Майя Бэнкс - Юная жена
Ее прикосновение привело его в трепет. Гром и молния! Пальцы Эвелин были гладкими и мягкими. Грэму было приятно коснуться их своей грубой ладонью. Нельзя так долго удерживать ее руку! Эти пальцы слишком нежные для его шершавых рук.
Когда Грэм усадил Эвелин рядом с собой, Рори хотела запротестовать, но Грэм ее успокоил:
— Сядь с другой стороны от Эвелин. Сегодня Боуэн может сесть дальше.
— Ему это не понравится, — пробормотала Рори. — Лучше бы посадил Эвелин с другой стороны от меня, подальше от Боуэна и Тига. Она им не нравится.
Грэм вздохнул.
— Думаешь, они решатся ее обидеть, когда я сижу рядом?
— Нет, но она все равно почувствует. Она же видит, как они на нее смотрят.
— Рори, я очень ценю, что ты пытаешься защищать Эвелин, но не считай, что я сам не могу защитить ее от тех, кто желает ей зла. Это мой долг, я ведь ее муж и серьезно отношусь к этому. Садитесь. Обе.
Эвелин опустилась на лавку. Рори села с другой стороны от нее. Грэм занял свое место во главе стола. В зал входили все новые люди. Наконец появились братья Грэма и Рори.
Когда Тиг увидел, что Эвелин заняла место Боуэна, то не сумел скрыть раздражения. Боуэн же ничего не видел, пока не подошел почти к самому столу. К его чести, надо сказать, что он сумел справиться с разочарованием.
— Сегодня сядь рядом с Рори.
Боуэн молча пошел к указанному месту. Тиг бросил на Эвелин угрюмый взгляд и сел напротив нее.
Грэм изумился, когда заметил, что его жена ответила Тигу столь же свирепым взглядом. Она не желала уступать. Тиг решил, что это вызов, и уставился ей прямо в глаза. В безмолвном поединке они сцепились взглядами.
С каждой секундой лицо Эвелин становилось все мрачнее, губы сжимались в решительную линию.
Как ни странно, Тиг первым отвел взгляд, потом быстро посмотрел на Грэма, как будто ожидая упрека. Упрек был получен в виде сурового взгляда старшего брата. Щеки Тига порозовели, и больше он не смотрел в сторону Эвелин.
— А теперь приступим к обеду, — бесстрастным тоном сказал Грэм.
Все принялись за тушеного ягненка. За столом царила непривычная тишина. Обычно братья обсуждали события дня, подготовку воинов, планы на следующий день.
Сейчас Боуэн вместо этого повернулся к командирам отрядов, которые каждый день обедали за столом лэрда, и принялся обсуждать с ними учебные схватки минувшего дня. Через некоторое время разговор зашел о мальчишках, которых Боуэн учил обращаться с луком и стрелами. Воины с ухмылкой отметили, что молодой поросли Монтгомери еще приходится после занятий вытаскивать стрелы из собственных задниц.
Грэм решил развеять мрачную атмосферу обеда и обратился к Эвелин:
— Что ты думаешь о нашей крепости?
Занятая едой, Эвелин ничего не ответила. Она прожевала кусочек хлеба, который отломила от каравая, потянулась к своему кубку с элем и тут поймала взгляд Грэма.
Ее лицо вспыхнуло. Щеки окрасились румянцем. Склонив голову, она смотрела на него с явным вопросом в глазах.
— Я спросил, что ты думаешь о нашей крепости.
Эвелин кивнула, подняла руки, а потом развела их так широко, что едва не чиркнула Рори по носу.
— Она не больше, чем ваш родовой замок? — предположил Грэм.
Эвелин отрицательно покачала головой и поджала губы. Обвела взглядом главный зал, указала на него пальцем, ткнула пальцем в стол. Потом снова развела руки, подчеркивая размеры помещения.
Грэм кивнул:
— Ну да. Наш зал больше, чем у вас. Но мне кажется, в нашем замке живет больше людей.
Эвелин кивнула в знак согласия.
Грэм собирался задать следующий вопрос, но заметил, что Эвелин вдруг насторожилась. Все тело ее напряглось. Она отложила вилку. Ничего особенного как будто не случилось, просто подошла Кирстен, служанка. В руках у нее был кувшин с элем, и она сначала направилась к Тигу, чтобы долить в его кубок. Потом подошла к Грэму, но встала между ним и Эвелин.
— Хочешь еще эля? — спросил Грэм, ясно давая понять, что его жену должны обслужить раньше его.
Кирстен неловко обернулась и пролила весь кувшин на Эвелин. Эль залил ей грудь, руки, намочил платье и стекал с подбородка в тарелку с едой.
Грэм был так поражен, что сначала не мог вымолвить ни слова. Вот криворукая!
Глаза Эвелин сверкнули обидой, но она взяла себя в руки и поднялась из-за стола.
— Простите меня, лэрд, — пролепетала Кирстен. — Я случайно.
— Тебе следует извиняться перед хозяйкой, — отрезал Грэм.
Кирстен не повернулась к Эвелин, а начала быстро вытирать жидкость, которая лужей растеклась по столу перед Грэмом, но скорее отгоняла ее в сторону Эвелин.
Эвелин все еще стояла рядом. От унижения ее лицо было напряженным и непроницаемым.
— Иди принеси что-нибудь и помоги хозяйке вытереться! — рассердился Грэм. — Ты не мне сейчас должна помогать, а ей. — Он встал и потянулся к руке Эвелин, но она, даже не взглянув в его сторону, прошла мимо и размеренным шагом направилась к выходу.
Рори вскочила с места и, как рассерженный котенок, выкрикнула:
— Сука!
— Рори! — Боуэн был явно шокирован. — Нельзя говорить таких слов, даже в адрес служанки.
— Она сделала это нарочно! — крикнула Рори. — Она весь день цеплялась к Эвелин. Точно вам говорю. Не упустила ни одной возможности обозвать Эвелин сукой. Я просто плачу ей той же монетой.
— Это правда? — зловеще произнес Грэм, поворачиваясь к Кирстен.
— Нет! Все вышло случайно, клянусь вам!
— А остальное? Ты действительно назвала свою госпожу сукой? Или еще как-нибудь ее оскорбила?
Лицо Кирстен сделалось злобным, глаза вызывающе сверкнули.
— Она не моя госпожа. Я не обзывала свою госпожу.
— Убирайся отсюда! — проревел Грэм. — И не показывайся мне на глаза. Ты больше не будешь прислуживать в главном зале.
Кирстен побледнела, хотела что-то ответить, но Грэм одним взглядом заставил ее умолкнуть.
— Вон отсюда! — приказал он.
Кирстен повернулась и выскочила из зала.
Рори все никак не могла успокоиться. С пылающим лицом и сжатыми кулаками она обратилась к брату:
— Ты слишком слабо ее наказал, Грэм.
— Хватит об этом, Рори. Не стоит продолжать. Наши люди должны привыкнуть к присутствию Эвелин.
— И ты будешь допускать такое неуважение до тех пор, пока они не привыкнут? — недоверчиво спросила Рори.
Глаза Грэма сузились.
— Ты меня спрашиваешь? Кирстен не останется безнаказанной. Но я не собираюсь переворачивать вверх дном весь замок и озлоблять клан, когда люди еще не успокоились. Ты принимаешь желание сгладить обиду за слабость, за знак того, что я позволю оскорблять Эвелин. Я думал, ты знаешь меня лучше.
