Добыча Беркута (СИ) - Невинная Яна

Вроде бы всё очевидно и выбор между ними ясен как белый день. Тем более что Лера… Такую, какой она была в моих объятиях, невозможно забыть. Хотелось повторить, да так сильно, что это изматывало, как самая тяжелая лихорадка. Как будто она заразила этим желанием, не мог уже представить жизнь без нее, что уедет и оставит существовать, загибаться без нее. Без нее мир другой совсем, всё не то, уже как будто не по-настоящему. Суррогатные чувства, подделка. Вот только как простить побег со свадьбы и измену? Как задушить в себе ярость, успокоить метущихся демонов, куда деть желание отомстить? А если мстить, то как? Если представить, что Лере плохо и больно, это выкручивает жилы и убивает изнутри. А я уже обрек ее на муки считать себя убийцей. Перекрыл кислород. Только в самый извращенный мозг могла прийти такая идея. Когда уже перестану пороть горячку? В ту ночь надо было утащить Леру из клуба и увезти к себе, а не придумать дьявольский план, итог которого таков, что придется рассказать всё Лукьяновой и столкнуться с ее гневом.

И вдруг пришло понимание, что мы всё это преодолеем – и ревность мою за прошлое, и обиды обоюдные, и ее гнев. Всё что угодно выдержим, но только вместе. Она должна это понять. Я ей втолкую, буду убеждать самыми разными способами, пока она не согласится. Я же не отстану, не оставлю в покое, пока она не сдастся, пока не признает, что без друг друга нам не жить. Стоило о ней подумать, как хотелось наплевать на всё и повернуть назад, в Москву, пах сводило от желания и кровь загоралась в венах. Господи, какой же я долбодятел, потерявший столько времени, позволивший ревности затмить разум, упустил Лукьянову. Даже ведь и не боролся за нее, увидел в аэропорту и поверил в то, что она спит с шефом. А если и так, то он тоже был для нее такой же подделкой, как Виола для меня. Разве можно в этом сомневаться? Вспомнил, как изгибалась в моих руках, как стонала, даже не могла сопротивляться, влажная и готовая. Такое не подделаешь. Знал, что, если приду к ней и нормально поговорим, всё вернется на круги своя, просто надо смириться и принять, что у нас были попытки завязать отношения с другими, да не вышло. Мы пытались построить жизнь без друг друга, но это нереально.

Виола нарушила течение моих мыслей, засунув руку под одеяло и обнаружив крепкий стояк. Она зашевелилась и улыбнулась, очевидно решив, что реагирую на ее присутствие. Как же она ошибалась. Я тоже хорош – размечтался о Лукьяновой, лежа в постели со своей всё еще невестой. Каждый раз думал, что не тот момент, чтобы признаться Виоле, а сейчас уж и подавно. Не скажешь же девушке, чья рука ласкает твой возбужденный член, рассчитывая на секс, что бросаешь ее и уже не хочешь. Вообще ничего от нее. Даже прощальный секс не нужен. Воротит. И хоть красивая она и искусная в постели, но не сравнится с Лерой. Суррогат больше не подойдет.

Сжал ее пальцы и осторожно отодвинул в сторону, натолкнувшись на удивленный взгляд, в котором сверкнуло понимание. Виола не была дурой и сразу догадалась, почему при явном стояке не хочу спать с ней. Дело в другой женщине. В чем же еще? Она отдернулась и села, нервно поправляя волосы. Видел, что она тщательно подбирает слова, но, если задаст вопрос, отвечу прямо и четко. И ей не понравится ответ. Виола промолчала. Редко видел ее в таком состоянии, когда не владела собой и тряслись руки. На нее это было не похоже, но всё же не каменный она истукан, неспособный не чувства. Ее боль и обиду можно было осязать. Оказывается, в броне надменной снежной королевы есть брешь. Но вместо жалости я испытывал лишь досаду на всю эту ситуацию. Покончить бы с ней поскорее и вернуться в Москву.

- Надо вставать и собираться на встречу со Стрюковой и ее подружайкой, - проговорил я, наблюдая за Виолой и ожидая, что она предпримет и скажет. Больше всего она ненавидела быть униженной, но сейчас не стала мне ничего предъявлять. Встала как ни в чем не бывало и сделала вид, что ее устраивает это объяснение.

- Ты прав. Одевайся и иди завтракать без меня, если хочешь. – Накинув халат, она скрылась в ванной. Мне пришлось последовать за ней туда, чтобы достать из машинки высушенные вещи. Смены одежды не было, и пришлось перед сном закинуть их в стирку. Виола уже зашла в душевую кабину и не отреагировала на мое появление. Меня это устраивало. Чтобы быстрее убраться из номера, наскоро побрился и почистил зубы, не дожидаясь, пока Граевская закончит мыться.

Она вышла из ванной комнаты с недовольным видом, с мокрыми волосами, завернутая в полотенце, и сказала, что в этот раз не будет меня сопровождать, потому что и так сорвалась с места и поехала в другой город, чтобы решать мои проблемы. Если подумать о тайном посыле, имела в виду, что если не буду с ней, то она и не будет вкладываться в мое спасение от тюрьмы. Ну и ладно. Хрен с ней. Никто не помогает по доброте душевной, только с каким-то расчетом, своим умыслом. С нее станется еще и палки в колеса вставлять, если все-таки состоится суд, и за решетку посадить из мести. Чувствуя себя скованным по рукам и ногам и несколько обескураженным, я выскочил из номера, не потрудившись проститься.

Кристина позвонила и назначила встречу на выезде из города, сообщив, что ее подруга ждет на даче. Мол, она боится родителей и не может встречаться в городе с незнакомым мужчиной. Мне это сразу не понравилось. Ехать пришлось окольными дорогами, правда я убеждал себя, что бояться двух малолеток глупо. Хотя и начал нервничать. Как оказалось, не зря. Мы подъехали к шикарному особняку за высоким неприступным забором. «Откуда у подруги такой, как Стрюкова, шикарная дача?» - успел я только подумать, как меня уже приняли под руки два мордоворота и потащили. Вырываться не было смысла - плечистые, бритые наголо мужики вцепились мертвой хваткой и, не церемонясь, втолкнули в дом. Отпустили меня и шагнули назад. Один пихнул меня в спину. Третий – сутулый жилистый мужик в возрасте поджидал в гостиной. Все трое казались тут не к месту, будто дом им не принадлежал. Скорее, были похожи на отбросы общества, заглянувшие в мир богатства с обочины жизни.

- Что это значит, Кристина? – обернулся я к девчонке, которая топталась поодаль, с опаской посматривая на третьего мужика, а тот бодрой походкой подошел ко мне и, направив на меня «макаров», заявил:

- Ко мне обращайся. Кристина моя дочь.

Голос у Сутулого был скрипучий, прокуренный и спокойный, даже тихий. Я оценивал врага, глядя ему в водянистые голубые глаза, ярко выделяющиеся на бледном лице. Такой выстрелит и не дрогнет.

- Она никогда не говорила, что у нее есть отец. Как к вам обращаться?

Даже подозревая, что привезли меня сюда не для вежливого разговора, я пока не ерепенился. Это было бы верхом глупости, учитывая явное превосходство противника.

- А вот мне она о тебе, фраерок, много чего в малявах поведала. Называй меня Александр Семенович. А это мои бойцы – Николай и Степан. Вижу по глазам, ты понял, что мы люди серьезные. – Сутулый посмотрел исподлобья, сухо улыбнувшись. Я понял, что разговариваю с блатным с зоны. Твою мать. Дело плохо. Виола не рассказывала мне, что отец Кристины сидит в тюрьме. Значит, это никак не влияло на судебный процесс.

Или были другие причины такого молчания? Отец-преступник, живущий по понятиям, - это угроза и еще какая. Такой не погнушается отомстить за поруганную честь своей дочери. Но попробуем договориться. Надо понять, что им конкретно нужно.

- И что вы от меня хотите? – спросил я, не показывая страха. Старался делать вид, что нахожусь здесь по доброй воле. Блатные хорошо читают людей.

- Зависит от твоей сговорчивости.

Значит, дело в деньгах. Как всегда – всё дело в них. Интересно, на какую сумму он оценивает «честь» своей дочки? Но я не спрашивал «сколько», а молчанием выражал согласие выслушать Александра. Он, кажется, оценил мою готовность и сообщил:

- Ты наверняка спрашиваешь себя, почему мы здесь, что это за дом. – Он обвел свободной рукой роскошную гостиную, подошел к мраморному камину и потрогал семейную фотографию в толстой рамке, на которой были изображены какие-то люди. – Мы в гостях у нашего хорошего друга. Он разрешил пожить здесь какое-то время. Что очень удачно – нам нужно пересидеть тут и не высовываться. Ты погостишь недельку, - сообщил он твердо, очевидно не ожидая никаких возражений, и я понял, что раз они прячутся, то, скорее всего, сбежали с зоны. Удачно им подвернулся этот дом. Никто сюда не сунется в это время года. Да и Виола не знает, куда я поехал.