Белый Коршун (СИ) - Никульшина Наталия Юрьевна

Мы с мамой были в больнице до глубокой ночи, пытались утешить тётю Надю и надеялись, что хотя бы её пустят к сыну. Но надеялись мы зря, да ещё и доктора настоятельно просили нас ехать домой. У нас получилось уговорить Пашкину маму поехать к нам, муж её был в командировке, незачем в такой ситуации одной оставаться.

Спать я легла сразу, но уснуть не получалось ещё долго. Покоя не давали мысли о том, мог ли Паша действительно сам под машину кинуться, или свидетели зачем-то обманывают? Ну никак мне в такое не верилось, Пашка не из таких людей! Весёлый такой, жизнерадостный, не мог он.

Боже, хоть бы выкарабкался, не остался инвалидом…

Утром в школу вставать было тяжело, но надо, я и так из-за своего этого обследования в больнице много пропустила. Мамы и тёти Нади дома не обнаружилось, наверное, уже в больницу уехали, а я решила, что присоединюсь к ним сразу после учёбы. Пашка уже как раз оклемается после операции, я ему вкуснятины какой-нибудь привезу.

У входа в школу, как и вчера, меня никто не ждал, за партой — тоже. Но, как ни странно, сейчас ссора со Светой казалась мне пустяком, точнее, её повод. Ситуация с Пашкой заботила меня куда больше, я даже свою любимую биологию слушала в пол уха, мысленно молясь за Стадникова.

Стабильно-тяжёлое состояние — это так себе прогноз, тут даже медиком, наверное, не нужно быть. Надо будет узнать, сможет ли Дима со мной в ту больницу съездить, пусть поговорит там с доктором, а потом нам всё подробнее разъяснит. Потому что сломанные рёбра и бедро — это ещё поправимо, а вот что там за травма головы — мы вчера так и не выяснили, медики почему-то упорно молчат. И вот это может быть опасно…

Вот так, за раздумьями, я не заметила, как пролетел урок, а на перемене сразу стала звонить брату. Трубку он снял после второго гудка, Дима, даже если выходной — телефон всегда держит рядом с собой, на случай экстренных ситуаций.

— Что случилось, мой птенчик? — бодро ответил брат.

— Не разбудила?

— Нет, я на приём собираюсь, в частную, — Дима на выходных подрабатывает в платной клинике, так что по утрам иногда занят, даже, если ему не на работу. — Что случилось?

— Хотела попросить, чтобы ты забрал меня после школы. Есть срочное дело… Пашку машина сбила, он в реанимации, во второй областной. Было бы хорошо, если б ты там с доктором поговорил, узнал точные диагнозы, ну, и нам потом объяснил, насколько всё плохо. Потому что это только вчера вечером случилось, и мы толком…

— Подожди, Карина, — перебил брат. — Для начала: что за Пашка?

Стадников.

— А. О… в реанимации?

— Да, — вздохнула я. — Состояние стабильно-тяжёлое, сломано бедро и три ребра, и ещё травма головы.

— Точнее?

— Я не знаю точнее, поэтому и прошу тебя.

— Всё, я понял. Во сколько нужно заехать за тобой?

— Спасибо! — обрадовалась я. — А ты успеешь освободиться с работы?

— Позвони мне перед последним уроком, я что-нибудь решу. Если не успею — сама приедешь ко мне, подождёшь. На крайний случай, я позвоню туда, у меня во второй хороший знакомый работает, — пообещал Дима.

— Ты — лучший брат! — на прощание сказала я. Теперь у меня осталось пять минут перемены, которые я решила потратить на звонок маме. Вдруг, там уже что-то известно. Ответила мама всхлипом, чем жутко напугала меня. — Как Паша? — тихонько спросила я.

— Впал в кому…, — прошелестела мама.

У меня внутри похолодело. Нет…

— Что говорят врачи?

— Пока ничего… хорошего… мы здесь, в больнице. Витя с командировки прилетел, папа наш его заменил. Я их уговариваю к нам пока поехать, тут всё равно бесполезно сидеть, но пока отказываются…

Виктор Стадников — Пашкин папа, трудится с моим отцом уже давно, они всегда друг друга выручают. Но в этот раз ситуация — самая ужасная.

— Я после уроков с Димой в больницу к Пашке поеду, Дима там поговорит с врачами.

— Да, было бы хорошо, — согласилась мама, в этот раз даже не разозлившись на проскользнувшее в разговоре имя моего брата. Как славно, что она может иногда быть разумной.

У меня прозвенел звонок.

— Всё, мам, у меня урок, — быстро заговорила я. — Потом позвоню, как съездим с Димой. Ты дай знать, если что-то изменится. Ну…, — я немного замешкалась, — если Паша придёт в себя…, — другого варианта для Стадникова быть ни в коем случае не может.

Этот урок прошёл для меня даже хуже предыдущего. Русский язык, который очень хорошо мне обычно даётся, сейчас совершенно не лез в голову. Это заметила и учительница, вызвала меня к доске, где я не смогла внятно ответить на её вопрос, за что схлопотала тройку и чувство стыда перед преподавателем, который всегда был во мне уверен. Ничего, я исправлю потом, оценки сейчас для меня — не главное.

На перемене ко мне неожиданно подсела Светка.

— Карин, у тебя что-то случилось?

Она заметила. В моём горле вдруг образовался ком, так захотелось разреветься. Но только не здесь, не при одноклассниках.

— Пашку Стадникова машина сбила…

Глаза Светы в ужасе расширились, она закрыла рот ладошкой. Подруга знала Пашку, он, как и Света, всегда был на моих днях рождения.

— Господи… какой кошмар! Он живой?

— В коме…, — тихо ответила я, вспоминая, что так же тихо мне об этом сказала и мама. О таких вещах не кричат.

Я закусила губу, чтобы не расплакаться, а Света взяла меня за руку, ободряюще сжала мою ладонь:

— Карин, всё хорошо с ним будет…

— Будет, — согласилась я.

— Можно, я к тебе перееду? — она указала на пустующую часть парты, виновато при этом улыбаясь.

— Это твоё место, — пожала я плечами. — Не я же тебя выгоняла, ты сама ушла.

— Я сейчас! — Светка вскочила за своими учебниками, а я с облегчением выдохнула: мир!

Одной проблемой меньше, но, наверное, было бы лучше, если б другая решилась…

На истории мне повезло: учитель делал вид, что не замечает моего отстранённого вида, поэтому я смогла весь урок безнаказанно смотреть в окно, мысленно молясь за здоровье Пашки. Вот же, как бывает… меня нельзя назвать верующим человеком, но вот случилось горе, и я даже молитву вспомнила. Оказывается, я её наизусть знаю, только бы это помогло.

Следующим уроком стояла физкультура, и вот на неё мне сегодня идти точно абсолютно не хотелось. Бегать, и вообще двигаться желания не было, к тому же окончательно мне испортил настроение тот факт, что сегодня этот урок у нас совмещён с классом Ивана. Замечательно. Света, конечно, обрадовалась, чего нельзя было сказать обо мне. Блин, мы же только с ней помирились, а тут опять этот… Уж слишком много в моей жизни этого хулиганья!

Добило меня то, что физрук ушёл, поставив вместо себя нашего самого спортивного ученика, Васильева Ивана, и наказав всем слушать его безоговорочно. Эта скотина издевалась над двумя классами все сорок минут! Привилегии были только у Светки и Вовы, друга нашего "нового преподавателя", остальные к концу урока взмокли насквозь. И Света ещё смеет уверять, что Ваня — хороший парень?! Да его же теперь ненавидит минимум сорок человек, во главе которых, конечно, я.

А ближе к концу урока он ещё и подошёл ко мне с разговорами!

— Коршун, а чего у тебя лицо такое недовольное? Света говорила мне, что ты физкультуру любишь.

— И это он мне про недовольное лицо говорит! — закатила я глаза. — Во-первых, не фамильничай, Васильев.

— А во-вторых? — засмеялся Иван.

— А во-вторых, какого чёрта вы со Светой вообще обо мне разговариваете?!

Он безразлично пожал плечами:

— У Светы и спроси. Так что с лицом?

Пока я раздумывала, что бы такого обидного ответить, чтобы он раз и навсегда перехотел со мной говорить, но так, чтобы физруку на меня не нажаловался, прозвенел звонок на перемену. Хм… вот и выход, Иван больше не "учитель физкультуры".

— Пошёл в жопу! — я так и не нашла ничего лучше, и, не дожидаясь ответа, а судя по возмущённому лицу — Иван явно собирался мне что-то сказать, я умчалась в раздевалку.