Между прочим (СИ) - Столыпин Валерий Олегович

Вероника расплакалась, — почему так-то, почему! Мы с тобой стали чужими. Ты даже ревновать меня не желаешь. Мне скучно с тобой, Лобанов.

— Мы все родом из детства… где цветной, объёмный, яркий антураж, где волшебные звуки и манящие запахи, где постоянно происходят изумительные события, о существовании которых мы даже не догадываемся. Каждый миг — приключение, каждое движение — открытие. Но так не может продолжаться вечно, пойми. Рано или поздно таинственные и волнующие сюжеты становятся обыденными, привычными, замыленными. Отсюда меланхолия, скука. Плюс ограничения и обязанности. А хочется пьянящего чувства свободы, исполнения желаний, приятных сюрпризов, праздничного салюта. Вот и грезим. Напридумаем всякой-разной чувственной экзотики и смакуем, рассчитывая в иллюзиях на необоснованное, незаслуженное счастье. Жизнь — процесс динамичный и беспощадный, второго шанса создатели не предусмотрели. Шаг — выбор, шаг — выбор. И неминуемые последствия. Добро пожаловать во взрослую жизнь. Думаешь, мне легко и просто? Так нет. У меня тараканов в голове больше, чем население муравейника. Предполагаю, что тебя мучает, извини за откровенность, вопрос — а тому ли я дала.

— Какое тебе дело, чего ты в мозгах у меня копаешься? Без того муторно.

— Живу я здесь, Вероника Андреевна. У меня о том справка имеется, штамп в паспорте стоит, колечко заветное на пальчике сверкает. Не умеешь ты врать, болезная. Не изменяла ты мне. Да пусть даже и так.

— А ты, ты… изменял?

— Сама как думаешь?

— Вот и прокололся. Вопросом на вопрос отвечают, когда есть, чего скрывать. Так и знала.

— Что тебя терзает, гложет? Поделись. Мы же семья. Или давай помечтаем. Неужели нам ничего не хочется, кроме того, что имеем? А память… столько всего замечательного произошло.

— Ты же приземлённый, скучный. О чём с тобой говорить, о чём мечтать?

— О красоте, о любви. Помнишь тот день, когда мы познакомились?

— День как день. Ничего особенного. Ты мне на ногу в автобусе наступил.

— Вот! А ты дёрнулась и каблук сломала. Пришлось до сапожной мастерской на руках тебя нести.

— Больно хотелось.

— Мне казалось, что понравилось. От тебя пахло… мандаринами что ли. И чем-то особенным, отчего голова кружится. Я сразу влюбился… а ты?

— Мне хотелось тебя загрызть.

— Странно. А щекой зачем тёрлась?

— Откуда мне знать. Нечаянно. Я про тебя не думала.

— Ну да, ну да… про каблук наверно. Мы его по пути благополучно посеяли. Пришлось такси ловить, деньги у соседей стрелять, чтобы с водителем расплатиться. Вечером у нас было свидание. Малиновый закат, пустынная набережная, первый поцелуй.

— Ничего интересного. Обслюнявил всю. Мне потом от мамы влетело за то, что поздно пришла. За туфли тоже.

— Я был на седьмом небе от счастья. Нет, на десятом. Я и сейчас… давай поцелуемся.

— Вот ещё! Не заслужил.

— А ты глаза закрой. У нас свидание. Лунная дорожка дрожит на зыбкой воде. Ты, я, светляки, цикады, звёзды.

Вероника ни с того, ни с сего расплакалась.

— Такого никогда больше не будет. Возраст.

Никита бережно поднял жену, завёрнутую в плед, усадил на колени, поцеловал.

— Чего ты на самом деле, именинница. Всё ты придумала. Любимая!

— Ну-ну, Лобанов, не дети уже, чтобы вот так, в кресле. Дашка может вернуться. Срамота какая.

— Это ты брось. У меня и моей жены сегодня праздник. Разврата хочу, наслаждения, страсти. Хватит скрывать свои достоинства. Боже, какая ты у меня красивая…