Сицилиец (СИ) - Юля Белова
— Лиза, Лиза… Ну что ты, ну прости, прости… Я идиот! Я ненормальный! Кретин! Ведь я совсем не хотел этого! Лиза! Прошу тебя, Лиза!
Он снова кладёт руку мне на плечо, и я уже не сопротивляюсь. У меня нет сил, колени и ладони разодраны, слезы, сопли, во рту земля…
— Лиза, прости меня… Он сам мне сказал, что ты его невеста. Я ведь звонил тебе тогда, ну… — он на секунду останавливается, подыскивая слова, — когда пришёл к вам на ужин. Тебя всё не было и не было, я позвонил, ты не ответила. Я звонил снова и снова. Наконец, трубку взял Василий. Я тогда чуть не умер. Спросил тебя, а он ответил, что ты в душе. Я растерялся, говорю, а правда, что Лиза твоя невеста? А он ответил, правда… сказал, что у вас скоро свадьба.
Я на миг даже забываю о своих страданиях:
— А с чего ты вдруг это спросил? Как тебе это в голову пришло? Что за бред вообще?
— Так мне Инга всё рассказала. Не жди, говорит, её — она у Васи, своего жениха.
Инга, какая же ты подлая сука!
— А я, говорит, рядом, вот я, прямо перед тобой… У меня все в глазах потемнело — гнев, обида. Нет, правда, не хотел говорить, но меня это очень расстроило. Я выпил почти целую бутылку граппы… Но боль не проходила… А этот секс… ну… с Ингой… я… понимаешь, я ничего не чувствовал, она сама всё сделала, это был вообще не я. Я просто помутился рассудком.
Я сажусь. В сердце пустота. Видела я, как она сама… Инга, какая же ты сука…
— А я пришла к Васе за образцами для Аурелли, они у него дома были, заехала после выставки, мне было по пути. Он накинулся на меня, попытался изнасиловать. Я вырвалась и убежала. Сумка, деньги, телефон — всё осталось у него в квартире. Я просто выбежала и всё. Шла сначала пешком, потом села на электричку, на станции ещё проторчала. Позвонить не могла, да и ответить на твои звонки тоже. Пришла домой поздно, думала, что тебя уже не застану…
Я поднимаюсь на ноги. Пусто, безразлично, тоскливо и очень жалко себя. Иду к машине, на Марко я не смотрю. Не хочу на него смотреть. Идти тяжело — болят разбитые колени. Он меня догоняет и подхватывает на руки. Я не сопротивляюсь, но ничего не чувствую и отворачиваю от него лицо. Он говорит, что сейчас промоет мои ссадины, ещё что-то. Но я не слушаю, не обращаю внимания. Я будто заморозилась, окаменела.
Едем молча. Печаль и ледяной покой. Он постоянно смотрит в зеркало, пытается поймать мой взгляд, но я отворачиваюсь. Я смотрю на Этну, которая сначала появляется впереди, а теперь остаётся слева от нас. Сегодня она не в духе, дым плотный, густой, темно-серый, и на фоне багрового закатного неба он выглядит зловеще. Кровь и пепел… Всё как в моем сердце… Чувствуешь, да? Чувствуешь, что у меня внутри? Я мысленно обращаюсь к вулкану и вдруг ясно осознаю нашу незримую связь и вздрагиваю от мысли, что он может догадаться — я украдкой бросаю взгляд на Марко — он может узнать, что я умею управлять Этной…
Мы подъезжаем к кантине. Перед тем как выйти, я спокойно и без эмоций говорю:
— Ты решил, что я тебя обманула. Понимаю. Хотя не совсем. Ведь ты же знал, что был у меня первым. И какой тогда жених? Может ты, конечно, подумал, что я перед свадьбой решила вкусить запретных плодов или ещё что-то такое… Глупо, но в, принципе, как-то можно объяснить с натяжками. Ладно, допустим. Но что ж ты как баба сразу начал мне мстить с первой попавшейся сукой? Вот это объяснить вряд ли получится… Ладно… Спасибо, что подвёз. Хотя бы поговорили.
Я выхожу из машины и медленно ковыляю к дому.
— Лиза! — раздаётся за моей спиной.
Я останавливаюсь, но не поворачиваюсь. Я жду, что он скажет, но в этот момент небо рассекает разряд молнии и раздаётся оглушающий грохот, а следом за ним с неба обрушиваются потоки воды. Даже если Марко что-то говорит, я его не слышу. Хотя, что тут скажешь…
21. Да здравствует Юлька!
Аэропорт Катании современный, но небольшой и поэтому летом здесь всегда шумно, суетно, не протолкнуться. Но сегодня творится что-то несусветное — всё утро бушевал страшный ливень и ураган, начавшийся ещё с ночи. Задержали много рейсов, так что за полдня скопилось невероятное количество людей.
Я стою среди встречающих, напротив раздвигающихся стеклянных дверей. Но постепенно меня отжимают дальше от выхода. Прямо передо мной встаёт крупный парень, потом ещё один. Ну привет. Я сдаюсь, отхожу в сторону, наблюдаю за выходом с приличного расстояния. Здесь свободнее, надеюсь Юльку не пропущу, замечу.
Фабио одолжил мне свою машину, чтобы я смогла съездить в аэропорт. Никола уже звонил, сказал, что с колесом все в порядке и завтра он сам привезёт мне мой «Фиат». Хороший он парень, повезло, что оказался на той дороге.
Стою, жду, когда выйдет подруга, а из головы не идёт вчерашний день. Холодная пустота в груди никуда не исчезла. Снова и снова прокручиваю в голове разговор с Марко. Наверное, хорошо, что мы поговорили, но легче от этого не стало. Пожалуй, будет лучше всё же уехать отсюда. Отец поймёт — объясню в чём дело, уеду в Москву. Там жизнь, а здесь, кроме Марко ничего нет, куда не глянь везде он. Мой взгляд соскальзывает со стеклянных дверей пассажирского выхода, рассеянно блуждает по залу и останавливается на несуществующей точке где-то между мной и пассажирским выходом.
Я стою, как каменная статуя или хрустальная скала, а вокруг меня текут шумные человеческие потоки, идут люди с чемоданами, рюкзаками и сумками. Они улыбаются, радуются, целуются, жестикулируют, кричат, а я неподвижно стою в длинной юбке, скрывающей заклеенные пластырем колени. Лицо опухшее, глаза красные, нос тоже.
— У тебя что, аллергия?
Я вздрагиваю, стряхиваю оцепенение и широко улыбаюсь:
— Котя! Как ты вышла? Я тебя не заметила!
— Да?! А я тебе махала, прямо на тебя шла. Ну ты даёшь! У тебя ничего не случилось?
— Да нет, норм. Как долетела?
Мы обнимаемся, целуемся и становимся такими же, как люди вокруг нас.
— Какая ж ты, Юлька, красавица! — я восхищённо осматриваю её с головы до ног. Стройная, симпатичная, короткие вьющиеся светлые волосы, тёмные глаза, обтягивающая маечка, короткая юбка, длинные
