Я не твоя (СИ) - Блио Элен

Мне бы сразу развернуться и уйти, но… Но я подумала – почему? Почему нет? Мне теперь можно все! Я брошенная, порченая… Грязная.

Я действительно казалась себе грязной.

В клубе ни одному мужчине не позволила к себе приблизится. Не пила ничего, только сок. Но мне казалось, что я пьяна.

От мыслей своих.

Потому что в какой-то момент так подкатило – хоть в петлю лезь!

И не потому, что меня бросили, ноги вытерли! Не потому, что я осталась беременная, одна!

Потому что я любила его все равно. Любила.

И ждала.

Ждала, что придет и скажет, что все это выдумки, что он не женится на другой, молодой и красивой. Что он реально женится на больной девушке ради семьи! И если я могу его подождать…

В том состоянии, в котором я была тогда, я бы уже и согласилась. Наверное.

Тем более ребенок.

Но Тамерлан не писал, не звонил.

Все. Сгорел Светлячок.

Остался только пепел.

Наверное, поэтому и решила пойти на свадьбу.

Похоронить Светлячка достойно. С почестями.

Хотелось сделать больно. Хотелось что-то доказать.

Получается, сделала хуже только себе?

Не знаю.

Сейчас, лежа у Хосии на диване, вдыхая аромат пирогов, которыми весь этот гостеприимный дом пропитан, думаю, что, наверное, все это я сделала зря.

И волосы обрезала зря.

Или нет? Или все-таки я видела в его глазах боль и тоску?

Почему, Тамерлан? Почему? Я ведь просила тебя не трогать меня? Если ты знал, что все так выйдет, почему?

Закрываю глаза.

Снова он. Счастливый сон, где мы вместе. Где он держит меня в объятиях, прижимая к своему сильному телу. Где ведет губами по моей коже и шепчет:

- Любимая моя девочка, Светлячок мой, счастье мое! Самая вкусная, сладкая моя…

А потом… потом он накрывает мои губу своими, и мне должно быть хорошо, но вместо этого мне больно и страшно!

Резко выныриваю из сна, понимая, что меня трясет Хосия, сидящая рядом.

- Тише, тише. Девочка, что с тобой?

Он не целовал меня во сне, он словно затыкал мне рот, лишал воздуха…

- Дышать не могу. Дышать. Вот тут вот где-то сжимается и… - страшно, больно, и так горько, что я признаюсь в самой страшной правде, -  Я умереть хочу. Просто умереть. Все…

- Дурочка, зачем ты так говоришь! Глупая! О маме своей подумай! У нее же нет никого, только ты!

- Я знаю… но не могу. Просто не могу. Больно очень, Ася… Так больно.

- Послушай, девочка моя, я сейчас скажу… это банально. И не верится, но это правда так. Все проходит. Все, понимаешь? Оно отболит. Отсохнет. Остынет. Коркой льда покроется. Или… еще лучше. Растворится. Как будто и не было. Правда. Это еще Соломон сказал – все проходит, пройдет и это.

Я слушаю эту маленькую женщину, и мне так хочется ей верить!

И умереть.

Потому что мне незачем было жить.

Вернее… я ведь уже умерла. Чувствовала себя мертвой, пустой внутри.

Выжженой как пустыня.

И почему-то именно в тот момент накатывает новое.

Нет ненависти. Злости. Ярости. Обиды. Ничего нет.

Пустота.

Возможно, если бы я смогла вздохнуть…Наполнить себя хотя бы воздухом!

Но…

И еще я внезапно не могу вспомнить. Ничего.

Ни его голос, ни запах, ни то, как он выглядел.

Словно выкинув меня из своей жизни он взял и стер из моей памяти все.

Как стирают ластиком ненужные каракули.

- Зоя, иди-ка, умойся, детка, умойся ледяной водой, а потом снова ложись спать, утро вечера мудренее.

Я покорно иду в ванную, умываюсь. Смотрю в зеркало и отшатываюсь в ужасе.

На меня оттуда глядит чужая девушка. Тощая, бледная, с черными кругами под глазами, с распухшим носом… А главное, на голове у нее вместо роскошной золотой шевелюры редкие пучки коротко стриженных волос.

Это не я.

И к лучшему.

Меня больше нет.

Просто нет.

Умерла.

Интересно, если ему скажут, что я мертва, он хотя бы вспомнит, как меня звали? Вспомнит, что жила была на свете Зоя - Светлячок? Которой он говорил – ты мой свет, моя жизнь, моя Зоя?

Не вспомнит. А если и вспомнит – плечами пожмет – ну и что? Жила была и умерла. Одним Светлячком больше, другим меньше.

За что, Там? За что...

Я ложусь, обнимая подушку, покорно закрыв глаза.

Мне хочется заплакать, но ведь мертвые не плачут, правда?

 Утро должно быть мудренее вечера.

Может быть, дожив до утра я пойму, что можно жить и мертвой.

- Алло? Да? Светлана Михайловна? Меня Хосия зовут. Да, Зоя у нас. Она спит, все в порядке. Хорошо, я передам. Не волнуйтесь, все хорошо…

Да, все действительно было хорошо.

Тамерлан женился на другой.

Я умерла.

Чем не счастливый финал мелодрамы?

Вот только создатели этих картин так любят продолжение.

И я, как по заказу могла им это предоставить.

Я умерла. Но жизнь продолжалась. И во мне она тоже была. Чужая жизнь.

Глава 20.

Как же мне не хочется ехать домой!

Там мне нужно будет начинать войну. Именно войну. Потому что я знаю, просто так Алиевы не сдадутся.

Все слишком очевидно теперь.

Словно глаза открылись.

Почему до этого я был слеп?

Бизнес отца, спасение, кланы, родственные чувства, земляки, люди, которые якобы могут помочь и которым нужна наша помощь. И договорной брак, чтобы спасти репутацию семьи, чтобы у моих детей и внуков, а также у детей и внуков моей сестры и моего брата не было проблем.

Какие у них могут быть проблемы, учитывая размер моего состояния и людей, с которыми я близко знаком и связан бизнесом?

Людей, которые в столице решают если не все, то многое? Да что в столице? В стране!

Но я как послушный сын решил выполнить волю родителей, потому что мама плакала. И отец… отец тоже смахивал слезу, объясняя, что проблемы начались давно, он не хотел мне говорить… Вроде бы тот клан, который в свое время приложил руку к разорению нашего рода снова взялся за те же дела. Отец рассказывал, что сглупил, набрал кредитов, хотел расширить дело, но оказалось, что все кредиты давали определенные банки, они подняли проценты, и…

- Почему ты сразу не пришел ко мне, отец?

- Ты и так слишком много делал для нас. Я, в конце концов, пока глава семьи, и должен сам отвечать.

Да. Но ответить пришлось мне.

И поплатиться… всем.

Почему теперь я так верю в невиновность моего Светлячка?

Только ли потому, что ее мать меня прокляла?

Проклятие…

Да я сам себя проклял, за то что…

- Тамерлан…

Забыл, что брат все еще рядом.

- Алиевы отморозки.

- Да ладно? Ты откуда знаешь? – ухмыляюсь, хочется заржать дико, потому что такой катастрофы в своей жизни я не предвидел…

- Знаю. Прости. Я не должен был…

- Не должен был что, Илик?

- Ничего… Домой поедем?

- Я домой. А ты… езжай куда хочешь, мне все равно.

- Что делать будешь?

- Не твоя забота, брат. Уже не твоя.

- Там, они правда отбитые. Один этот Шабкат чего стоит!

- Чего стоит Шабкат? – меня прорывает от ярости, хватаю снова Илика за грудки, - это ты мне сейчас говоришь? Ты вчера ему Зою отдал! И ты мне говоришь, что он отбитый? А если он ее нашел?

- Так она не дома?

- Нет. Нет ее…

- Тогда… Черт, надо что-то делать, Там! Они же… убьют ее!

- Ее мама сказала, что Зоя в надежном месте.

Мне самому надо успокоиться. Если мать сказала, то… Шабкат тут ее искал. Выходит, ушел ни с чем?

Достаю телефон. Там пропущенные от отца и матери. Не сейчас. Набираю Рустама.

- Помощь нужна. Записывай адрес.

Приказываю бойцам следить за домом Светлячка. Пусть ждут ее тут. И мать, мать тоже нужно покараулить. Она может решить связаться с дочерью.

А мне… мне пока предстоит война.

В доме тихо.

Но я знаю, что никто никуда не уехал. Машины стоят.

Захожу в гостиную. Сидят мои родители. Родители Мадины. Моя вчерашняя невеста в платке, одета скромно, как положено замужней даме. Глазки в пол.