Джанет Дайли - Я все снесу
Стейси чувствовала, как закипает от возмущения. Корд непростительным образом унижал Джима у нее на глазах. Он оскорблял его самолюбие в ее присутствии. Неужели Корд не понимает, что терпение Джима может лопнуть? И почему он считает себя вправе вмешиваться в ее разговор с ковбоем?
Джим молча смотрел на Стейси. Наконец он пожелал ей спокойной ночи и удалился. Негодуя на стоявшего перед ней деспота, Стейси взглянула ему прямо в лицо — глаза ее сверкали от нараставшего гнева, ее била дрожь.
— Что вы себе позволяете, мистер Гаррис? — вскричала она. — Или вам доставляет особое удовольствие унижать мужчину перед женщиной? Хотите, чтобы каждый знал, кто здесь главный?
— Не понимаю, какое вам дело до моих побуждений, — сказал Корд — несмотря на то, что он пытался сдерживаться, голос его прозвучал грубо.
— Типичный для вас ответ, — с горечью произнесла Стейси. — Вы живете по собственным законам, вам на всех наплевать. А на самом деле вы ничтожество! Слышите, ничтожество! Да вы по сравнению с Джимом просто пародия на мужчину. Более того, если вы думаете, что вам удалось унизить его в моих глазах, вы глубоко ошибаетесь. До этого момента я воспринимала его как друга, но сравнение с вами помогло мне понять, что он единственный мужчина, предназначенный мне судьбой.
— Стало быть, вы признаете, что вам нужен мужчина, — язвительно заметил Корд, мускул на его щеке подергивался от нараставшего гнева. — Даже если вам и встретится настоящий мужчина, вряд ли вы его узнаете.
— Зато я наверняка знаю одно — того, кого я вижу перед собой, можно считать кем угодно, но только не мужчиной! — Она прекрасно осознавала, что переходит границы допустимого, но ей было уже все равно. Она с наслаждением попирала достоинство этого выскочки.
Тонкая нить, сдерживавшая его гнев, разорвалась — его лицо почернело от злости. Он грубо обхватил Стейси руками и притянул к себе так близко, что она видела, как на его щеке пульсирует жилка. Железные пальцы с силой впились ей в плечи, она упиралась руками в его могучую грудь, тщетно стараясь вырваться. Но где ей было с ним справиться! Одной огромной рукой он обхватил ее за талию, другой — за волосы оттянул назад голову, так что волей-неволей ей пришлось смотреть ему в лицо. Распластанная у него на груди, она в панике взирала в его ставшие черными как угли глаза.
— Во имя всего святого, — хрипло произнес Корд, — я не позволю тебе совращать моих парней. Если не можешь обойтись без любовного приключения, что ж, твоя потребность будет удовлетворена здесь и сейчас.
Он медленно приблизил к ней лицо, похоже, наслаждаясь тем страхом, который отразился в глазах Стейси, когда она поняла, что он собирается ее поцеловать. Она попыталась мужественно сопротивляться, но он легко с ней справился. Его рука сжала ее с такой силой, словно он собирался раздавить всякое проявление протеста. Когда его рот впился в ее губы, Стейси почувствовала, как все ее тело затрепетало от страстного желания. Щетина слегка царапала щеки; неистовый поцелуй, который должен был наказать, обидеть и унизить ее, полностью парализовал ее волю. От ощущения его близости у нее безумно кружилась голова, а стук сердца эхом отдавался в ушах, ей казалось, что и Корд его слышит. Этот поцелуй будет длиться целую вечность, подумала Стейси, но тут Корд отступил назад. Он так внезапно выпустил ее из своих объятий, что она потеряла равновесие и упала. Лишившись дара речи, она так и осталась лежать, глядя на возвышавшуюся над ней фигуру.
— Никогда впредь не загоняйте мужчину в угол, — сказал Корд, глаза его опять смотрели холодно. — Я уже говорил вам однажды: прежде чем затевать игру, надо изучить правила.
— Я вас презираю! — прохрипела Стейси, встав с земли и набросившись на него.
Он без труда поймал ее запястья, равнодушно глядя на слезы, струящиеся по щекам. Она пыталась пинаться и царапаться, но он отражал ее атаки до тех пор, пока она окончательно не выбилась из сил.
— Вы одержали верх, — наконец вымолвила она, сражаясь с подступившим к горлу комком, — вам всякий раз удается заставить меня повиноваться, но никогда вы не сумеете побороть мое отвращение!
Корд смотрел на нее — в его взгляде не было и намека на раскаяние. Он выпустил руки Стейси, продолжая молча изучать ее лицо — она недоумевала, что он в нем выискивает.
— Знаю, — наконец вздохнул Корд. — Знаю, лучше пойдем присоединимся к остальным.
— Это все, что вы можете сказать? — спросила Стейси сдавленным от удивления голосом. — И никаких извинений? Если вы так же обращались с вашей дамой сердца, неудивительно, что она наставила вам рога.
При этих словах лицо Корда окаменело, а взгляд как будто пронзил ее насквозь. Стейси устыдилась того, что она вторглась в его интимную жизнь; она безмолвно стояла, гордо вскинув голову, с не просохшими на щеках слезами.
— Я не намерен просить прощения за свои действия. Какие бы слухи о нас с Лидией до вас ни дошли, вас это совершенно не касается, — проговорил холодный, жесткий голос. — То, что произошло сегодня вечером, пусть послужит вам уроком — вам следовало преподать его давнымдавно. Вы не лишены привлекательности. Вам повезло, что я не подпал под ваши чары, иначе сегодняшний вечер мог бы закончиться по-другому. К счастью, я вижу вас насквозь и могу распознать ваши дешевые уловки, которые вы пускаете в ход ради удовлетворения своей ненасытной жажды мужского внимания и обожания. — Каждое слово было пронизано сарказмом. — Разговор окончен.
Стейси не могла вымолвить ни слова. Она взглянула ему в лицо и ужаснулась написанной на нем неприязни. Она пребывала в таком смятении, что даже не сопротивлялась, когда Корд взял ее под руку и повел к костру. Она несколько раз спотыкалась о бугорки и кочки, он же шагал твердо и уверенно. Он ни разу не взглянул в ее сторону; лишь ладонь, поддерживавшая ее локоть, служила подтверждением тому, что он помнит о ее существовании.
Когда они подошли к костру, он выпустил ее руку и один, без нее, сел в круг. Радуясь, что наконец-то она от него избавилась, Стейси скользнула в свой спальный мешок; она молила Бога, чтобы никто с ней не заговорил и не заметил следов слез в мерцающем свете костра. Тихонько всхлипывая, она завернулась в одеяло. Ругая его за такую обидную несправедливость, она поудобнее устроилась под одеялом, но ее тело и мозг все еще сохраняли силу и тепло его рук, жестокую страстность поцелуя. Напрасно она терла губы тыльной стороной ладони — ощущение не исчезало. Сон незаметно подкрался к ее уставшему телу.
Под яркими лучами утреннего солнца Стейси скакала верхом на маленькой рыжей лошадке, той же, что и в первый день. Она продвигалась вперед по правую сторону стада. Красота окружавшей ее природы оставляла ее совершенно равнодушной. Она вяло подпрыгивала в седле, уставившись в гущу стада.
