Три недели другой жизни (СИ) - Арина Вольцева
Зато Матвей прекрасно это видел, и оторвать свой взгляд от этой трогательной красоты было очень сложно. Выпрямившись перед ней, он взял ее за руку и молча подвел к столику. Предупредительно отодвинув стул для нее, он дождался, когда она присядет, и спросил:
— Шампанского?
— С удовольствием, — негромко ответила Аня, с улыбкой глядя на то, как Матвей ловко управился с бутылкой, разлив торжественно шипящую золотистую жидкость по высокий узким фужерам.
— За тебя, — в один голос произнесли Аня и Матвей. И улыбнувшись друг другу, так же одновременно поспешили исправиться. — За нас! — и с обоюдным смешком пригубили игристого напитка.
— Я хотел сделать этот вечер романтичным…Не знаю, вышло или нет… — как же, оказывается, трудно мужчинам признаваться в собственной неуверенности!
— Пока что все просто прекрасно, — ободряюще улыбнулась ему Аня. — Тебе удалось меня поразить! Честно, даже не ожидала! — она покачала с улыбкой головой. — Я даже подумала, что вошла не в свой номер!
В ответ она услышала довольный смешок.
— Ты устала? — спросил он ее, заглядывая в глаза.
— Нет, переговоры прошли мирно и быстро, чего я не ожидала. Сторона партнеров теперь почти без споров принимают наши условия… — и не выдержав, спросила. — Как ты все это смог организовать так быстро? Где достал стол и стулья? И…
— Считай, что я волшебник, — рассмеялся он, предупредив все возможные вопросы.
В дверь постучали. Матвей пошел открывать и впустил в номер официанта, который катил перед собой сервировочный столик, заставленный блюдами с блестящими крышками. Все выглядело, как в кино про роскошные вечера где-нибудь в Париже. Вся атмосфера будто пропиталась нотками любви и нежным зарождением чувств. Аня не удержалась и радостно улыбнулась, до конца не веря, что все это наяву.
Когда официант расставил все блюда и тарелки, снял крышки и удалился, каждый не знал, что сказать. Но и молчание было не в тягость. Подняв бокалы, они нежно смотрели друг другу в глаза, благодаря — мысленно- за этот вечер. Под сменившуюся томную мелодию саксофона раздался хрупкий звон бокалов. Они пригубили игристый напиток — за их счастье и зарождающуюся любовь, хотя и каждый был уверен в том, что век взаимности этих чувств недолог…
А потом была совместная ванна, наполненная пеной и лепестками роз, томные шепотки и страстные поцелуи в мерцании множества свечей и полное неверие в реальность происходящего… Уснули они лишь, когда рассвет коснулся верхушек деревьев, усталые, но наполненные самыми будоражащими чувствами…
— Аня, вернись ко мне! — раздалось в трубке.
— А? Ты что-то сказала, мам? — встрепенулась задумавшаяся девушка.
— Я так поняла, что последние пару минут ты отсутствовала в нашем разговоре? — с добрым смешком спросила мама. — Что с тобой происходит в последнее время, дочка? Я слышу, что голос стал другим и манера разговора изменилась. Наши звонки стали короче, и ты почти не слушаешь меня и сама по большей части отмалчиваешься. У тебя все в порядке? — было понятно, что она обеспокоена, но давить на дочь не собиралась. Аня всегда делилась с ней, когда ей было нелегко, чтобы услышать в ответ мудрый совет или просто выговориться, она полностью доверяла своей матери, поддерживая ту тонкую связь, которая может существовать только между поистине дорогими друг другу людьми.
— Все в порядке, мам. Были трудности по работе, но сейчас уже все решилось, — успокоила Аня маму.
— Значит, ты скоро домой?
— Да, в конце недели. Послезавтра поеду за билетом, — Аня едва подавила вздох. — Хочу взять запасик на день-другой, чтобы поваляться на солнышке и отдохнуть.
— А начальство ругать не будет? Эти переговоры и так затянулись…
— Не по моей вине, — мягко возразила девушка. — Я постараюсь уложиться к пятнице, чтобы выходные остались свободными. А в воскресенье вылечу домой.
Мама немного помолчала, но все-таки попросила:
— Ты только звони почаще, родная, ладно? Я чувствую, что у тебя что-то происходит, в тебе меняется. И я рада, поверь, этим изменениям, но и не беспокоиться не могу. Станешь матерью, поймешь, — привычно добавила с улыбкой мама, а у Ани в ответ больно сжалось сердце. — Ладно, дочка, хорошего тебе дня. Целую, милая.
Аня попрощалась с мамой, стараясь, чтобы готовые пролиться слезы не тронули голос, и положила трубку. Это была самая большая ее боль, которую она оставила в тайне ото всех — даже родным ничего не сказала. После очередного бурного выяснения отношений со своим бывшим возлюбленным, Аня потеряла сознание. Напуганный молодой человек вызвал "Скорую", которая увезла Аню в больницу. Наутро пришедшей в себя Ане врачи рассказали, что во время обморока она неудачно упала, чем спровоцировала выкидыш, врачи сделали все, что смогли, но малыша, увы, не спасли. Для девушки это стало ударом: она потеряла ребенка, даже не успев узнать о его существовании! Она и не подозревала, что беременна. Но и это оказалось не самым страшным: шансы на то, что она когда-то теперь станет матерью, ничтожно малы. Ей пришлось долго лечиться и выслушать вердикты почти двух десятков врачей, и они были неутешительны: забеременеть и выносить ребенка она сможет едва ли.
— Что произошло? — встревожено спросил Матвей, войдя в номер и застав Аню на диване посреди гостиной с телефонной трубкой в руках. В глазах девушки стояли слезы, кончик носа стал розовым и весь ее вид выдавал скорбь. — Анют? — он осторожно присел на корточки перед ней, стараясь заглянуть в глаза.
— Все в порядке, Матвей, правда, — постаралась она улыбнуться и провела рукой по его щеке. — Что-то нахлынуло. Меланхолия. Пройдет.
