Folie a Deux (СИ) - Шишина Ксения

— Ты наслаждаешься её финансовой зависимостью от тебя?

— Я наслаждаюсь знанием того, что под одеялом ты обнажена, — первоначально он обращается исключительно к потолку, но, коснувшись факта, с которым невозможно спорить, основательно вжимает меня в себя и словно пригвождает к месту своим авторитарным взглядом, — а что же до остального, то мне непринципиально, какое решение примет суд в отсутствие брачного контракта. Я всё равно не перестану заботиться о своих детях, даже если материально их мать сможет дать им всё и без моего непосредственного участия. Но, может быть, я нахожу некое извращённое удовольствие в том, что она по-своему собирается бороться за меня. Да, это лишь мои деньги, не я сам, но всё же они связаны со мной, являются частью меня, я их заработал, и что, если она права, и я всё-таки больше не создан для того, чтобы принадлежать кому-то конкретному? Лишь одному человеку? Я вроде бы желаю этого и жажду, основательных и глубоких отношений с тобой, но вдруг всё это просто бред? — зачем говорить такие вещи и одновременно касаться в том числе и моей нижней губы? Проводить по ней подушечкой большого пальца правой руки, тем самым заставляя меня дышать чаще и мечтать о поцелуе вместо того, чтобы слушать? — Вдруг эмоционально я готов и способен только на что-то поверхностное, на то, что не требует от меня взятия на себя истинно серьёзных обязательств? Что, если быть желанным для многих женщин, но по-настоящему не принадлежать ни одной из них это как раз то, что спустя все эти годы больше всего по мне? В любом случае с тобой я реально начал с попытки подкупить тебя, Моника.

Я встаю и поворачиваюсь к нему спиной. Он и не препятствует. У меня просто нет сил. Не столько потому, что сейчас слишком рано, сколько из-за внутреннего непонимания. Это ведь Райан Андерсон. Наверное, ему должно быть безразлично какое-то там сообщение. Даже если оно от матери его детей. В личном смысле она же ничего для него не значит, так ведь? Тогда откуда у неё в принципе столько власти над ним? Над человеком, который сделал себя сам и может позволить себе быть доминирующим, чтобы всё было только по его. Конечно, я не знаю, почему он вообще полагал, что способен остановиться в целом и остановиться в частности из-за меня, но уже была близка к тому, чтобы поверить в нас. Не раствориться и не потерять бдительность, но оттолкнуть страх о срывающемся Райане Андерсоне, который передумывает разводиться или банально меняет мнение о вероятном будущем со мной, возжелав очередной привлекательный объект противоположного пола. Но, возможно, соперничать с женщиной, которая всегда будет где-то рядом по причине существования совместных детей, это изначальное гиблое дело. Так же, как и всерьёз рассчитывать на то, что привыкший ходить налево мужчина вдруг успокоится и перестанет чувствовать искушение перед очередной ни к чему не обязывающей ночью. После всего услышанного в мыслях крутится лишь один единственный вопрос.

— Кто я для тебя, Райан? Я тебе важна? Или ты собираешься меня разочаровать? — я обращаюсь к нему, но говорю скорее с пустотой и комнатой, чем с ним. Если он не уверен в себе и, как может, пытается донести до меня то, что у него тоже есть определённые страхи, это одно, но прямо-таки убеждённость в неспособности хранить постоянную верность подразумевает под собой вещи, которые, возможно, не перебороть. Нереально всегда быть подле человека, чтобы он видел тебя и из-за этого не мог совершить что-то, чего ему очень хочется. Рано или поздно он всё равно ускользнет и, избавившись от оков контроля, пустится во все тяжкие.

Я сажусь ровно на то место, где сидел Райан до того, как мой голос согнал его, и только тогда поднимаю глаза. Фигура в кресле словно застывшая. Сколько бы ни прошло времени прежде, чем она приходит в движение и выпрямляется в полный рост, за окном уже зарождается рассвет. Мрачный, пасмурный и без солнца, но, несмотря на плотные занавески, вокруг становится заметно светлее. Мне уже не требуется особо напрягать зрение, чтобы видеть дальше нескольких сантиметров. Именно они и остаются между нами, когда Райан останавливается. Его взгляд, направленный на меня сверху вниз, настолько… решительный, что я, возможно, впервые чувствую, что Андерсону было плохо от расставания со мной. Отвратительно. Подавленно. Немыслимо ли повторение для нас обоих в одинаковой степени?

— Я не собираюсь делать этого с тобой сознательно и намеренно, Моника.

— Тогда прекрати меня отталкивать. Мне всё равно, что ты не романтик. Я не знаю, что тебе сделали или какую боль причинили, или другую причину, по которой ты… разочаровался в собственном браке… и клятвах верности, вероятно, тоже, но я не твоя жена. Хотя с моей стороны и глупо обещать, что я не повторю её ошибку, если таковая была и оттолкнула тебя от неё, когда мне неизвестно, в чём она заключалась… я также не собираюсь делать тебе больно умышленно, — это занимает всего несколько секунд или около того, но я замечаю. Потому что внимательно смотрю на мужское лицо. Губы Райана ненадолго искривляются в усмешке, нет, не весёлой, дразнящей или возбуждающе-сексуальной, как обычно, а горькой, от которой внутри загустевает кровь. Данная эмоция говорит мне всё, что я должна знать. Здесь определённо не обошлось без супруги. В ответ на это от желания… нет, потребности дотронуться кончики пальцев начинает словно покалывать. Но я могу только догадываться, как ему, должно быть, будет трудно признать сам факт, что эмоционально он не всегда неуязвим.

— Ты не повторишь… — качая головой, почти жёстко говорит Райан. С убеждённостью, которую я, естественно, не чувствую. Потому что всё ещё не знаю и не понимаю его всего. В моей голове по-прежнему сохраняется огромный пробел. Значительный отрезок жизни до сих пор сокрыт от меня за надёжными засовами. Нет, мне не нужны подробности брака, того, кто кого любил больше или вообще не любил, но я нервничаю, что со мной поступят так же. Боюсь не столько измены, сколько не узнать о ней и продолжать быть с человеком, который перестал заслуживать меня.

— Почему ты так уверен?

— Потому что я думаю, что умею разбираться в людях. Такие вещи не приходят в одночасье, но всё же теперь во мне это есть.

На время я удовлетворяюсь полученным ответом. Несмотря на практически убеждённость в том, что он не передаёт и толики истинного положения вещей. Не может быть всё настолько прозаично. Особенно у миллиардеров и в их семьях. Там всегда замешаны третьи лица. Или даже самые близкие люди, которые знают, куда бить, гораздо лучше других. Через что именно прошёл Райан Андерсон прежде, чем научился читать всех без исключения?

— Иди ко мне.

Он дотрагивается до моей шеи скользящим движением пальцев. Они чувствуются столь изумительно и желанно, что это словно прикосновение к душе, а не просто физическое взаимодействие. Смотря именно в глаза взглядом, отдающимся в самое сердце, Райан красив, как никогда. Обычно мне всегда так или иначе думается о том, чтобы он вновь заявил права на моё тело, но прямо сейчас я хочу лишь касаться. Ощущать разносимое кровью и сокращением сердечной мышцы тепло мужчины, пока ему не настанет время выезжать на работу. Меня охватывает предвосхищение чего-то неожиданного, когда Райан словно вырисовывает невидимую линию, точно следующую вдоль ключицы до моего левого плеча.

— Сделаешь мне тосты с джемом, если он у тебя есть? — Андерсон дышит странно рвано. Импульсивно, порывисто я касаюсь его левого бока. Он склоняет голову, становится чуть ближе, в то время как тонкие длинные пальцы сильнее надавливают на кожу, но без ощущения боли. Только с желанием обладать. С потребностью оставить свои отпечатки. Мне бы хотелось увидеть эти невидимые следы. Наверное, здесь присутствует доля определённого сумасшествия, пусть я и не собираюсь заходить дальше мыслей и говорить вслух о чём-то подобном. Хотя не сомневаюсь, что в случае чего мужчине не составило бы труда арендовать ультрафиолетовую лампу или нечто иное, позволяющее обнаружить вещи, недоступные человеческому зрению в любое другое время.