Екатерина Вильмонт - Шалый малый
– Поль, я зашиваюсь! – стонала она. – Вот не думала, что такое возможно! Даже не успеваю тебе помогать...
– Ладно, как-нибудь! Если так и дальше пойдет, надо будет нанять тебе какого-нибудь помощника, так сказать, на черную работу.
– Да разве я доверю кому-нибудь? Помнишь, на первой свадьбе я делала торт с анютиными глазками?
– И что?
– А там еще кондитер местный был, который чуть что говорил: «Забодай тебя баран!» – так он мне все советы давал... Если б я его слушалась, торт нельзя было бы в рот взять. А он кондитер с опытом, с кучей дипломов...
– Ну, тогда не ной!
– Я знаешь, чего разнылась?
– Голодная?
– Ага! А у нас ничего нет...
– Тогда пошли обедать! Я тоже проголодалась, тем более на улице мороз, а я в мороз зверски хочу есть!
И мы пошли обедать в ресторанчик, расположенный в соседнем переулке. После Нового года у нас практически не было возможности спокойно пообщаться, все на бегу и на скаку. Поэтому, когда мы сделали заказ, я сразу потребовала:
– Насть, ну рассказывай!
– О чем?
– Как Новый год встречала.
– Поль!
– По-моему, я заслужила право узнать все в подробностях.
– Ох, Полька... Я такая идиотка...
– Это факт известный. Но что там было-то?
– О, сначала это был сплошной гламур! Такие гости, такие дамы, такие меха-брильянты, я себя просто чумичкой чувствовала... Правда, все вроде как люди воспитанные, тонкие, твоими елками восхищались, словом, красота... И вдруг заявился этот Руслан со своей бабой. Видела бы ты ее... Такая хабалка вся в золоте... волосы травленые, брови нарисованные... Юлиан был в шоке. Чувствовал себя жутко неловко. Гости, по-моему, недоумевали. А Руслан вдруг на меня глаз положил, начал приставать, да так назойливо, мерзко... Ну, я старалась его как-нибудь поделикатнее отшить, а он все напирает... Я уж не знала, куда деваться... А тут Таня Трунова...
– Это кто?
– Артистка, в сериалах снимается, милая такая, она замужем за каким-то бизнесменом, вдруг предложила пойти в баню, мол, это кайф такой... на берегу реки, там прорубь есть, ну я и подумала, лучше с бабами в прорубь, чем от этого поганого мужика отбиваться, а там эта хабалка разбушевалась... Вот и все, собственно, а дальше ты сама все знаешь. Мне так жалко было Юлиана...
– С ума сошла?
– Ну, он же не виноват, что к нему такой тип незваным заявился.
– Виноват! Если к тебе такие гости заявляются, значит, ты это заслужил! И вообще он все-таки какой-то темный тип...
– Да ну, он нормальный. Такой обходительный...
Я хотела рассказать Насте, что Макар, похоже, узнал Руслана, но решила ее не пугать. Зачем?
– Поль, а скажи...
– Если ты насчет Макара, то у меня с ним ничего нет, и не было.
– Но он же такой клевый!
– Знаешь, как Анфиса его назвала? Шалый малый!
– Здорово! Очень ему подходит.
– Согласна.
– Но он же в тебя по уши.
– Ну и что?
– И ты совсем даже о нем не думаешь?
– Нет, – покривила я душой. Я не мечтала о нем, но опасалась, что он может выкинуть что-то...
– Какая ты, Полька... Как оловянный солдатик.
– Стойкая, что ли? – засмеялась я.
– Ну да. А ты о нем хоть что-то знаешь?
– Да нет... Но он мне внушает подозрения. И кстати, деду тоже.
– Какие подозрения?
– Понимаешь, он... Вот когда мы ехали за тобой, нас тормознул гаишник. Начал что-то плести, а Макар показал ему какой-то документ. Тот по струнке вытянулся и сразу нас отпустил.
– Ну, подумаешь, вот мама любит рассказывать, как они с отцом поехали на машине в Киев, еще в советские времена. А папа обожает скорость, ну его и останавливают... А он говорит гаишнику: «Извини, браток, спешу в гости к генералу Василишину». Тот сразу честь отдает и отпускает. Мама в полном недоумении. Спрашивает, кто такой генерал Василишин? Оказалось, папа где-то краем уха слышал, что в Киевской ментуре есть такой генерал. Вот и все. А у маминого брата было блатное удостоверение МВД, он всегда его показывал гаишникам, и всегда его отпускали. Так что это ни о чем не говорит.
– Может, и так... А как он вырубил Юлиана?
– Ну, милая, сейчас каждый третий знает всякие приемчики. Я еще могу понять, что такая фигня приходит в голову твоему деду, советские люди на этом были повернуты, а вот тебе...
– Не знаю я ничего, Настька. Но была очень рада, что он со мной увязался.
– Еще бы... Слушай, а почему ты Юлиану все в таких красках обрисовала, сплошной, видите ли, прикол?
– Инстинкт самосохранения, Настька. Так лучше.
– Почему?
– Настя, выключи дуру! И включи чувство юмора! Помогает...
В этот момент у Насти зазвонил телефон. Она взглянула на него.
– Эдька! Алло, Эдик! Да... Что? – глаза у Насти полезли на лоб. – Эдь, она что, рехнулась? И у нее этот иск приняли? Вот кретинка! Ну, и ты тоже хорош! Не мог внушить этой корове... Вот-вот, постарайся! А иначе больше никогда мне не звони! Тьфу!
– Что случилось?
– У тебя воображения не хватит!
– Почему? Я все поняла.
– Что ты поняла?
– Эта белая задница Туманова подала на меня в суд?
– Как ты догадалась? – опешила Настя.
– Тоже мне теорема Ферма... Эдька ее юрист. Ты на него вызверилась. Говорила о каком-то иске... Делов-то!
– И ты так спокойна?
– Как пульс покойника!
– Но почему?
– Этой кретинке нужен пиар! И нам тоже сгодится. Причем платить за него будет она и немало, а мы задаром попользуемся. К тому же у меня есть координаты того журналиста, который снимал эту прелестную сцену, так что мы спокойно можем подать встречный иск!
– Но что она может тебе предъявить?
– Могу лишь догадываться. Скорее всего, срыв презентации, хотя, насколько я знаю, презентация состоялась. И кругом было еще полно свидетелей... Так что, Настя, бояться нечего.
– Но ты же знаешь наше правосудие!
– Настя, при чем тут правосудие? Это дело далеко не уголовное. На самый худой конец она потребует возмещения ущерба. Боюсь, ей любой судья в этом иске откажет. А Эдька твой, видно, совсем хреновый юрист, если нашел работу только у этой идиотки. И еще не смог объяснить ей... Хотя таким бабам сложно что-то объяснить. Они упертые, а эта особенно. Словом, не волнуйся. А в случае чего дед позвонит Генри Резнику, он с ним хорошо знаком...
– И станет Резник такой чепухой заниматься?
– Нет, конечно. Но порекомендует толкового адвоката. Хотя я и сама обойдусь.
– Ох, ты и крутая, Полька! А я как слышу про суд, у меня сердце болеть начинает.
– Принимай валидол!
– Да ну тебя...
Четырнадцатого января Вадим улетал в Копенгаген. Аккуратно сложил свои вещички в чемодан от Луи Виттона и уехал. Я хотела его проводить в аэропорт, но он категорически воспротивился.
