Древний Рим. Имена удовольствий (СИ) - Грез Регина

Мы прибыли в дом Клодия еще до наступления сумерек. Ну что ж, прощай роскошь пиров: серебро и хрусталь, розовый мрамор и золотые ткани. Прощайте завитые мальчики в надушенных туниках, что обносили гостей большими блюдами с парфянским козленком или фаршированными молочными поросятами, глубокими чашами с дарами моря — лангустами и омарами, речными и морскими угрями, а также с тигровым креветками.

Наверно, никогда мне больше не отведать маринованного зайца под соусом из лука, руты, перца и четырех фиников, а также нежнейшего бисквитно-марципанового десерта — знаменитой «кассаты».

Но в таком случае, привет вам, Элиав и Мапроник! Вы не отощали без своих хозяев? Нет? Ну и отлично! Тогда, привет ячменному супу и салату из капусты и рукколы, привет каше из чечевицы или нута. Ну, наконец-то! Я даже успела соскучиться по серым лепешкам с отрубями! И вообще, я не голодна… у меня болит душа и, кажется, ноет тело… о, нет, только не это, я даже и думать забыла, что со мной такое должно будет приключится. Где тут ближайший гипермаркет с отделом средств индивидуальной гигиены?

Я желаю увидеть полки, забитые всевозможными коробочками и пакетиками, назначение которых известно каждой женщине с определенного возраста. Такой лавки в Риме, естественно, нет и у меня не хватило ума расспросить Оливию или какую-нибудь из ее более общительных подружек. Вот же досада, понятия не имею, чем обходятся древние римлянки в такие интимные моменты своей биографии.

О, Боги! У меня начались особые дни и под рукой нет никаких средств защиты, зато рядом крутится здоровенный фракиец, а глаза молодого грека сияют неподдельным счастьем. Элиав очень рад меня видеть, это заметно и даже хитрец — Мапроник блаженно улыбается почти беззубым ртом, надеясь на более качественную кормежку. Да было бы за что, в его-то случае!

Я шепчу о своей женской проблеме Клодию, он понимающе вздыхает и предлагает использовать парочку своих стареньких, рваных туник. Я обнимаю своего благодетеля, называю его отцом и братом, моим спасителем и обещаю сочинить в его честь несколько од — по одной за каждую тунику. Дакос смотрит на нас, недобро прищурясь, и меня это начинает раздражать. Навязался на мою голову этот варвар, ну, я уже почти вполне освоилась в Риме и поэту-патрицию прихожусь родней, так что можно и на фракийца смотреть свысока, хотя при его росте мне это было бы сложно.

Я спряталась в своей комнате, привела в порядок все свои личные дела и окончательно захандрила. Ну, что поделать, отсижусь в норе из римского бетона, буду делать вид, что скучаю по Оливии и волнуюсь за Клодия. Кстати, надо забежать к нему перед сном, вывести на откровенный разговор, пусть поделиться наболевшим, может, полегчает.

Элиав занес мне кувшин с подогретой водой и полотенце. Молодец, помнит еще мои привычки и свои обязанности. Мы немного поговорили о том, как наши служащие тут без нас домовничивали, и я даже начала советоваться насчет Дакоса, как последний — легок на помине, появился на пороге моей маленькой спальни. Я напустила на себя самый суровый вид:

— И что вы тут забыли, мужчина?

Ответ раба меня просто вывел из себя, какое нахальство!

— А что здесь делает этот мальчишка? Я его придушу, если он будет ходить к тебе по ночам!

— Элиав принес мне воду для умывания. И я не обязана перед тобой отчитываться, кто и что делает в моей комнате. Знай свое место.

— Мое место рядом с тобой, Госпожа. Ведь я обязан охранять тебя.

— В доме Клодия мне ничего не угрожает. Покинь мою комнату!

— А мальчишка останется?

Мне стало страшновато… за Элиава. Фракиец выглядел очень серьезным и даже злым. Гай был совершенно прав — с этим парнем не миновать забот. Надо срочно напомнить Дакосу, кто тут главный.

— Ты ничего не перепутал? Ты здесь раб и обязан меня слушаться! Если же нет… иди куда хочешь! Может, дать тебе свободу? И правда, хорошая мысль. Ты этого добиваешься, да? Продать я тебя не могу, мучить я тебя не собираюсь, никаких работ для тебя у нас не предусмотрено… что тебе у нас делать? Завтра спрошу у Клодия, как и где правильно оформить бумаги, то есть дать тебе «вольную грамоту».

— Так вот почему ты бедна и до сих пор не имеешь мужа. Ты разбрасываешься подарками судьбы, даже не оценив их по заслугам.

— А, ты у нас подарок! Ну, конечно! Ты споришь со своей хозяйкой, врываешься ко мне в спальню и угрожаешь другим… э-э-э… рабам. Элиав мне друг! Просто друг и ничего, что он не свободен. Душу нельзя заковать в цепи. А если мы каким — нибудь чудом разбогатеем, я уверена, что Клодий непременно сделает Элиава вольноотпущенником, потому что ему он тоже… почти друг. Его секретарь и помощник. Ведь, правда?

Я тепло посмотрела на юношу, что сидел на краю моего ложа и хлопал своими длинными ресницами. Неужели перепугался этого дикаря-фракийца? Да, не дам я ему тебя обижать, не волнуйся!

— Я каждый день возношу молитвы Юноне за здоровье моего добрейшего Господина и моей драгоценной Госпожи!

Я благодарно вздохнула. Драгоценная Госпожа — это он обо мне. Славный парень! Дакос переводил взгляд с меня на Элиава, а потом снова повысил голос:

— Пусть он уйдет, я хочу с тобой поговорить!

Еще чего выдумал! У меня нет ни малейшего желания оставаться с ним наедине. Обстановка комнаты немного напоминает мой кубикулюм на вилле Котта, тогда я, кажется, была немного пьяна и позволила Дакосу больше, чем следовало. И если он надеется на «продолжение банкета», то очень напрасно!

— Можешь говорить при нем, у меня нет секретов от Элиава. А потом вы уйдете вместе, я устала и хочу отдыхать!

— Я могу помочь тебе спокойно заснуть. Я буду гладить твои волосы и твою спинку, твои белые ножки… и не сделаю ничего, что ты не захочешь. Тебе не нужно бояться меня, Госпожа. Я буду тебе послушен, ты ведь в этом уже могла убедиться.

Элиав вытаращил глаза и теперь посмотрел на меня с явным удивлением. О, Боги! Когда же эти мужчины оставят меня в покое и уберутся отсюда!

— Так о чем ты хотел поговорить?

— Завтра с утра я пойду в город. Я выйду рано, пока ты еще будешь спать. Не думай, что я убежал, я не покину тебя.

— И что ты собираешься так рано искать в Риме?

— Это мое дело. Я только предупредил тебя.

— Да иди ты, куда хочешь, но… Если ты затеял что-то плохое… Дакос! Даже не смей думать о том, чтобы кого-то убить или ограбить.

— Ты хочешь меня обидеть, женщина? По-твоему я похож на вора или разбойника?

— Я тебя совершенно не знаю! Понятия не имею, что ты за человек! Но наглости и дерзости тебе точно не занимать! Ты все сказал? Я тебя отпускаю на утреннюю прогулку, так и быть, походи, полюбуйся Римом.

— Я не ищу развлечений! А Рим я уже успел хорошо повидать в первые месяцы плена.

Он глухо произнес свои последние слова и мое сердце дрогнуло. Вряд ли Дакос хотел меня разжалобить, но некоторое сочувствие его признание все-таки у меня вызвало.

— Я тебя услышала. Я не собираюсь тебя держать взаперти, даже при всем желании, я даже не знаю, как подойти к этому вопросу. У меня никогда не было рабов…

— Это заметно!

— Да, ты, кажется, насмехаешься? Прочь с глаз моих! Оба! Выметайтесь отсюда, я хочу спать! И никакие помощники мне в этом не нужны.

— Я сейчас уйду. Только с завтрашнего дня я буду приносить тебе воду для вечернего умывания. Я, а не этот смазливый грек!

— Та-ак, интересно… я тебе не стыдно будет прислуживать женщине? Это не заденет твою мужскую гордость и твою воинскую честь? А?

— Ты кое-что сделала для меня и я умею быть благодарным. На моей родине принято уважать женщин, правда, ты еще не стала матерью, но когда-нибудь будешь ею. Мы поклоняемся Великой Богине и она учит нас оберегать тех, что дарят нам радость и продолжают наш род. Нет, служить тебе не будет для меня позором. К тому же ты вовсе не римлянка. И живешь очень скромно. Я тебе помогу.

— Чудесно! Просто чудесно! Всю жизнь мечтала о таком помощнике!