Сомнений нет (СИ) - Брамс Асти "Asti Brams"

– Пусть я потеряю репутацию, к чертям эту премию, но главное – уберегу тебя от скользкой дорожки! Да и не только тебя… Меня заботит судьба каждого воспитанника! – Я закатил глаза на эту пламенную речь. Никому мы нахрен не нужны. Осталось выяснить, с какой целью новый директор закатывается ко мне в доверие? – Вот ты не знал любви родителей. Знал только воспитание вашего бывшего руководителя и на то опирался, верно? Но послабление, Илат, это вовсе не воспитание! Это – зло. Настоящее воспитание заключается в гораздо большем и показывает, какой опекун в самом деле неравнодушен! – Тяжелая ладонь опустилась мне на плечо, и я резко застыл, как в камень превратился. – Дети, что попадают сюда, – я хочу сделать из них людей, а не просто выпендриться перед министерством! Но проблема в том… что они смотрят на тебя.

Внутри будто иглой кольнуло. Отчего – сам не понял, даже нахмурился, а в следующее мгновение ощутил мертвую хватку в волосах. И прежде чем успел опомниться, мое лицо с размаху приземлилось на деревянный стол…

Звон поднялся в ушах.

Резкая боль прострелила нос и лоб, лицо онемело, глаза залипли, затуманились. Оглушенный, я повалился на пол, хватаясь за разбитую переносицу. Попытался сгруппироваться, отползти и сфокусироваться на ублюдке, но тот не дал опомниться… Стон с кровью вырвался из горла от удара в живот.

– Подход, говоришь? – выплюнул лысый мудак, перекидывая черную резиновую палку в руках. Откуда взялась она у него? Давно он ее прячет для воспитательных целей? – Вот какой к тебе подход нужен! С такими ублюдками только как с животным!

 Ярость, прострелившая адреналином кровь, придала мне сил – я успел увернуться от очередного удара, поймал ногу в выглаженных брюках и впился в нее зубами. Зарычав, директор дал мне палкой по ребрам, но потерял равновесие и упал. Превозмогая боль, просто игнорируя ее, я заполз на него сверху и дал головой в подбородок.

Но силы все равно были неравны… Лысый – дрыщ, да жилистый и проворный.

Оплеуха прилетела в висок, и я потерял момент. Директор скинул меня на пол, подобрал палку и начал бить, уже не стесняясь. Я не кричал. Только стонал и дышал одной мыслью: ему конец! Я выживу, залижу раны и тогда урою его!

Не помню, в какой момент в дверь кабинета начал кто-то ломиться. Ногами и руками молотить по ней. Сопляк какой-то… Он что-то истошно орал, но из-за возни я не сразу различил.

– ПОЖАР! Пожар!..

Лысый наконец отвлекся от своего техничного избиения. Выпрямился, палку зашвырнул куда-то и поспешил к двери. Напоследок глянул на меня, скрученного от боли, а я – на него одним заплывшим глазом.

– Думаю, мы с тобой поладим, – бросил этот скользкий мудак, тошно скривившись, и вышел.

При первой попытке подняться меня вырвало на линолеум, где осталась грязь с ботинок гниды директора. Голова трещала, руки, которыми я защищался от резиновой дубинки, невыносимо ныли, перед глазами темнело. Я понимал, что он скоро вернется, и мне нужно найти чем защищаться! Только бы с силами собраться…

– Илат… Илатик, идем! – Тонкие руки мелькнули перед глазами, попытались сдвинуть мое избитое тело. Не сразу понял, что за сопляк рядом. Суетится, торопит, носом шмыгает, слезы подтирает грязными руками.

– Ты че, Желудь?.. – выдавил я, едва делая вдох. Казалось, все ребра нахрен перебиты. – Вали! Тебя же следующим отметелят!

– Не пойду!.. Я только с тобой, Вал… – заскулил тот. – Вставай, пожалуйста, смываться надо! Ну!..

Кое-как поднявшись на ноги и хватаясь за ребра, я навалился на мелкого и начал шагать. Отмудохал Лысый от души – на ходу терял сознание. Каждое движение отзывалось болью в теле, из-за чего на лестнице чуть не улетел. Благо по дороге встретились пиздюки постарше, перехватили меня. Они же помогли добраться до гаражей.

Пришлось спрятаться в самом стремном углу, куда обычно гадить ходили. А Желудь все суетился рядом да на шухер бегал.

– Че делать, Илат, а? Как помочь?.. – спросил в очередной раз шестеренок мелкий. – Тебе в больничку надо попасть!

– Да не ссы ты… Живы будем – не помрем…

Я согнулся от кашля, увидел кровь в траве, и самому страшно стало. Придется, по ходу, к бабке двоюродной наведаться... Она хоть и шары заливает, но как-то да выходит.

Заметил, что Желудь на меня щенком смотрит, никак угомониться не может.

– Прости меня, – неожиданно выдал он. – Я не знал, что они спалят!..

– Чего? – строго протянул, морщась от боли. – Ты о чем ваще?..

Малой занервничал, руки начал заламывать.

– Да меня эта… Ипполитовна подловила!.. Я, короче, скинуть хотел свежак, а она там рядом с дядькой каким-то отиралась. Шмон, по ходу, проводили в штабе… Не ругайся, Вал! Я все что хочешь сделаю!..

Пиздец. Я прикрыл глаза, не в силах даже руки поднять для хорошенького леща.

– Ну ты придурок… Он меня там чуть не грохнул!

– Илатик, да если бы я знал! – заревел тот, аж в ушах противно зазвенело.

– Да заткнись ты! Тупень мелкий... Главное, не зассал и жопу мою спас – считай, отыгрался.

Про себя подумал, что на самом деле малому обязан. Конечно, косяк за ним, но ведь не смолчал, да еще и вытащил меня из переплета! А вот мудаку лысому больше не ходить спокойно по земле. Он, небось, решил, что запугать пацана – нечего делать. Хер ты угадал! Таких врагов, как я, еще поискать. Только вот оклемаюсь, раны подлечу – и покажу, как мы с тобой поладим... Жрать не буду, спать не буду, пока лицо тебе не раскромсаю!

Наше время…

С крыши вид на ночной город особенно впечатляет. Правда, сейчас дождь моросью накрывал его, застывая дымкой в воздухе. Да и я находился здесь не для того, чтобы видами любоваться.

Я хорошо помнил тот день, когда мое возмездие свершилось. Много месяцев ушло на восстановление, и злость внутри росла в геометрической прогрессии, но мое терпение окупилось. Я выловил лысого директора возле его частной хаты. Никого не звал – в одиночку пришел. Оглушил мудака ударом сзади, а затем начал месить кастетом. В планах не было убивать эту падаль. Только автограф оставить на память. Что я и сделал «розочкой» на его роже.

– Я помню, что ты сделал для меня однажды, – нарушил я тишину в какой-то момент. Тихон дернулся и неуклюже оглянулся с надеждой в глазах. – Именно поэтому я дал тебе денег, когда ты пришел ко мне. Но на этом благодарность закончилась, Желудь.

Порывистый ветер подбросил полы моего пальто и растрепал волосы полураздетого Тихона, что нервно лавировал возле самого края крыши. Картина маслом: его руки были связаны сзади, от них через кровельное ограждение к вентиляционной трубе тянулся трос, который и удерживал это тело от падения.