Кэндис Адамс - В золоченой клетке
Это окончательно «убило» Глэдис.
– Ну конечно, – пробормотала она. – У вас ведь столько работы, что вам совершенно необходим человек, который бы готовил и убирался.
– …по правде говоря, для того, чтобы убираться, у меня есть еще горничная, – почти виновато сознался Грэм.
Глэдис сидела мрачная, и молчание – точно облако – окутало стол.
Линни ела телятину, но почти не чувствовала вкуса. Уэс то смотрел в тарелку, то бросал грозные взгляды на Линни. Глэдис беспрестанно ерзала на стуле, и у Грэма веселости тоже поубавилось. Да, не лучший вечер, что и говорить!
Наконец Грэм прервал общее молчание:
– Боюсь, мне придется уехать завтра рано утром.
Глэдис подняла голову, ее вилка застыла в воздухе:
– Правда?
– Мне очень жаль. Я не стал вам говорить об этом сразу, чтобы не портить день. Но у меня дела, к несчастью, объяснил он. – Бизнес есть бизнес.
Воцарилась минутная тишина. Глэдис явно огорчилась и побледнела. Линни было так жаль свою приятельницу, что она еле себя удержала, чтобы не вскочить и не обнять ее.
– Плохо, – сказал Уэс. – Но зато вы, по крайней мере, провели в Цинциннати целый день и немало успели посмотреть в городе.
В глубине души Линни была ему безумно признательна за эти слова.
– Да, вы правы, я очень благодарен всем вам, – сказал Грэм.
Их разговор перескакивал с одного на другое, но по-прежнему был невеселым. Когда Линни пошла за десертом – за вишнями в сиропе, вслед за ней на кухню поплелась Глэдис.
– Ну вот, что я вам и говорила, – с грустью сказала она. – Смешно мне было на что-либо надеяться.
– Но он же не сказал, что никогда больше не приедет, – попыталась утешить ее Линни.
– Он не приедет. Он сбегает – это видно. – Она приблизилась к Линни и зашептала: – У него кухарка, горничная и двенадцать магазинов! На кой черт я ему сдалась?
– Ему наверняка не хватает общения. А общение легко перерастает в любовь.
– Общения? Ради этого заводят собак! – Глэдис вошла в гостиную с двумя десертными тарелками. Линни читала боль в ее глазах и очень хорошо понимала, как огорчена ее приятельница. Но Линни совершенно не знала, чем ей помочь, как утешить.
За десертом Грэм и Уэс говорили о команде "Цинциннати Бенгалз", а женщины сидели молча. Глэдис едва прикоснулась к еде. После десерта Линни предложила перейти из столовой в гостиную и выпить кофе.
– Боюсь, мне нужно торопиться, – вежливо сказал Грэм. – Пора ехать в гостиницу упаковывать вещи. Спасибо вам за чудесный вечер. Я всегда буду его вспоминать.
– Приезжайте еще. Грэм. Мы всегда будем рады.
– Грэм, – неожиданно проговорила Глэдис, – вы не будете против, если до гостиницы вас подвезет Уэс? У меня ужасно разболелась голова, и, я думаю, мне не стоит садиться за руль… – И Глэдис со слабой улыбкой обратилась к Уэсу: – Это не составит для вас труда?
– Нет, конечно нет. Я с удовольствием прокачусь.
– Большое вам спасибо, Уэс.
11
Уэс вполуха слушал болтовню Грэма. Во-первых, движение в субботу вечером было довольно сильное и приходилось следить за дорогой, а во-вторых, все его мысли занимал найденный им сегодня предмет. Уэс всегда считал себя спокойным, уравновешенным человеком. Но, обнаружив у себя в спальне чужие мужские трусы, он пришел в бешеную ярость. "Какое может этому быть еще объяснение, кроме самого пошлого?" – злился он и становился все угрюмее и угрюмее.
– Мы уже приехали, – сказал Грэм. Уэс остановил машину, но Грэм почему-то никак не выходил.
– Как давно вы знаете Глэдис? – неожиданно спросил он у Уэса.
Уэс ошарашенно посмотрел на него. Он всегда старался быть внимательным к другим людям, но сейчас у него было слишком много собственных проблем.
– Кажется, около пяти лет.
– У нее, наверное, не очень много… друзей-мужчин?
– Понятия не имею. – Уэс чувствовал, что начинает терять терпение. "Собирается он, черт возьми, выходить?"
– Я… видите ли, она была сегодня какая-то неразговорчивая. Она всегда такая?
– Нет, обычно Глэдис более общительная, – сухо сказал Уэс. "Он же так торопился в гостиницу, а теперь сидит и не выходит!" – ругал он про себя Грэма. Уэс молил Бога, чтобы Грэм поскорее выкатился, а он мог наконец поехать домой и поговорить с Линни. Ведь им было о чем поговорить.
– А не думаете ли вы?.. – прервал его мысли Грэм. – Я хочу сказать, не показалось ли вам, что я ей не понравился?
– По-моему, вы ей очень понравились, – устало проговорил Уэс.
– Мы так долго с ней переписывались. Я думал, наша встреча будет более теплой, но я с самой первой минуты почувствовал, что я не в ее вкусе.
Уэс демонстративно посмотрел на часы, но Грэм не обратил на это внимания.
– Я так надеялся, что мы поймем друг друга, – продолжал он, обращаясь скорее к себе, нежели к Уэсу. – Я целых три месяца сидел на диете, чтобы быть в хорошей форме, когда с ней встречусь. Купил себе дорогой парик. – Он нервно провел пальцами по голове. – Мне хотелось произвести на нее впечатление, хотелось ей понравиться. Наверное, я что-то сделал не так, только вот что, непонятно.
– Женщин трудно понять. Они непредсказуемы. – Уэс не вытерпел и протянул Грэму руку: – Было приятно познакомиться с вами, Грэм. Всего наилучшего.
Грэм неохотно вылез из машины и, заглядывая в открытую дверь, произнес:
– Я уеду завтра не раньше десяти. Если Глэдис захочет, чтобы мы с ней вместе позавтракали или захочет меня проводить, пусть позвонит мне. Я буду ждать.
– О'кей, – отсутствующе кивнул Уэс. – Спокойной ночи.
И стоило Грэму только захлопнуть дверцу, как машина Уэса сорвалась с места и понеслась. И теперь, когда рядом не было Грэма, Уэс мог целиком и полностью отдаться своим собственным мыслям. "Итак, как же все-таки трусы Джорджа могли оказаться в нашей спальне?" – думал он. Уэс не был особенно старомоден, но эта ситуация, с его точки зрения, выходила за все рамки… Какая может быть причина, кроме той, что напрашивается сама собой? Никакого другого объяснения Уэс не мог придумать, и все же ему очень не хотелось, чтобы все оказалось именно так, как он думал! И самое ужасное, что речь шла не о ком-нибудь, а о Джордже.
Он завернул за угол так резко, что взвизгнули тормоза. От одной мысли, что этот подонок Джордж с его длинными черными патлами и ослепительно белыми зубами мог прикасаться к Линни, Уэс пришел в неописуемую ярость. Но что еще мог делать Джордж в их спальне?
Подъехав к дому, Уэс поспешно выскочил из машины и, хлопнув дверцей, помчался в дом. Глэдис уже не было, – видимо, ее "головная боль" прошла, а Мэри Линн загружала посуду в моечную машину. Уэс ворвался и, сверкая глазами, выпалил:
