Луанн Райс - Созвездие верности
Румер едва не лопнула от гнева: каков нахал!
– Что ты возомнил о себе, Мэйхью? – спросила она. – По-твоему, я только тем и занимаюсь, что посвящаю всех в подробности твоих звездных эпопей? Или рассказываю всем о нашем детстве? Ведь это было давно, не правда ли?
– Но не для меня, – сверкая металлокерамикой, ответил Зеб. – Здесь, на Мысе Хаббарда, мне кажется, что еще вчера я был простым мальчишкой. Мы с тобой сидели на крыше и считали падающие звезды… это дало толчок моему увлечению космонавтикой. Знаешь, Эдвард, – он улыбнулся и наклонил голову вбок, – или можно Эд?
– Эдвард, – сказал Эдвард.
– Прошу прощения, Эдвард, – сказал Зеб и расплылся в искренней улыбке. Но тем не менее Румер почуяла неладное, и ее сердце заколотилось как бешеное.
– Благодаря тому вдохновению, вроде вечеров на крыше с Румер, я понял – ничто не могло удержать меня на земле. И когда мне представилась такая возможность, я рванул ввысь. И за это мне следует сказать спасибо Румер.
– Твоей свояченице, – сказал Эдвард и обнял Румер за плечи.
– Точно, – нарочито безразличным тоном ответил Зеб, но Румер заметила странное выражение в его глазах.
Музыка играла и до этого мгновения, но вдруг она зазвучала громче. Приближалось начало свадьбы. Зеб буравил Румер глазами. Она ощутила жгучее покалывание в груди, словно ее насквозь прошила молния. Эдвард крепко сжал ее ладонь и не отпускал. Очень медленно, дюйм за дюймом, Зеб перевел взгляд на Эдварда.
У такого поступка Зеба была своя цель и скрытый подтекст – Румер знала об этом по опыту работы с животными. В последний раз она видела подобное ожесточение в глазах самца мастифа, который пялился через прутья клетки на раненого хорька. У пса был вид охотника, напавшего на след, или зверя, поймавшего свою добычу.
Эдвард поправил репсовый галстук, лацканы своего пиджака и снова обнял Румер за плечи. У Румер по шее побежали мурашки, как это уже было с нею однажды, много лет назад, когда, проводя научные исследования у водопада Таккакау, что в Британской Колумбии, она обернулась и увидела, что с другого берега реки Йохо за нею наблюдает огромный медведь гризли.
Музыка зазвучала еще громче, но, зная, что позади нее стоит Зеб и не сводит с нее глаз, Румер почти ничего не слышала за гулом сердцебиения, отдававшегося в ушах.
Свадебная церемония прошла без сучка без задоринки. Куин и Элли, под большим зонтом в белую и голубую полоску, провели свою тетку от дома до шатра. Все трое шли босиком, потому что по такой грязи бессмысленно было идти в нарядной обуви.
Кремовое платье Даны просто светилось в грозовых отблесках. Винни Хаббард громко шептала, что творения устроительницы свадьбы Мэй Картье следует увековечить в коллекции одежды музея Метрополитэн. Зеб сидел рядом с ней и молча кивал, пытаясь забыть о том, как Румер прижималась к плечу Эдварда.
«Идиот, смотри куда-нибудь еще, – говорил он себе. – Например, на саму свадьбу».
Сэм и его шафер – его брат Джо – стояли у импровизированного алтаря. Дану и Сэма свело вместе мореплавание, поэтому изнутри шатер был украшен яркими спинакерами, сигнальными флажками, картами и массивными медными подсвечниками. На столах благоухали цветы, собранные девчонками со всего Мыса.
Руки Румер покрывал нежный загар. Ее голубое платье без рукавов ничего не скрывало – ее плечи казались сильными и в то же время такими хрупкими. Зеб отметил ее крепкие мускулы и тоненький серебряный браслет, который она носила на левом запястье. «Ты снова за свое», – шепнул ему внутренний голос, и Зеб заставил себя сосредоточить внимание на молодоженах.
Преподобный Питер Гудспид занял свое место у алтаря. Он был женат на Кли Ренвик, средней дочери Августы, и практически приходился Сэму близким родственником. С широкой улыбкой на губах Сэм поприветствовал свою невесту и ее племянниц. Он дал клятву любить и защищать Куин и Элли до самого дня своей смерти, и когда Питер спросил: «Кто выдает эту женщину замуж?», Куин и Элли торжественно, словно от этого зависела их жизнь, хором ответили: «Мы!»
Зеб старался слушать, что там говорили. Пастор зачитывал отрывок из книги «Дар моря»: «Когда ты кого-то любишь, то твоя любовь разнится день ото дня…» Все это звучало так красиво и чудесно, проплывая мимо сознания Зеба, который опять окунулся в размышления о своем прошлом.
Он вспоминал собственную свадьбу, где Зи – на сцене, будто играя свою самую грандиозную роль – декламировала стихи, которые для нее написал молодой талантливый поэт. Хотя она не плакала, у Зеба, напротив, к глазам подступали слезы, а сердце колотилось в груди, ибо слова признания были песнью любви, и тогда он понял, что никогда не любил женщину, которой сам же говорил эти слова.
Он посмотрел на Румер, но она заметила его взгляд и нахмурилась. Внутри у него все содрогнулось так, словно он оказался в эпицентре землетрясения. Тем не менее Зеб выдавил из себя улыбку. Но чем больше она сводила брови, тем сильнее его встряхивало.
В конце концов, она не выдержала и отвернулась. Эдвард, похоже, догадался, в чем было дело. Он глянул на Румер и увидел слезы. Затем он посмотрел на Зеба, и на его аристократичном лице отобразилась тревога. Опустив руку в карман, он вынул оттуда белый квадратик – льняной платок, который, по мнению Зеба, наверняка был помечен вышитой вручную монограммой и слегка накрахмален – и промокнул ее глаза.
Румер кивнула ему в знак благодарности, взяла платок и шумно высморкалась в него. Некоторые гости чуть не попадали со своих стульев. Эдвард в смятении отшатнулся от нее.
А Зеб по-прежнему наблюдал за ней и нагло ухмылялся.
Румер держала в правой руке наполненный соплями носовой платок Эдварда. Она пожалела, что это был не камень, иначе она запустила бы его Зебу прямо в лоб. Чего он хотел добиться, неустанно дразня ее своей ухмылкой?
Поначалу она расчувствовалась, еще бы: сентиментальная свадьба, вокруг друзья и близкие люди. А потом заметила, как Зеб таращился на нее и ухмылялся! – и все настроение пошло коту под хвост.
Музыка играла просто замечательная: «Отдайся любви» Кейт Вулф и «Совсем как дома» в исполнении Бонни Райт. Преподобный Гудспид кивнул девчонкам, чтобы они подняли белые плетеные корзинки с лепестками роз и пустили их по рядам.
– Пусть каждый из вас возьмет одну горсть, – воззвал пастор. – Поднесите ее к сердцу и наполните своими благословениями и пожеланиями добра. – Недалеко от нашего берега – и места тех событий видны из этого шатра, – начал преподобный Гудспид, – произошло два кораблекрушения. Там погибли прекрасные люди, которые очень дороги тем, кто собрался здесь сегодня. Элисабет Рэндалл и Натаниэль Торн, Марк и Лили Грейсон…
