складывает руки на груди. – Ты, кстати, не выяснила, пока вы были у твоих, в кого он там влюблён?
– В меня, Лик, – выдавливаю хрипло, остро чувствуя во рту вкус надвигающегося скандала.
Лика застывает на месте, словно громом ударенная. Треплет поясок платья, пытаясь скрыть волнение, а потом вытягивает из-под стола табуретку и садится прямо напротив меня.
– Не смеши меня, Поленкина. – Лика недоверчиво качает головой. – Всему есть предел и твоему пофигизму тоже. Нашлась мне, шутница! Федька знает тебя с первого курса и вас ничего, кроме дружбы, не связывает. Уж мы-то знаем! Да, Малинина?
Майка стыдливо отводит взгляд и молчит. Вот предательница! Да и я… сижу, как в рот воды набрала. Когда-то же Беккер должна узнать?
– Лика, мне очень жаль… – скулю я, уловив в ее глазах огонёк понимания. Ни черта она не наивная! Все поняла – причём сразу. Прикинулась недоверчивой дурочкой, желая лишь обострить мое чувство вины. Помучить. Помариновать в соусе из страха и сожаления.
– Хватит! – Лика срывает, наконец, маску витающей в облаках интеллигентки, и вскакивает с места. – Дрянь ты, Поленкина, вот ты кто! Ты знала, да? Когда он отказал мне и отправил на такси сюда, ты… знала? Что так будет?
– Ликочка, я прошу тебя, успокойся! – взмаливается Майка. Машет руками, будто стремиться прогнать тяжелое, вязкое, как болото, напряжение. Оно вмиг затапливает комнату, прогоняя весь воздух.
– Да или нет, Поленкина?! – взвизгивает Лика.
– Нет, Лика! Честное слово, нет! Для меня его признание… Он в канун Нового года сказал мне… Я…
– И что же ты, Поленкина? Воспользовалась парнем, да? – шипит как змея Лика. – Мы то знаем, что любви у тебя никакой нет. Ни к кому! Пожалела Федьку дурака?
Понимаю – ей больно. Гнев пылает на ее щеках румянцем, голос дрожит натянутой струной, а растерянность забирает силы… Плечи Лики сникают, она обваливается на стул и прячет лицо в руках.
– Я сказала ему правду, Лик, – осторожно нарушаю повисшую на длинную минуту тишину.
– Какую правду? – взрывается она. – Так и сказала, мол не люблю тебя, Феденька? Извини, но между нами ничего не может быть. У вас же ничего не было?
Она смотрит на меня с такой надеждой… Хочет услышать опровержение, уцепиться за него, как за соломинку, но я молчу… Задыхаюсь словами, так их и не высказав. Вероятно, правда и так просматривается на моем пылающем лице.
– Было или нет? – гремит Беккер, становясь похожей на своего строгого папашу.
– Личка, ну зачем тебе это?
– Было. Или. Нет? Отвечай, Поленкина. – Ее голос свистит, как хлыст. Лика поднимается со стула, упирает руки в бока и впивается в меня ненавидящим взглядом. – Было?!
– Нет, – дрожаще произношу я. – Я сказала, что не могу ответить ему взаимностью, и он… все понял.
Ложь, ложь… В каждом моем слове, жесте, взгляде. Но видит бог, я лгу во благо… Не хочу ранить ее еще больше, топтать брошенное на Федькину милость сердце…
– То есть ты отказала ему? И между вами ничего не было? – уже спокойнее произносит Лика. Зарывается пальцами в волосы, взлохмачивая тщательно уложенную гульку.
– Да. Все так и было. Я теперь переживаю за чувства парня… Не хочу ранить его, поэтому и плачу…
Дура ты, Поленкина. Врушка и дура. Ничему тебя жизнь не учит… Только ведь страдала из-за своей неуемной фантазии, а теперь снова… Наступаю на те же грабли.
– Ладно, Варь, – Беккер глубоко вздыхает. – Погорячилась я. Давайте, что ли, чай пить? – ее предложение звучит неуместно – как пляска на похоронах. – Я и не поверила в это… все… Не мог Федька в тебя влюбиться. Дурь какая-то…
Мы с Майкой переглядываемся и тупо киваем, но тут случается из ряда вон выходящее событие: дребезжит мой телефон, лежащий на тумбочке. Личка молнией подскакивает с места и хватает его так цепко, будто вместо рук у нее металлические крючки.
– Отдай сейчас же, Личка! – вскрикиваю я. – Не надо, пожалуйста, Лика…
Но она не слышит – открывает сообщение от Федора, читает его про себя, вмиг заливаясь багровым румянцем.
– Милая моя, знала бы ты, как я тебя хочу… – зачитывает Лика. Усмехается и с видом победителя сощуривает глаза. – Помню вкус твоих губ… – Она замолкает – очевидно, дальше идет что-то совсем откровенное. – Ты подарила мне самый незабываемый Новый год. Я давно не был так счастлив… – Лика листает историю переписки, но тактично не озвучивает милые пошлости, которыми мы с Федькой обменивались. – Что ты теперь скажешь?
– Да, Лика! Ты раскусила меня. Какая ты сообразительная и проницательная! – ёрничаю я. – Что ты хочешь узнать, а? Задавай вопросы!
– Как ты могла, Варь? – сглатывает она. – Не любя… Каково оно? Быть лживой дрянью, использующей парней?
– Очень хорошо, Лик! – ну все, она меня достала! Пусть теперь не жалуется. – Он в постели просто бог, Беккер. Поняла? Он ночи напролет… любил меня, ласкал и шептал, как любит. А тебя… не касаются мои к нему чувства и наши отношения. Ты ему никто! Не жена и не девушка! Никто!
Я кричу, захлебываясь словами и слезами, против воли выступившими из глаз… Черт, мне и так тяжело от неопределенности и душащей тоски. А Беккер словно подливает в мою чашу вины новую порцию – еще более горькую.
– Ненавижу! – кричит она. – Ты поиграешься и забудешь его, Поленкина! А я… люблю его и всегда любила. После тебя один… пепел, Варя. Возле тебя ничего не цветет, только вянет, умирает… Ты же… Ты… Видеть тебя не хочу. Не подходи ко мне больше никогда.
Она всхлипывает, подбирает куртку и сумочку, нервно заматывает вокруг шеи шарф… Мне бы остановить ее, но я молчу… Позволяю уйти, навсегда обрезая нити связывавшей нас дружбы.
Глава 23
Варвара
«После тебя один
