Ульяна Соболева - Черные Вороны. Паутина
Я с ужасом смотрела, как женщину швырнули на пол, несколько мужчин обступили ее кругом, на ней разодрали одежду. Я слышала, как она кричит, рыдает, как они подначивают друг друга грязными словечками. Нас больше не выводили с трюма, нас оставили любоваться зрелищем, чтоб неповадно было. Но никто не смотрел, все закрывали уши руками, прятали лица, а ее крики все равно до нас доносились. Мне казалось это никогда не закончится. Я слышала все, что они делали потому что ублюдки озвучивали каждое движение, все грязь, приказывали, матерились. Она не сопротивлялась и уже не кричала, только постанывала и плакала. Все время плакала. Я этот плач никогда не забуду. Это было впервые. Я никогда раньше не встречала такой жестокости по отношению к женщине. Как можно выжить после этого? Как можно после этого спать по ночам? Они ее ломали. Теперь я понимала значение этого слова. Ломали по-настоящему. Так, как только можно сломать живое существо.
— Хватит! Не то сдохнет. Оставьте ее тут — пусть в себя приходит. Мехмет заберет в бордель потом, если оклемается.
Меня тошнило, и голова кружилась, трясло от отчаяния и ужаса. Когда отвязали и повели к выходу, мимо несчастной, которая рвала на пол и ползла окровавленная к стене, я сама почувствовала спазмы в желудке. Она подняла на меня лицо залитое слезами, кровью и спермой и я отшатнулась, тяжело дыша. Твари! Ублюдки! Конченые, отмороженные ублюдки! Господи! В какой ад я попала?! Это хуже, чем на проклятой даче Ахмеда! Это самое страшное, что я когда-либо видела.
— Пошла, сука, или на ее место хочешь?
Пнули в спину, и я сделала шаг к двери, все еще глядя на женщину. Я никогда этого не забуду и до меня с ужасом начали доходить слова: «Мы никто, мы их вещи, их рабы, они могут нас насиловать, бить, терзать».
— Все, твари?! Теперь все успокоились! Пошли за мной!
Нас и правда накормили, согнав, в одно помещение, похожее на столовую, потом отправили мыться. Как скот. В душевую под надсмотром нескольких мужчин. Меня трясло от страха и отвращения. С нас сдирали одежду швыряли нам мыло, а сами смотрели, как мы моемся, иногда подзывали к себе то одну, то другую, лапали, заставляли заниматься с ними оральным сексом. Меня пока не трогали, а я, в затаенной истерике, ждала своей очереди и понимала, что все были к этому готовы. Все, кроме меня, и от одной мысли, что кто-то из этих уродов прикоснется ко мне я впадала в состоянии хаоса, в такую панику, что мне казалось я не смогу молчать и меня убьют. И пусть убьют. Лучше сдохнуть, чем стоять перед ними на коленях и брать в рот их вонючие члены.
Нас снова выгнали из душа в ту же круглую залу — столовую. Вокруг тошнотворная роскошь и золотая роспись по стенам. И меня снова затошнило, как тогда на проклятой даче Ахмеда. Слишком похоже. Отдает тем же цинизмом и болотом. Адом под декорациями Рая.
Все пленницы, кроме меня, голые, стояли в шеренгу по кругу, а Мехмет высокий рыжеволосый тип, с густой щетиной и зелеными сальными глазками, рассматривал нас, как лошадей на ярмарке и щелкал коротким хлыстом, иногда охаживая им кого-то из девушек. Не сильно, но достаточно для того, чтобы они вскрикнули или заплакали, а он улыбался и похотливо поправлял член под джинсовыми штанами.
Некоторых увели сразу, я даже не знаю куда и знать не хочу! Я вообще старалась абстрагироваться насколько это вообще возможно в этом кошмаре. Я успокаивала себя тем, что я им нужна не за этим. Скорей всего не за этим… но если я ошибаюсь?
Нас осталось всего десять. Он прошел возле каждой, трогая за лицо, за грудь и за ягодицы, Некоторым приказывал стать на четвереньки задом к нему, наклонялся, засовывал в них пальцы и комментировал насколько там узко или нет. Остальные ржали, наблюдая за этими проверками. Когда он подошел ко мне я подумала о том, что выжить не хочу. Пусть лучше забьют до смерти, но я не стану даже на четвереньки. Мехмет потрогал мои волосы, ущипнул за сосок через кофту.
— Она? — спросил у одного из своих.
— Она самая. Бакит себе хочет. Велел обращаться иначе.
— Себе или для кого-то по заказу?
— Сказал себе лично. Приедет аукцион смотреть, цену обещал приличную.
Глаза торговца ощупывали меня так тщательно и мерзко, что я чувствовала, как он копошится у меня под кожей.
— Даже так? Жаль. Я б ему подогнал парочку других, а эту забрал в одно шикарное место, где как раз не хватает таких красоток свеженьких, не сидящих на дури.
— Личные указания, Мехмет. Бакит именно её хотел.
— По фиг. Разденься, сучка! Давай снимай шмотки. Покажи, что ты там спрятала настолько золотое, что сам Бакит глаз положил? Ты меня слышишь, ты, недосука? Снимай шмотки и покажи мне свое тело. Симпатичная физиономия еще не залог успеха на торгах. Если Бакит не возьмет, а у него бывают заскоки, я знать хочу, что мне делать с тобой?
Я и не думала ему покориться, потому что лучше вскрыть себе вены, чем позволить с собой, как с ними всеми. Я после этого выживать не собираюсь. Потому что Я не выживу. Один из пособников Мехмета что-то шепнул ему на ухо.
— Ну и что?! Для меня она — ноль, шлюха, пустое место! Какая разница? Ее все равно трахать будут, как последнюю шалаву. Бакит сам побалуется потом брату скинет и будут видео снимать с ней в главной роли, а может на ошметки и по пакетам в лес после очередной вакханалии. Я что не знаю забавы этих двух ублюдков-извращенцев? Снять тряпки, я сказал!
— Да пошел ты! — процедила я сквозь зубы и плюнула ему в лицо. — Когда за мной придут, то тебе отрежут яйца и заставят сожрать.
— Сука! — Лицо Мехмеда заострилось, глаза вспыхнули, и он сжал плеть покрепче и замахнулся. Я даже не моргнула глазом, не дернулась и не отшатнулась. Рука с плетью медленно опустилась. И вдруг за волосы схватил так, что из глаз брызнули слезы.
— Если бы я не был уверен, что ты принесешь мне немеряные бабки, я бы убил тебя прямо сейчас. Оттрахал во все дырки, даже в уши, а потом бил до смерти, глядя как блюешь кишками. Но на тебя уже есть покупатель. Твое счастье, что ты так дорого стоишь.
С этими словами он повернулся к своим.
— Подержите ее, я осмотрю зубы и на ощупь проверю, что под этими дорогими шмотками скрывает наша вип шалава для Бакита.
Меня тут же схватили сзади, руки завели за спину, а голову оттянули за волосы назад и придавили шею так, что я не могла даже пошевелиться.
— Не дергайся, не то я за себя не ручаюсь. Стой смирно.
Мехмет приподнял мою верхнюю губу, осматривая зубы.
— Даже не курит. Блядь, у меня такой заказ есть. Бакит все карты вечно спутает. Лучших, падла, себе забирает и за долг списывает. Но за нее я возьму свое, либо не получит её.
