Клер Кальман - Слово на букву «Л»
— Прекрати! — Вив сама еле сдерживала смех. — А еще называется приличная девушка.
— Пусть здесь ложится, — Белла упала на так и не заправленную до конца постель. — Я его не трону. Ну, может, только чуть-чуть. Говоришь, я ему нравлюсь?
— А то. Он к тебе так клеится, того и гляди впрыгнет тебе прямо в вырез твоего сногсшибательного платья. Но я бы на него не ставила, потому что через несколько дней он уедет в Вашингтон. Да и не так уж он хорош, у него самомнение — выше крыши.
— Зато какие плечи! — Белла зачмокала губами.
Вив, вздохнув, накрыла ее покрывалом:
— Завтра спим до упора.
— Скажи коридорному — пусть покажет ему дорогу, — пробормотала Белла в подушку, — а дальше я о нем сама позабочусь. Со мной не пропадешь.
13
— Ты обещала показать мне город. — Голос Джулиана в трубке звучал уверенно. — Я приехал всего на несколько дней, а завтра еще надо съездить в Ковентри. Давай встретимся в пятницу вечером? Очень хочу осмотреть все интересные места. Особенно такие, куда обычные туристы не заглядывают.
— Конечно, хочешь, — подумала Белла, кокетливо рассмеявшись в ответ. Действительно, чего ходить вокруг да около? И так все ясно. Господи, как она напилась. С ней такого не случалось уже года два, не меньше. С тех самых пор, как стала бояться забеременеть.
* * *У нее задержка — две недели. В огромном, безликом зале «Бутс» она покупает тест на беременность и потом всю дорогу домой ощупывает лежащую в сумке упаковку, словно та уже знает ответ. Белла напоминает себе, что задержка вполне вероятна и оттого, что она просто понервничала. Скорее всего, у нее просто стресс. Вернувшись домой, она пытается вести себя как обычно, как будто это повлияет на результат. Сначала налить чаю, почитать газеты. А не мчаться тут же в ванную, лихорадочно открывая коробочку с тестом.
Она неуклюже подставляет полоску под струю мочи, забрызгивая свою дрожащую руку. Тест обещает почти мгновенный результат, но для Беллы и одно мгновенье — мука. Она гипнотизирует взглядом клочок лакмусовой бумажки, и ожидая, и страшась, что на ней вот-вот проявится голубая линия. Для нормальных женщин голубая линия возвещает: «Возрадуйтесь, младенец родится!» Для нее же — просто «Залетела!».
Голубая линия так и не проявляется. Белла чувствует огромное, всепоглощающее облегчение, как будто в доме вдруг разом распахнулись все окна, впустив свежий воздух. Однако Патрик, похоже, уже свыкся с мыслью, что Белла беременна. Он примеряет на себя роль Гордого Отца. В «Маркс и Спенсер» задерживается у прилавка с ползунками, вместо того чтобы вдвоем с Беллой выбирать своему отцу халат. Рассматривает в витринах риэлторских фирм фотографии больших семейных домов, которые им явно не по карману.
Пустая лакмусовая бумажка оказывается для него слишком сильным ударом. Лицо его сереет, в глазах отражается разочарование и потеря. Она крепко прижимает его к себе, как будто он тоже несчастный ребенок, снова и снова покрывая его голову поцелуями. Потом они идут ужинать в ресторан, где выпивают две бутылки какого-то особенно дорогого вина, а дома запивают его дешевым скотчем. Каждый напивается по своей собственной причине. Белла пьет не спеша, ибо каждый новый глоток приносит все большее и большее облегчение. Скотч обжигает ей рот, в ноздри ударяет терпкий запах горящих торфяников и сухого дуба.
На следующее утро их обоих мучает похмелье. Патрик неудачно шутит, что теперь он знает, как себя по утрам чувствуют беременные и что это была хорошая тренировка. Больше он на эту тему не заговаривает.
* * *В пятницу утром на улице тепло и солнечно, в такую погоду не грех и юбку надеть. Белла бреет в душе ноги и убеждает себя, что она делает это вовсе не из-за встречи с Джулианом, а из-за перспективы надеть юбку. Она вовсе не ожидает, что он будет гладить своими теплыми мужскими руками ее шелковую, гладкую кожу, не-а, не ожидает. И ей совершенно все равно, какое белье выбрать, ну просто абсолютно. С этими мыслями она вытряхнула на кровать содержимое ящика для белья. Все приличное (набор из кремовых кружевных трусиков и лифчика, а также комплект сексуального темно-красного цвета) осталось в корзине с грязным бельем. Надо было вчера все перестирать, теперь ничего не высохнет. К тому же развешанное всюду белье вряд ли понравится Джулиану, если он после прогулки вдруг вознамерится зайти на чай.
Белла придирчиво, словно у корзины с уцененным товаром, вертит в руках то одно, то другое. Три пары старых и вытянутых хлопчатобумажных трусов когда-то белого, а теперь серого цвета. Подаренный на День святого Валентина набор с вышитым красным сердечком и игривой надписью: «Навек твоя? Не уверена». Все это она сложила обратно в ящик.
Так, бледно-розовый гарнитур. Нет, слишком вытянулся. Про персиковые эластичные трусы и говорить нечего: она их купила, чтобы убирать живот, но так и не смогла носить — они так жмут, что приходится бегать в туалет каждые двадцать минут. Черные кружевные стринги тоже не подходят: они такие крошечные, что по сравнению с ними попа кажется просто огромной, к тому же они страшно врезаются. И вообще, это подарок Патрика. Она тоже засунула их в ящик.
Можно было бы в обеденный перерыв заскочить в магазин и купить пару простых белых трусиков. Господи, о чем она думает! Это же просто прогулка, никто не собирается лезть ей под юбку. Ну, может, они сходят потом пообедать, и все. А все-таки новое белье не помешает купить…
Телефон звонит в тот самый момент, когда Белла уже хватается за ручку двери. Она ждет, пока включится автоответчик, чтобы послушать, кто звонит.
— О, хорошо, что ты все-таки сняла трубку. Ты сегодня дома? — говорит Уилл.
— Сама удивляюсь, но нет. А ты хотел зайти? — интересуется она, хотя очень хочет спросить: Как жена? Как ребенок?
Он отвечает, что хотел только посмотреть, как принялись кусты, которые они пересадили. И предупредить, что завтра работать не будет, но заскочит проверить, как идут дела, да, и еще Дуглас придет в одиннадцать. А куда она собралась?
— Да так, никуда, — он что, полностью уверен, что она влюбилась в него по уши? — Просто у меня свидание.
— А, — кашлянул он в трубку, — ну, удачи.
Белла, слегка запыхавшись, вошла в собор с восточного входа. Она чуть-чуть опоздала, но Джулиана еще не было. Она вышла на солнышко и, подставив лицо его лучам и оперевшись на тумбу, принялась наблюдать за прохожими. Ее бирюзовая шелковая юбка слегка колыхалась на ветру. Она поправила выбившуюся прядь, угрожавшую прилипнуть к накрашенным помадой «Мюлберри Дью»[20] губам.
