Обречён любить тебя - Яна Мелевич
Он не понимал. Совсем. Что было сложного просто вложить денег в развитие страны? Поставить на контроль, применить жесткие меры к коррумпированному правительству. Антон недовольно нахмурился. По его мнению, людей все устраивало. Им помогают, вливают деньги, зачем стараться? Хотя, может, араб про это и говорил. Но все равно, что толку с одной школы.
И вообще: спасение утопающих — дело самих утопающих. В конце концов, Канарейкин же не виноват в том, что родился в богатой семье. Подхватив автоматический распылитель краски, он посмотрел заряд и тяжело вздохнул. Осталось еще шесть капсул, хватит надолго. А ем уже очень хотелось закончить.
— Как дела?
Не поворачиваясь к Милане, Татошка прыснул в стену, разглядывая светло-голубое пятно.
— Проникаюсь духом нищебродства. Еще два часа, буду готов усыновить всю местную детвору, — фыркнул он, почувствовав, как Боярышникова приблизилась к нему со спины.
— Глядя на эти кривые мазки, я бы сказала: тебе еще проникаться и проникаться, — улыбнулась она, останавливаясь рядом с ним и забирая у Антона из рук распылитель. Одним точным выстрелом перекрасила часть безобразия на стене.
— Видишь? Дело техники, — улыбнулась Милана, опуская руку. Они посмотрели друг на друга. Он с удивлением, а она — любопытством.
— Хочешь меня о чем-то спросить? — Боярышникова наклонила голову, давая ему шанс первому задать вопрос.
Зеленоватые искры в коричневой радужке глаза стали видны отчетливее. Такое удивительное сочетание: смешение двух цветов как отражение характеров его родителей.
— Зачем все это? — огляделся вокруг Антон, непонимающе приподнимая брови. — Богатой, успешной и счастливой девочке нравится играть в милосердие?
Он услышал ее вздох. Обида исказила черты лица всего на мгновение, но затем Милана взяла себя в руки и вновь повернулась к стене, нажимая кнопку для распыления краски. Запаха не было — органическая краска не была токсичной. Только толку Антон в ней видел. Срок ей — несколько лет, затем приходилось обновлять полностью, потому что стиралась и легко выцветала. Зато была безопасна для использования.
— Кто сказал, что я счастливая?
— А разве нет?
— До нашей встречи я даже не знала, что значит «семья». Можно ли назвать меня счастливой? — Милана сделала несколько нажатий.
Стена покрылась ровным светло-голубым слоем, скрывая мелкие трещины, несовершенства и часовое старание Антона. Ответить ему было нечего, поэтому Канарейкин предпочел разглядывать потолочную плитку, прислушиваясь к смеху Радова где-то в конце коридора.
— Почему ты сел в «Теслу» в тот вечер?
Похоже, не удастся отмолчаться. Татошка вздохнул, недовольно морщась и сунув руки в карманы джинсов.
— Это имеет какое-то значение? — раздраженно спросил, отходя от Миланы на шаг. — Сел, и все тут. Мне просто нравится скорость, тем более нашелся повод. Збруев с его тупыми шутками и все такое. Не люблю, когда мою семью поливают дерьмом.
— Но и не ценишь ее, — пожала плечами Боярышникова, не представляя, как разозлила этим Антона.
— Знаешь что, — он резко повернулся к ней, глядя в голубые глаза.
— Что? — с вызовом спросила Милана, сжимая распылитель. — Скажи мне, ведь я не понимаю! Чего тебе так не хватает, отчего ты постоянно выкидываешь фокусы. Твой отец такой плохой? Ужасный человек? Или, может, брат с сестрой? Мама? Зачем постоянно нарываться на проблемы и создавать их другим!
— Потому что такой! — рявкнул Антон зло, заставляя ее вздрогнуть. Сердце колотилось в бешеном ритме, вторя его громкому крику. Он даже не обратил внимания на взгляды других людей, что стояли поодаль, но все слышали.
— Я — хреновый сын, дерьмовый брат. У идеального Павла Канарейкина однажды случилась осечка: родился я. Неуклюжий, неправильный и неталантливый! Бывает, теперь с этим приходится жить, ага.
— Какой же ты идиот, — выдохнула Милана, сморгнув слезы, выступившие на глазах. — Такой избалованный дурак. Ты же ничего не знаешь.
— Не знаю, — согласился Татошка тихо, внезапно успокоившись. Он потянулся к ней, коснувшись светлых прядей. — Ни тебя, ни себя, ничего вокруг. И ты тоже дурочка.
— Почему? — шмыгнула носом Боярышникова, озадаченно моргая.
— Пять лет прошло, а ты все еще здесь и рядом со мной, — улыбнулся Антон. — И мы все еще в этих странных отношениях.
— Из-за тебя все. Еще и тушь потекла. Достал меня уже. И красишь ты криво.
— Ну извините, я не маляр!
— Три тысячи шестьсот шестьдесят восьмая серия комедийного сериала «Обреченные любить» подошла к концу. Дон Антонио все еще ползет в спальню своей возлюбленной Миланы. Он уже пять раз упал со стены, несколько раз приложившись головой об землю…
— Радов? — потянул мрачно Антон, хрустнув пальцами. Влад обеспокоенно оглянулся и отшатнулся от парочки, к которой успел подойти слишком близко.
— Да, Антонина Павловна? Почему ты на меня так кровожадно смотришь? Мили, держи своего мужика на привязи, я не хочу умирать молодым.
— Милана, отойди. Я сделаю из него чучело. Будет почти живой, только молчаливый!
Глава 13. Папа, забери меня обратно
Африка, Танзания
С самого детства в семье Канарейкиных сложилась четкая система: Елисей — старший сын и наследник отцовского бизнеса, Настя — маленькая папина принцесса, которой было суждено покорить мир. В случае Антона все вышло шиворот-навыворот. Иногда среднему из детей великого Кенара казалось, будто его вообще не должны были рожать. Ну так, случайно получился и деваться уже некуда — извольте любить и жаловать, кого вам природа подарила.
У него было пробивного характера Лисы. Настиного упрямства тоже не наблюдалось. Это старший брат мог влипнуть в очередную глупую ситуацию и вырулить из нее с наименьшими потерями. Младшая сестра вовсе росла маленьким упертым бараном. Захотела замуж за отпрыска Тасмановых: под конвоем в загс привела и женила. Без спроса.
Антон никогда не знал, чего хотел от жизни. Учиться в университет пошел — высшее образование нужно, за Лисой ходил. Брата поддержать и Марку не уступать. Он тоже может быть веселым, задорным и смешным. Как-то в школе у него в штанах лопнули шарики с краской. Смеялись все, включая учителей и директора. Ох, и отхватил Татошка тогда от отца.
Только все равно чего-то не хватало.
— Не, не, не, братан. Даже не проси.
— Гадик, ты чего такой гад? Я прошу у тебя не кредит и даже не шлю
