Лейла Мичем - Знак розы
— Не думаю, что здесь найдется кто-нибудь, кто не знает о твоих чувствах к Перси.
— Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду. — Люси говорила раздраженным шепотом, стараясь, чтобы ее не услышали Уорики. — Все остальные могут думать, будто я надеюсь когда-нибудь завоевать Перси, но тебе ведь известно, что я знаю: у меня нет ни малейшего шанса. Но что может помешать мне любить его, молиться за него и радоваться тому, что он вернулся домой живым и здоровым?
— Может быть, твоя гордость? — предположила Мэри.
Как может женщина так невозмутимо раскрывать свое сердце для боли, подобно глупому щенку, подставляющему живот под удар?
— Гордость? — презрительно фыркнула Люси. — Чушь! Гордость - всего лишь путы, приковывающие тебя к месту безо всякой надежды увидеть, что там дальше, за горизонтом. Ты бы лучше усмирила гордость, милочка. Она может стать твоей ахиллесовой пятой.
— Вот они!
Приближаясь к станции, поезд замедлял ход. Все головы повернулись в ту сторону. Абель, вцепившись побелевшими пальцами в трость, торжественно выпрямился, расправляя плечи. Мэри тут же забыла о Люси. По щекам Джереми Уорика катились слезы, а Беатриса извлекла из рукава платья внушительный кружевной платочек и поднесла его ко рту. Дирижер оркестра взмахнул палочкой. Начальник станции с важным видом прошествовал к тому месту, где должен был остановиться локомотив.
— Я их вижу! — завопил какой-то мужчина, спрыгнувший на рельсы.
Мэри узнала в нем фермера, который потерял старшего сына в битве при Буа де Белло[8]. Он сорвал с головы шляпу и начал размахивать ею, что-то крича. Мэри вдруг остро пожалела о том, что рядом нет матери, но Дарла осталась дома - безжизненная оболочка, потерявшаяся в просторах кровати. Ее долгая битва с алкоголизмом наконец завершилась, но победа досталась ей высокой - быть может, слишком высокой - ценой. Оставалось только ждать и надеяться на лучшее, да еще на желание матери жить. Может, возвращение Майлза пойдет ей на пользу. Как знать, может, он вернулся как раз вовремя, чтобы спасти ее, и они вновь станут одной семьей.
Люси что-то визжала Мэри на ухо. Поезд медленно останавливался под скрежет тормозов, и все собравшиеся на перроне жадно вглядывались в окна, ища глазами знакомые лица. Начальник станции бодро вскочил на подножку.
— Почему они не выходят? — поинтересовалась Люси.
— Скорее всего, они стоят в коридоре и ждут своей очереди, чтобы сойти, — сказала Беатриса.
— Не исключено, что Бен решил просветить мальчиков насчет того, какой прием их ожидает, — предположил Джереми, имея в виду начальника станции.
— Или, быть может, моему сыну понадобилась помощь, — заметил Абель. — Сведения такого рода передают по телеграфу заранее, сами знаете.
— В таком случае Бен непременно сообщил бы нам об этом, — возразила Беатриса.
— Ну же, черт возьми, где они? — захныкала Люси, когда толпа на перроне затаила дыхание.
В дверях появился начальник станции. Он быстро сошел на платформу и, подняв руки, обратился к встречающим.
— Слушайте все! Капитаны Толивер, Уорик и ДюМонт выйдут к нам через минуту. Я прошу всех отойти от вагона, за исключением членов их семей. Не забывайте, что в вагонах есть и другие пассажиры. Я бы просил вас позволить им пройти в здание вокзала.
— Бен, довольно, ради всего святого, — резко бросила Беатриса. — Прекращай болтать и дай мальчикам сойти!
Начальник станции отвесил короткий поклон и отошел в сторону, освобождая проход.
— Джентльмены! — крикнул он, обращаясь к тем, кто находился внутри вагона.
Толпа затаила дыхание, а потом, когда на площадке появился Перси, взорвалась приветственными криками. Оркестр заиграл марш, и Люси, Беатриса и Джереми рванулись вперед, но Перси, казалось, высматривал кого-то еще поверх их голов. Мэри медленно подняла руку, и он нашел ее взглядом и долго-долго смотрел ей в глаза, прежде чем сойти со ступенек. А затем она потеряла его из виду. Она успела разглядеть лишь краешек его фуражки, а потом его заслонила шляпка Беатрисы и широкоплечая фигура отца. Бедная Люси металась, как птенец, выброшенный из гнезда, будучи не в силах прорваться сквозь плотное кольцо объятий.
Мэри переполняла неимоверная радость. Волна облегчения накрыла ее с головой. Перси был жив... и здоров... и даже невредим. Он вернулся домой.
Прошла еще минута, показавшаяся ей вечностью, и на площадке появился Олли, сияющий, как всегда. Рука Мэри взлетела ко рту. Позади нее глухо ахнул Абель.
— О Боже. Ему все-таки ампутировали ногу.
Глава 13
Вслед за Олли на площадке вагона появился Майлз. Он шагнул на перрон, подслеповато щурясь, как человек, впервые увидевший солнечный свет после долгого заточения в подземелье. Мэри и Абель беспомощно смотрели на мальчиков и молчали. Олли помахал внезапно притихшей толпе костылем, а потом ловко спустился по ступенькам, демонстрируя обычную живость. Правая штанина его армейских брюк была подвернута до колена и болталась.
Ужасающе худой, с лицом, покрытым смертельной бледностью, за ним спускался Майлз, сосредоточенно глядя себе под ноги, чтобы не упасть со ступенек. Стараясь ничем не выдать потрясения, помрачневший Абель предложил Мэри руку, и они вместе шагнули вперед, чтобы встретить сына и брата.
— Майлз? — неуверенно проговорила Мэри, не зная, позволит ли он обнять себя.
Он непонимающе уставился на нее.
— Мэри? Это ты? Мой Бог, да ты стала настоящей красавицей. Впрочем, я тоже, верно? — Он иронически улыбнулся, почти как раньше, обнажая зубы, которые уже начали портиться. — А где мама?
— Дома. Она с нетерпением ждет тебя, Майлз, и я... тоже.
Мэри почувствовала, как у нее задрожал подбородок, а на глаза навернулись слезы.
Майлз опустил на землю свои баулы и протянул к ней руки.
— Что ж, сестренка, иди ко мне и обними своего брата.
Она крепко прижала его к себе, еще раз ужаснувшись его худобе.
— Кожа да кости, — жалобно простонала она. — Сасси придется хорошенько постараться, чтобы откормить тебя.
— Как она поживает?
— Она все такая же, — сказала Мэри. — Только постарела немного. И стала чуточку быстрее уставать.
— А мама?
— Боюсь, все по-прежнему. Потом я расскажу тебе о ней поподробнее.
За спиной послышались скрип и шарканье.
— Привет, крошка Мэри.
Это был Олли. Как и у остальных, форма висела на нем мешком, но глаза по-прежнему поблескивали озорным огнем. Его отец обернулся к Майлзу и обнял его, не в силах сдержать слезы.
— Милый Олли, — сказала Мэри. На глаза ей опять навернулись слезы, когда она подалась к нему, чтобы легонько поцеловать. — Добро пожаловать домой.
