Этель Хэмилл - Пока сияют звезды
Косима поднималась по возвышенности, на которой «Алоха» раскинул свои купола и сады, поглощенная безрадостными мыслями. У входа в госпиталь Косима заметила Дорис Даймелинг. Ее угловатое, почти готическое лицо свидетельствовало — это было заметно только для глаз другой медсестры — о том, что она провела на дежурстве тяжелую бессонную ночь. Старшая сестра остановилась у стеклянных дверей.
— Пойду в кабинет прилягу немного, — сказала она. — Я на твоем столе оставила записку. В девятой палате лежит пациент, ему нужен особый уход.
— Он поступил ночью?
— Его привезли прямо с сампана. Эта китайская лодка встала на якорь в бухте Кеуало. Мальчишка, наполовину португалец, наполовину гаваец, восемнадцать лет. Острое отравление угарным газом. Доктор Ян на дежурстве. Это его дело.
Косиме пришлось собраться с мыслями, чтобы переключиться от проблемы с Перри.
— Угарный газ? На рыболовной лодке?
— Из-за шторма он плотно закрыл дверь кабинки и окна. Включил газовую плитку, чтобы приготовить поесть. Потом, очевидно, волны поднялись еще сильнее, лодка накренилась, пацан упал и ударился головой. Потерял сознание. Плитка тоже опрокинулась, а пламя газа погасло.
— Чудом лодка не загорелась!
— Японец, владелец сампана и работодатель мальчика, оказался на месте в 4.30 утра и нашел его. Еще чуть-чуть — и было бы поздно. Доктор Ян считает, что шансы мальчика — пятьдесят на пятьдесят.
Косима уже успела сосредоточиться.
— Что ему сейчас необходимо?
— Доктор пробует гипотермию. Мы накрыли его двумя пластичными простынями, а между ними положили одеяло со льдом. Он должен находиться под постоянным наблюдением. А холод необходимо поддерживать.
Косима кивнула и отправилась в девятую палату, на минуту остановившись у монитора над ее столом, чтобы проверить состояние остальных пациентов.
Юный рыболов лежал на кровати неподвижно. Косима сразу вспомнила отрывок из поэмы: «…рыцарь белый, как мрамор, лежал на мраморной могиле…» Мальчик был красив, как все метисы. Черты его лица можно назвать классическими. Жгучие черные волосы спутались в массу кудряшек. Несмотря на болезненную бледность, кожа отливала бронзовым оттенком. Если он и дышал, Косима вряд ли сразу могла определить это под слоем одеяла со льдом.
Однако убедившись, что юноша жив, она пододвинула к кровати стул и села рядом с жертвой ночного урагана. Девушка ощутила некое родство с ним, хотя до того, как прочитала в его карте, что зовут его Пекело Менендез, она даже имени его не знала. Предыдущая ночь одинаково жестока была к ним, она оставила их обоих разбитыми и беспомощными.
Сидя в палате, Косима пыталась вспомнить все, что слышала, или все, что читала о гипотермии, — лечении с помощью холода, или того же льда, охлажденной крови или одеяла, в которое, как куколка, был сейчас завернут юный Менендез. Прежде всего она знала, что гипотермия применяется в качестве послеоперационного лечения вслед за хирургическим вмешательством — особенно после операции на сердце или на головном мозге. Но что гипотермию используют при отравлении угарным газом, ей так и не удалось припомнить. Профессиональный интерес заставил ее задуматься о том, что же подтолкнуло молодого доктора-китайца провести такой отчаянный, даже в какой-то степени безрассудный эксперимент, если, конечно, это эксперимент. Чудеса мира врачевания, которому она посвятила себя, по-прежнему восхищали девушку. Она верила, что никогда не бросит эту работу. Как же такой человек, как Перри, обученный подобным чудесам, смог запросто повернуться к ним спиной?
Но она здесь не для того, чтобы думать о Перри. Она будет думать только о работе.
Было уже далеко за полдень, когда Косиму сменила другая медсестра, вызванная мисс Даймелинг. Покидая девятую палату, Косиме показалось, что юный Менендез стал дышать чуть глубже. Она даже заметила, как дернулось его веко со спутанными ресницами. Но в остальном ничто не говорило об успешности подобного лечения. Доктор Ян дважды заходил проведать юного пациента. Его лицо, обычно непроницаемое, выражало обеспокоенность. Косима дала сменившей ее медсестре рекомендации по уходу за больным и пошла перекусить. Она проходила центральный пост и на своем столе заметила записку от Тима Неирна, написанную им самим:
«Немедленно зайдите ко мне».
Итак, она поняла, что Неирн тоже прочел статью Клема Келлера в утреннем выпуске «Бэннер». Открывая дверь офиса шефа, девушке пришлось приказать своей руке не дрожать. Но ее подбородок был поднят высоко. Косима приготовилась к сражению.
— Я нашла вашу записку, сэр. Хотели меня видеть?
Голова с седовласой львиной шевелюрой повернулась в ее сторону, выглядывая из-за огромного стола. Взгляд Тима Неирна был печален. У Санта-Клауса никогда прежде не было такого отсутствующего, рассеянного выражения лица.
— Я видел это, Косима.
— Я предполагала, мистер Неирн. — Она смотрела на него в упор, не мигая. — Похоже, я стала самой известной разрушительницей семей, не так ли?
— Это оскорбление. Мы подадим в суд на эту грязную газетенку. — Шеф даже немного раскраснелся.
Ба, да его очевидный гнев был направлен вовсе не на нее! Он полагал, что дурная слава навлечена не на его офис и, таким образом, не на его важного клиента. Он считал, что всю эту грязь вылили на того, с кем он работал и кого уважал. Голос Неирна дрожал от возмущения, когда он заорал:
— Мы доберемся до истины. Я вызову Келлера и его редактора на ковер к концу дня. Отвратительные, безответственные термиты! Я слышал, будто Келлера однажды уволили, причем за дело, из настоящей газеты.
Подбородок Косимы неожиданно дрогнул. События, произошедшие прошлой ночью и сегодняшним утром, сильно повлияли на ее спокойствие.
— Я… я не… то есть… все, что он пишет, — неправда.
— Вы не должны мне ничего доказывать. Я знаю, что представляет собой человек, с которым работаю. Просто я хотел, чтобы вы не беспокоились. Я позабочусь об этом.
Косима, пообедав, вернулась на свой пост уже в лучшем расположении духа, нежели полчаса назад. Зазвонил телефон. Хриплый, полный притворности голос потребовал Тима Неирна, затем, будто сильно удивившись, голос зазвучал иначе.
— О, это ты, Косима, дорогая? Я так рада, что ты на работе! После всей этой суматохи… Могу я поговорить с нашим боссом, милая?
Косима, не говоря ни слова, соединила ее с шефом. Но потом сделала то, что прежде, с тех пор как Уальдо Дженсен назначил ее помощником Тима Неирна, она никогда не делала. Косима оставила свой коммутатор включенным. Голос Марго тут же лишился очарования, с каким она болтала с ней; теперь он звучал по-деловому оживленно.
